Дождливый Октябрь выдался в 1905 году. В селе Ушицы, что в ста с чем-то верстах от Санкт-Петербурга будет, размыло тракт и, волею случая, застигнутая в дороге холодным вечером пара проезжих коротала время в уютной гостиной доходного дома Епифания Волкова в ожидании кружечки обжигающего чая и ещё чего покрепче. Двое сидели напротив друг друга разделённые чистым деревянным столом.
Первый мужчина был довольно хорошо одетым джентльменом лет сорока - пепельного цвета аккуратная бородка, пенсне в золотой оправе, золотая же часовая цепочка пересекала атласный жилет и скрывалась в маленьком кармашке на круглом животике. Другой путешественник выглядел не менее представительно, но явно выигрывал в возрасте - молодой человек яркой наружности - в лице его, скорее всего незнавшим пока бритвы, проступала некая пиратская, хищная красота, делая его более волевым и мужественным.
-- Разрешите представиться, - более молодой привстал и протянул визитную карточку человеку сидевшему по другую сторону, - Нежин, Александр, студент. А вы кем будете ?
-- Сергеев, Василий Аркадьевич, - приветливо улыбнулся господин с золотой цепочкой, - врач, возвращаюсь в земскую больницу от роженицы, и вот такая оказия, - он развёл пухлыми ладошками, - а вы, позвольте спросить, по какой надобности, да в такую пору ?
-- А я назад, к родным пенатам, в университет, - весело ответил Александр, лицо его оказалось совсем не хищным, а очень даже приятным, стоило ему улыбнуться, - родителей навещал. Отец у меня по купеческому делу, а я вот решил пополнить плеяду адвокатов.
-- Ну что же, это дело интересное, я думаю вам будет где там развернуться, - доктор Сергеев обернулся на дверь кухни откуда показалась прислуга с большим подносом незамысловатой деревенской снеди.
Следующий час прошёл в относительном молчании - знакомцы по неволе утоляли голод, а за едой какая уж беседа, так баловство одно.
После еды, сытые и согревшиеся, они сели поближе к печке, чтобы насладиться кто вечерней сигарой а кто папиросой. Василий Аркадьевич с аппетитом закурил и повернулся к молодому человеку.
-- Вам, как будущему адвокату, будет небезинтресно услышать одну историю, которая так или иначе перекликается с вашим ремеслом, - врач выпустил струйку дыма под потолок, - ведь успех в вашем деле напрямую зависит от дара убеждения; насколько я понимаю вы не собираетесь быть обычным поверенным, а нацеливаетесь идти по следам господина Плевако ? Рассказать ?
-- Сделайте милость, - ответил студент, будущий господин Плевако, и приготовился слушать.
-- Было это, по-моему, под Тобольском, года два - три назад. Мне один коллега рассказывал. Природа там дивная, люди работящие, малопьющие, да и вообще живут в тех краях неплохо. Так и жила своей жизнью небольшая зажиточная деревня Малые Воды.
Не знаю почему она так называлась, но располагалась на берегу широкого и глубокого озера. Рыбалка в тех местах была дивная. Да, что рыбалка, охота, ягоды...всё было замечательно.
И вот однажды пришёл в ту деревню старец. А может и не старец. Вообщем бедный и оборванный блаженный человек, коих на Руси испокон веков почитали за приближённых к богу. Был странник высок и худ, но силён, а в очах его горел огонь сумасшествия, что так легко спутать с огнём божьим, особенно людям свято верующим.
Шёл он с пустыми руками если не считать торбы полной сушёных грибов.
Ходил старец из дома в дом, где молока выпьет, а где и чарку водки в пасть заросшую нечёсаной бородой опрокинет. Собаки, его учуяв, смирные становились, это было удивительно, а так - самый обычный на вид бродяга. И вот ходит он по деревне и речи говорит о спасении души, да и божьей милости, а иногда кусками из писания чешет...И складно так у него выходит, что, против воли и то, заслушаешься. И прошла так неделя, от силы полторы, но стал таинственный пришелец людей вместе собирать, проповеди вести, даже отца Иеремию что в Малых Водах батюшкой служил убедил ему амвон уступить, да при молебнах прислуживать. А молебны его тоже были необычны, перед речью своей он из котомки грибы свои сушёные вынимал и по щепотке в рот каждому вкладывал. Говорили святые грибы у него.
И вот, в одно летнее утро, когда солнце только-только показалось над кромкой озера, часов так около пяти, потянулась к озеру вся деревня. Старухи и девки, молодые мужики, старики и дети, больные и немощные - все. В то утро над озером висел туман, птицы пели свои утренние песни, а люди молча шли и шли к озеру, где их поджидал новоявленный священник. И как подошли все начал он на них крёстные знамения класть. Да не как надо по православной вере а по зеркальному - левой рукой и с левого плеча..."Во имя Тьмы, и Сына Тьмы и Святого Духа Тьмы", - еле слышно шептали губы, а лицо его приобрело при этом торжественно-благоговейное выражение.
И стали люди молча, с детьми да со стариками немощными на руках, в воду заходить и идти прямо к середине. Только недолго они шли - озеро в сажени от берега уже поболее двух аршин в глубину будет. И вот так - один за другим входили они в воду да и оставались там, ясное дело. И спокойно так, без слов и без молитв, дети только малые плачут, так им матеря своими руками рты закрывают. По тихому...идут, идут, идут и скрываются. Так и ушли все. Только круги по воде.
Доктор закончил свой рассказ и посмотрел на замершего студента.
Тот встряхнул головой, словно отгоняя неприятную картину, и задумался.
