Мать я потерял в три дня отроду. Отца никогда не знал, и вряд ли узнаю. А Он меня просто спас, взяв к себе. Я был маленьким и больным, никому не нужным, умирающим от голода. Он меня выходил, вылечил, выкормил... Да спас он меня, короче, чего уж там. С тех пор я ему признателен. Нет, я не считаю его вожаком, не подчиняюсь ему, не стал обычной шавкой. Волк я, и буду волком. А Он - просто старик, которому я признателен за спасение моей жизни. Я не позволю ему сажать меня на цепь, не буду бегать за палкой, не буду сидеть в вольере... Но этого и не требуется. Он ничего подобного не делал, и даже не пытался. У нас были деловые, если можно так сказать, отношения: он меня кормит, я его охраняю, и не причиняю ему неудобств.
Но все таки я волк. Лес зовет меня. Ночами я убегаю со двора, чувствуя пьянящие запахи и звуки природы, которые Ему никогда не понять и не почувствовать... Мне приятно чувствовать свою скорость в погоне за зайцем. Если заяц меня обогнал - это не значит, что я слаб, я не голоден, и мне просто нравится процесс охотиты.
Однажды Он умер. Просто умер. Видимо, болен был. Я взывал к луне, чтоб она отправила его душу на сытные поля, всю ночь. На утро пришли его соседи с ружьями. Что есть ружье, я уяснил давно, и был вынужден, скрываясь, покинуть Его территорию. Это не стыдно, проявлять благоразумие. Разумные живут дольше. Видимо, они думали, что я его убил. Они поймут что ошиблись, но мне тут больше не жить.
Лес. Он принял меня в свои объятья, как давно ожидаемого блудного сына. Ни одна ветка не шелохнулась за мной, ни одна птица не прекратила свои утренние песни о радости нового дня столь короткой жизни.
Скучаю ли я о нем? Не знаю. Скорее нет, чем да. Благодарность и привязанность - разные вещи, что бы там не говорили.
Вначале я облюбовал себе логово, поближе к воде, подальше от края леса, никем не меченное. Затем разнюхал все близлежащие звериные тропы, пространства... Затем... А затем я просто живу.
Осенью, как стало холодать, я прибился к стае, и начался мой карьерный рост. Конечно же, я не стал вожаком, но и был не последним в своей Стае.
В Стае мне понравилось больше, чем быть одиночкой. Можно загнать большую добычу, которую я сам ни в жизнь бы не одолел, благодаря своему месту в стае - получить неплохие куски.
Были и волчицы, были и щенки... Была и Волчица, с которой я остался до старости. Первой умерла она. Старость, зрение и осторожность подвели, и она попала в капкан. И была застрелена. Я двое суток молил луну о её душе, и не заметил охотников.
Грохот выстрела. Боль в задней лапе. Прыжок в сторону.
Еще выстрел. Боль в груди. Ерунда, царапина. Поджав лапу, стремительно ретируюсь.
Выстрел. Огонь поселился в брюхе. Но я уже в безопасности. Ушел.
Я пытался отлежаться в сугробе, но было все хуже и хуже. Стае калека-подранок не нужен. И я, с трудом переставляя лапы, побрел к Его дому.
Добрался. Кое как. Обнюхал избу. Им совсем не пахнет, запахи все чужие, незнакомые, лишь с одной стороны избы щель заткнута какой-то тканью, от которой слабо-слабо, едва уловимо пахло Человеком, который продлил мою жизнь на столько счастливых мгновений. Секунд. Дней. Лет. Дал мне столько возможностей. Просить Луну о своей душе сил не было. И я, тихо, жалобно скуля, прощался с этим таким прекрасным, но отныне не моим миром.
Наутро новые жильцы нашли у угла избы израненного, уже окоченевшего, волка. Даже после смерти он не выглядел жалким. Он выглядел хоть и умершим, но ВОЛКОМ.
©lordua