Я умер или последние пятьдесят

Есть многое на свете, друг Горацио,
Что и не снилось нашим мудрецам...

Я грезил. Грезил ярко, так ярко, что временами это было мучительным. Мир обнял меня. Я растворялся в нем, я стал Миром.

В меня вглядывается Бездна Ницше, меня колют иглы дикобразов Шопенгауэра. Такого не видал и крошка-Карлос во втором внимании?

?На огромной равнине, простирающейся до горизонта, в самом ее центре, сидит Чумазик. Поза лотоса не для него, ему неудобно. Он неотрывно созерцает бутылку немирофки. Пробка запаяна. Мой взгляд задерживается на нем. Главная Отправная Точка.

Procedure TForm1.onHideFocus(Sender: TObject);
Begin?

?Роса омывает грязь с лица Чумазика, стирает очертания, и вот передо мной сидит трехметровый Золотой Будда, доставая из темени кроваво-красные лотосы и разбрасывая их вокруг. Цветы падают на черную растрескавшуюся землю и рассыпаются мириадами алых брызг, образуя множество мелких озер, отсвечивающих пурпуром при свете луны. Я брожу по равнине, я заглядываю в озера, я непроизвольно извлекаю из них целый сонм мыслей, образов и видений.

?Хрупкий Адольф играет в лапту с Моисеем. Они друзья, им есть о чем говорить. Че обнимает Пэм. Они изрядно набрались, они уговаривают Мао Цзедуна рвануть на рыбалку. На Иртыш, конечно. Элдаваоф с Сатанаилом обсуждают достоинства и недостатки Геи, периодически обмениваясь щелбанами и глупо хихикая. Они знают ? Мир подождет! Я подожду...

?Ксюша Собчак, глядя на свое отражение в воде кровавых озер, выбривает чресла. Она хочет понравиться бродячему йогу. Она хочет выпытать у тантрика путь в Нирвану. Но нет пути, нет. Забыт и порос бурьяном. А тантрик скорбит о тысячелетнем искусстве, опошленном и втоптанном в грязь сапогами нерадивых адептов и ленивых, распутных, жаждущих развлечений обывателей. Шли бы они лучше в Великий Рим за своей порцией хлеба и зрелищ. Вера поругана, йог на пороге Ада. Там ужасающий в своем великолепии грозный Аватар лабает аватары для нетерпеливых копипастеров. Их много, они скоро заполонят весь мир. Они говорят по-олбански и кроют матом Демона Тьмы. Имя им ? Легион.

?Папа Римский играет в очко с Апсарами. Небесные девы безбожно мухлюют. Они собирают деньги на пиво для Мохаммада. Если повезет ? хватит и на чипсы. Пророк будет доволен. Гетеры и гейши торгуют мороженым на углу. Их лица заплаканы: дети с визгом разбегаются от лотка. Белые лица и кастаньеты ? это страшно. Музы развлекаются с патрициями под звуки кифары Аполлона, невзирая на суровые взгляды Великого Громовержца. Кифариоту скучно. Он забил на муз, забил на Геру. Его кифара теперь может привлекать только духов.

? А что я сделал со своей музой?! Что я сделал с милой девочкой, которая тараторила мне в уши с утра до вечера, подобно бешеной канарейке? Нет ее, ушла. Или умерла, захлебнувшись в моем цинизме. Не потому ли я так мучительно продираюсь через дебри словесности в поисках подходящего эпитета? Не потому ли мысли еле ворочаются в голове? Ну да и фиг с ней.

...В дальнем конце долины смех. Там странная, неуловимая, загадочная Ika стирает белые крылья в синем пластмассовом тазике. Тайд наготове. Там бродит задумчивая Tigra, призывно покачивая изумительной формы грудями, с одной из которых скалится египетская кошка. Там Detka, сделавшая-таки культ из попы. Усталый Koneff декламирует матерные стихи, и идиотски смеется, делает вид, что в восторге. Lesorub ищет Таню. Он надеется на пару с ней замочить кого-нибудь еще сегодня. Eduardo с Shum-ом обсуждают концепции Аристотеля. Им хорошо. Ну и пусть их.

...Я слышу шорох туник. По краю равнины движется цепочка женщин, когда-либо познанных мной. Их много. Некоторые улыбаются мне, другие проклинают. Я с ужасом понимаю, что не помню их имен. Я не помню их лиц. Я считаю. Двести? Триста? Цепочка не иссякает. Женщин сопровождают поверженные мною враги. По одному на каждую когорту.

...Я устал. Мысли постепенно затихают, исчезают из головы. В конце-концов, их остается только три. Они с веселым смехом скачут под сводами черепа, ударяясь об стенки. ?Многа букав, ниасилил?. Интерпретация последнего видения. ?Убей сибя апстену?. Зачем? Я и так присмерти. ?Последние пятьдесят были лишними?. В точку!
Потом не стало и их. Я умер.
Stop;
End;