Тупикова

Лизонька Тупикова (ударение на первом слоге), урожденная Грызунова, была очень счастлива в браке. Ей достался в меру
домовитый, абсолютно покладистый муж, в нерабочее время и выходные смотрящий на нее влюбленными и слегка охуевшими от
влюбленности глазами, а в рабочее посылающий каждые 10 минут ебанутые смс-ки типа "Я тебя люблю, зайчик (котик, рыбка,
черепашка, страусенок, бегемотик, кашалотик, крокодильчик или хуй знает там еще кто). Единственное, что ее слегка коробило
- когда муж обращался к ней "Лизунчик". Нет, не так. "Лизууууууунчик", блядь. С закатыванием глаз и впадением в полную
прострацию. Ну да ладно, человек, как говорил Зощенко, не блоха - ко всему привыкнет.

И всё же Лизоньке пришлось поступиться едва ли не самым святым ради любимого. Раньше она любила оглушительно и
сногсшибательно просрацца в своем деревянном сортире в огороде, с кряхтеньем, запредельными децибелами пердежа и довольными
возгласами. Теперь, чтобы не смутить мужа, приходилось постоянно обуздывать свою широкую душу и звонкую сраку. Сраньё
превратилось в пытку. Бедная Лизонька боялась лишний раз выпустить газ с малейшим звуковым сопровождением, она стала
придумывать различные дыхательные режимы и читать про себя мантры, только чтобы не пёрнуть и не вызвать конфуз, ведь
любимый почти всеми вечерами дрочицца в огороде то со своими ебучими грядками, то со своим ёбаным мотоциклом.

В таким страшных муках прошло 2 недели со дня свадьбы. Лизонькин кишечник напрочь оборзел от такой экзекуции и подавал
явственные сигналы: мне нужно просраццо, иначе я взорвусь. Момент истины настал, когда мама приготовила Лизоньке и мужу аж
136 пельменей, а муж вроде как на работе задержался. Лизонька и не заметила, как спорола всю кастрюлю. Тут она приняла
волевое решение: всё, хватит издеваться над собой! Пойду высрусь.

Она удобно расположилась на рундуке и для начала мощно и зычно перданула. Долго сдерживаемый кишечник ее выдал сначала
фальстарт - раздался сильный хлопок, и пространство вокруг заволокло едкой вонью. Затем застрекотала зубодробильная трель
оглушительного пердежа, сопровождаемого тушением о говномассу выгребной ямы сверхскоростных какашечных снарядов. Затем,
когда мелкое и едкое говнецо уже резво покинуло хозяйкину жопу, вдохновенную звуковую картину сранья украсили дивные,
гулкие, громыхающие басы - бууууух, раскатисто, громко и страшно трубили вдохновлённые 136-ю пельмешками демоны говна,
дождавшиеся своего часа!

- Аааа, блядь, как пиздато, сцуко! - в экстазе орала Лизонька, - как же я пиздато сррррууууу!

В это время муж её, только что вернувшийся с работы, вышел в поисках любимой молодой супруги в огород.

Сначала он не понял, что происходит, что именно такое он слышит и нюхает. Затем потихоньку, по капле яда, до него стал
доходить смысл. Принцесса, его принцесса, его Лизунчик! Да, принцессы тоже какают. Не просто какают, а оглушительно бздят,
пулемётно срут и страшно воняют! И при этом орут не хуже, чем в экстазе любви.

Тупиков был сломлен, разбит и подавлен. Он походкой сомнамбулы выперся из огорода, затем из дома и в полной прострации
направился в ближайшую капельницу, где дешево, сердито и банально в одиночку нахуячился до свинячьего визга. Домой он
вернулся около полуночи, долго и мучительно снимал в прихожей облёванные ботинки, снял один, а в другом, держась за стены,
поплёлся спать. Всё, что он сумел сказать Лизоньке - мммм+ ыыыыы+ бргхв+ гыгы. Лизонька надула губки и отвернулась к
стенке. Она никогда не видела любимого таким и вовсе не хотела его таким видеть впредь. Ей было одиноко, страшно и обидно.

Ночью она спала очень плохо, потому что Тупиков ворочался, стонал во сне и что-то бормотал типо: бздит, бздит! Пару раз он
бегал в сортир блевать и возвращался измученный и бледный, забывался тяжелым сном и снова стонал.