В городе жара. Липкая, и очень пиздопротивная. Кондер сломан, и мне приходится сидеть перед вентилятором, который гоняет по кабинету горячий воздух.
Выехать за город, на пляж, не получается.
У Мусика невротебические дела - встретить какую-то старую кошелку (подругу матери), потом свозить их на кладбище (огорода им мало, к земле-то привыкать), потом поводить их по китайскому рынку в поисках последних моделей рейтузов от Адибас. В общем, он весь в делах, а я парюсь дома.
В свете всего этого, я решила махнуть в Торчихреновку к Ленке, и загореть до негроидного состояния на огороде.
Утро встретило меня серым небом и мелким, противным дождиком. Я решила не отчаиваться, ведь пить пиво можно и в дождь. Посему, собрав необходимый минимум (смену белья и зубную щетку), я разбудила Дусю, и мы отправились в путь.
Благодаря усилиям одного знакомого шамана, который пел прельстивые мантры, и усиленно оттопыривал чакры, погода стала немного налаживаться.
Мы тряслись в маршрутке, когда дождь снова начал мелко накрапывать. Почему мы ехали на маршрутке, спросите вы? А вот хуй его знает, чесслово. Ведь перед отъездом я вела себя как прекрасная жена и великолепная кулинарка, а благодаря моим вывертам в постели я была вознаграждена приличной суммой.
Но мерзкая жаба последнее время совсем обнаглела, и когда дело касается разбазаривания хрустящих бумажек, она начинает меня зверски душить. Но, если речь идет о пиве, водке и прочих горячительных напитках, она, пупырчатая сука, благоразумно молчит.
Так вот, вышли мы на нужной остановке. Впереди был лес, потом река с подвесным мостиком, а там уже находилась сама Торчихреновка.
Мы бодро неслись через лес, стараясь не сильно изгваздаться в грязи, и с трудом удерживая зонтики от резких порывов ветра.
- Мама, а тут маньяки есть? - поинтересовалась моя любознательная дочь.
- Есть, - кивнула я. - В таких лесах они всегда есть. Ходят с ножами, палками и корзинами.
- А корзины зачем? - удивилось любопытное дитё.
- Трупы складывать. Они жертву палками забивают, потом ножом разрезают, а потом в корзинки складывают.
- Что-то мне подсказывает, - булькнула она, - что ты про грибников рассказываешь. А если я сейчас громко буду маньяка звать - он придет?
И, не дожидаясь ответа, она зычно гаркнула:
- Эй! Маньяки! Где вы?! Выходите, и изнасилуйте мою маму!
Добрая девочка, блядь. Но маньяки не появились. То ли дождь их спугнул, то ли я не очень аппетитно выглядела, в общем, Дуся зря старалась.
Впереди показался мостик. Висел он там с незапамятных времен, по весне и в сильные дожди его подтапливало, и колхозанам приходилось ездить в город с другой стороны, по трассе. Был он с берегов чуть приподнят, а в середине зависал в полуметре от воды.
Мы взошли на качающееся сооружение, Дуся пошла вперед, благополучно сунув мне в руки свой зонт и свою сумку. Доски под ногами предательски поскрипывали. Но, сука, наёбка подкралась не с той стороны, откуда я ожидала.
Я поскользнулась на мокрых досках, и села на задницу, вцепившись мертвой хваткой в зонты. С ноги соскользнул гламурный розовый шлепок и свалился в реку. Вода подхватила его и быстро понесла в сторону государственной границы. Вслед неслись проклятия и отборный мат.
Спасти обувку не было никакой возможности. Чайки кружились над головой и визгливо ржали.
Я поднялась, поматерилась еще немного и пошла следом за дочерью, которая уже прошла долбаный мост, и задорно гоготала.
Перейдя на другой берег, я сняла одинокий и, теперь уже ненужный, второй шлепанец, и запихала его в сумку.
Впереди была еле видна тропка, ведущая в деревню. Была она обильно заросшая крапивой и репейником. Дуся снова ушла вперед, а я замерла перед страшными джунглями. Но деваться-то некуда, и я пошлепала вперед, оскальзываясь босыми ногами на грязи.
