Дело было зимой, и мне было года три. Зимы тогда в Москве были какие надо: с хорошим морозом и сугробами, которые копились до весны. Пейзаж, значит, был заснеженный. Папа, идя с работы, забрал меня из садика, и мы пошли домой вдоль Серебряного бора: я, как обычно, закутанная в три слоя одёжек везде, кроме глаз, - и папа, в мохнатой шапке и в своём другом пальто, которое называлось просто "хорошее".
Уже было темновато, но хорошо светили фонари, и в их свете народ среди сосен предавался зимним забавам: на санках катались, на лыжах носились, просто так играли в снежки - в общем, жизнь в сугробах кипела, но она была не для меня, потому что мы с папой просто чинно шли домой, без всяких там.
И тут я увидела горку. Это была ледяная горка, хорошо залитая и накатанная, довольно пологая, но широкая и главное - изумительно длинная. Такую длинную ледяную горку я видела в первый раз! С неё с упоением катались кучи ребятни, на картонках и на фанерках. У кого была фанерка, тот вообще летел, как из рогатки. КАК мне хотелось съехать тоже! Но у нас же ничего не было с собой, на чем съехать. Своя попа - не вариант: слишком слабо скользит. И мы просто стояли и смотрели.
А следующее, что я помню - это то, что папа держит меня на руках, и мы летим с горки вниз, быстрее даже мальчика на фанерке, а этот мальчик кричит вслед: "Ну и дя-а-адя! На портфеле едет!!!