Дождь пошел сильнее. Но мне было уже насрать на все. Потеря любимой обуви угнетала. Обида захлестнула меня, и я со всего маху топнула ногой, которая неудачно встала на какую-то кочку. Нога заскользила в жидкой грязи и я, снова вцепившись в зонтики, упала в лопухи.
Начав подниматься, я поняла, что кто-то держит меня за волосы. Этим кем-то оказался шмат репья приличных размеров. Я начала ковыряться в волосах, но из-за истерического состояния, запутала его еще больше. Психанув, я попистыхала дальше.
Дуся благополучно миновала все препятствия, и ждала меня возле магазина, сотрясаясь в истерике, из чего я сделала вывод, что выгляжу просто шикарно. Выпученные глаза продавщицы подтвердили мои подозрения.
- Пива, - коротко бросила я ей, делая вид, что круче меня только склоны Гималаев.
Понимая, что бутылочное пиво я не донесу, я взяла четыре пэта по 2,5 литра и всякой поебени в виде сухарей, рыбы и чипсов. До Ленкиного дома мы дошли без приключений.
То, что во дворе я наступила в кучу дерьма, которую оставил один из двух Ленкиных дворовых ебалаев алабаев, меня уже не удивило.
Стараясь не наблевать, я смывала с ног говно дорожный прах в тазу, который мне вынесла Ленка, приговаривая, что говно - это к деньгам.
Как бы не так. Опять наебали. Деньги я за эти дни только тратила, но никак не приумножила.
Затем, меня завели в дом, и похерили волосы до лопаток, потому что противный репей никак не хотел выпутываться.
Дядя Саша крутился вокруг стола, не сводя заблестевших глаз с пива, но был изгнан к телевизору. К телевизору он не пошел, а направился во двор, в сторону дровяного сарая, где по нашим предположениям у него была приличная нычка технического спирта.
Мы разместились на веранде, и начали поглощать пиво под задушевную беседу. Ленка ругала своего любовника, который еще с утра уехал за баллоном с газом, и до сих пор не приехал. Но, как оказалось, он был хорошим пловцом, потому что тут же всплыл.
В окно веранды мы наблюдали, как Або (это имя у него такое), со своим братом Даниэлем ("Он американец?", - поинтересовалась моя дочь, когда впервые услышала его имя) несут через двор баллон с газом.
Вокруг них вертелась Ахчи, молодая сука, породы алабай. Подозреваю, что это в ее дерьмецо я наступила.
Або громко орал, но собаке было по барабану. Сделав вид, что она его не слышит, Ахчи просто не отошла, когда Або, пятясь задом, наткнулся на нее. С ревом он повалился на землю, баллон упал ровненько ему между ног, а сверху завалился Данила.
- Грачи, блядь, прилетели, - заржала Ленка, и побежала зализывать раны помогать своему любимому армянину.
Я ехидненько злорадствовала, когда они зашли в дом. Не все мне одной в грязи валяться. Они быстренько помылись, переоделись и присоединились к нам.
Ленкина мать, тетя Нина, тут же расщедрилась, и добавила к только что сварившимся мантам водку. Я решила, что водка без пива... Ну, дальше вы знаете. И не стала отказываться от преподнесенной рюмки.
Дядя Саша делая вид, что ему на всех насрать, сидел на крыльце, и усиленно шевелил ушами, ожидая, что его пригласят выпить. Но, так как он отказался от еды, то и выпить ему не досталось.
Я облила мант острым соусом, посыпала для разнообразия перцем, нацепила его на вилку, подняла стопку, произнесла извечное "За встречу" и замахнула рюмашку. Уже откусывая кусок ароматной стярпни, мне показалось, что я только что выпила огонь, который прожег гортань и желудок насквозь.
По глазам остальных я поняла, что дырявый желудок не у одной меня. Тетя Нина перепутала бутылки, и поставила на стол бутыль неразведенного спирта, который она держала дома для медицинских целей.
После этого я решила, что мне пока достаточно пива, и решила больше сегодня не пить водку.
Дядя Саша, радостно гукал на крыльце, как будто подлянку устроил он, за что был обложен трехэтажным матом Ленкой. Расстроенный, он снова пошел в дровяной сарай.
Або с Данилой сбегали в магазин, прикупили еще пива, и мы приятно провели вечер, обсуждая, кто лучше - женщины или мужчины.
Изрядно напитые, мы начали готовиться ко сну. Дядя Саша давно убрался в свои апартаменты, тетя Нина, разобрав огромный диван и кресло, объяснила, где и кто будет спать.
Получалось, что Ленка и Або будут спать в Ленкиной комнате. Я, Дуся и тетя Нина на диване, а Данила - в кресле. Место мое оказалось рядом с горячим армянским мачо, который весь вечер залихватски подкручивал усы, и, как бы ненароком, старался задеть меня коленкой под столом.
Наконец, все разбрелись, мы с Дусей прокрались в темную комнату, и забрались под одеяло.
Тетя Нина уже во всю дрыхла, зычно похрапывая.
Я вспомнила, как однажды, мы так же ночевали в этом гостеприимном доме. Дочери тогда было три года. Ночью, она проснулась и растолкала меня.
- Что? - пробормотала я.
- Мама, - паническим шепотом сказала она, - это кто?
- Где? - не поняла я.
- Там, - она ткнула пальчиком в темноту.
В темноте никого не было, только раздавался раскатистый храп тети Нины.
- Мама, - захныкала Дуся, - я его боюсь.
Теперь она уже большая девочка, и храп не пугает ее, но очень сильно смешит. Тем более, что тетя Нина во сне не только храпит, но и очень прикольно пускает ветры.
Мы лежали с Дуськой, и сдавленно хихикали, когда я почувствовала на плече руку. Я перестала хихикать, и на секунду мысли опять унесли меня в прошлое.
Как-то, так же, у Ленки, я гостила, но без ребенка. Приехал Або и с ним еще один брат - хачик Хачик (это тоже имя). Стеснительный, молчаливый парень.
Так как Ленкин любовник не так уж часто балует ее своим присутствием, я, как благородная подруга, отказалась спать с Ленкой, упустив возможность поржать с ней до рассвета.
Хачик был уложен в кресло, я же, не стала разбирать диван, а просто завалилась на него. Ногами в сторону гостя. Мое отбытие в царство Морфея было нагло прервано поглаживанием в области правой лодыжки.
Я вытаращила глаза, и тут же пожалела, что такая благородная. Лучше бы я спала с Ленкой.
- Руки убери! - гаркнула я в темноту.
Рука исчезла. Я молча пялилась в темноту, готовая отразить атаку насильника. Но он вроде бы угомонился.
Как только я, чуть успокоившись, закрыла глаза, ногу снова начали тихонько гладить. Я резко села и во всю глотку заорала:
- Блядь! Я сказала, руки убери, сука! А то переебу по башке, что бы неповадно было!
И тут раздался тихий, испуганный голос Хачика:
- Лелька, я тебя не трогал...
Я протянула руку к ногам и наткнулась на Мейсона, Ленкиного кота, который искал приюта у меня в ногах.
Пиздец, мне до сих пор стыдно. Мужики уехали утром, а мое появление на кухне вызвало гомерический хохот всего Ленкиного семейства. Або говорит, что с тех пор Хачик меня боится.
Так вот. Когда я почувствовала на плече руку, то уже не торопилась орать. Мало ли, а вдруг это снова кот? На всякий случай я решила проверить, и наткнулась на пальцы Даниэля. Вот ведь кобель. Молча, я стряхнула его руку. Орать я не стала, потому что рядом была дочь. Через пару секунд, он снова вернул руку на плечо.
- Так, я курить, - сказала я, и пошла на кухню. Дуся пошла со мной.
- Мам, ты чего? - удивилась она. Проницательная девица.
Я объяснила.
- Та-а-ак, протянула она, - а давай, знаешь, что сделаем?
Обсудив план, мы выключили свет, прокрались в комнату, и, устроив возню, дезинформируя врага, легли на диван. На мое место была положена Дуся. Мы затихли.
Через некоторое время, наглый бабник был посрамлен. Как только он протянул руку и коснулся Даши, она зловещим шепотом поинтересовалась:
- Дядя Даниэль, вы педофил?
Дядя Даниэль хрюкнул, отвернулся от нас и тут же заснул. Следом отрубились и мы.
© Пенка