-- Но подождите, Василий Аркадьевич, если все погибли, то откуда же ваш знакомый узнал эту историю и куда делся сам проповедник, всё это неправдоподобно, разыгрываете вы меня, - на щеках Александра Нежина заалели бутоны обиды.
-- А вот и нет, - доктор выпустил огромное кольцо дыма и оно стало медленно подниматься под закопчённый потолок, - приятель мой как раз в ту пору останавливался в той деревне и свидетелем сего случая был. Да только кто он против такого оппонента. Он им всё доказать пытался, что грех это великий - жизни себя лишать, какое...чуть его на куски не разорвали, да на вилы не подняли. Люди-то тёмные.
-- Хм, - задумался собеседник врача, - а почему же если и ваш, этот, ну товарищ сам всё слышал, почему он не утопился ? Значит не такой уж и сильный дар был у вашего старца ?
-- Да нет, - улыбнулся Сергеев, - просто он по просвещённости своей никогда на проповедях не был и в обрядах не участвовал. А следы этого господина, пророка сибирского, ещё проявились в одном месте...Рассказать ?
-- Обязательно расскажите, - попросил студент и уставился на рассказчика. Тот неторопливо посмотрел на часы, решил что время ещё раннее и стал рассказывать.
-- Спустя тому год объявился некий бродяга совсем в другой стороне, под Казанью, в селе Крепово. Не известно был ли это тот же самый мужчина или другой, но по описанию сильно похоже выходит - высокий, длиннобородый, длинноволосый, нечёсаный и с глазами бесовскими. А в руках опять же котомка в которой грибы сушёные.
И всё по той же схеме - ходит, присматривается, доверие людское завоёвывает; а у простых людей это не сложно ежели умеючи.
А в ту весну, так получилось, ни одна баба у них не понесла. И стал наш герой им рассказывать о том, что за грехи великие господь их потомства лишил. Вот так, не более и не менее. Ну те переполошились, а так как он уже себе славу соответствующую сыскал, то они к нему и бросились - мол, мил человек, твои молитвы до боженьки быстрей дойдут, путь укажи, помоги нам сирым да убогим. Тот - рад стараться...грибами своими их подкармливает, да заставляет всё молитву читать - "Во имя Тьмы, и Сына Тьмы и Святого Духа Тьмы пошли плодоносие дочерям твоим...", ну и в том же духе.
Через несколько недель исчез из Крепово наш пророк, а женщины начали плодоносить. Да ещё как. У первой, Ольги, через три месяца, аккурат к осени, схватки начались. Думали выкидыш, послали за повитухой. Та только корыто для последа подставила как у Ольги из причинного места яблочко наливное прямо в корыто - бум. За ним ещё одно, потом ещё, и всё быстрее да быстрее. Повитуха креститься, а роженица уж пол корыта яблок насыпала и сознание потеряла. А ребёнка-то у неё никакого внутри и не оказалось - плоды, да не те.
Потом настал черёд других. Кто из них яблоками стал плодоносить, кто грушами а кто помоложе, да и по первому разу - те ягодами - крыжовником и вишней. И вот видишь бывало баба с животом по деревне идёт, а на следующий день уже без живота, зато в доме её варение варят или на зиму чего солят - женщины не только фруктами плодоносили, а и овощами - кабачками, огурцами, репкой - тоже.
Невероятно ? Но, факт! Дальше - больше. Как мужья этих несчастных или отцы да братья тех новорожденных овощей или фруктов попробуют, то и они начинают плодоносить! Причём из отверстия по диаметру отнюдь для размеров фруктов и овощей не подходящих. Ну ладно там если огурцами мужик плодоносит, или маленькими яблочками, конюх Аким так кабачками запросто мог, а сын у одной бабы только смородиной сыпал...а вот если как Егор, столяр, тот так арбузом разродиться и не смог. Помер. Да и не он один.
-- Да что вы себе позволяете, - вскочил на ноги Александр Нежин, - я вам не мастеровой неграмотный, а Петербургский студент и не позволю издеваться надо мной рассказывая чушь ! Да я..., - Нежин задохнулся.
В это время широко распахнулась входная дверь и из сырого тумана шагнул внутрь новый человек. Это был косматый высокий мужик. Из под спутанных волос на лбу ярко и пронзительно сверкали сумасшедшие глаза. Широкая, давно нечёсаная, борода мокрой чёрной паклей падала на грудь в тёмном дешёвом кафтане.
Врач со студентом переглянулись.
Вошедший же в это время бросил огромный кожаный мешок на пол и сел за стол. Басом крикнул себе водки с квашенной капустой и пристально уставился на сидевших у печки угрюмым взглядом.
-- Кто будете? - грубо спросил вошедший, - не отведаете ли со мной вина белого?
Те согласились; с опаской подсели за стол к незнакомцу. Выпили по рюмке. Странник, на вид ему было лет за тридцать, но из за бороды казался он сильно старше, тут же налил и опрокинул в глотку ещё рюмку. Зевнул, перекрестил рот - что бы бес не залетел и поднял на колени мешок.
-- Ты, милейший, не коробейник ли часом ? - обратился к мужику доктор.
-- Да нет, вот до царя нашего иду, гостинчиков ему несу, - пробасил мужик и высыпал на стол горку сушёных грибов. Причём сушены они были целиком, -специально за ними в одному известный лес ходил...
-- Но ведь это мухоморы, - в один голос воскликнули собеседники мужика. Врач наклонился что бы лучше рассмотреть чёрные кривульки с характерными шляпками.
-- Батенька, ну ты же должен понимать, что яд это, - ласково обратился Василий Аркадьевич к хозяину мешка, - нельзя это употреблять, представиться можно...Да и как же ты к царю попадешь-то ?
"Батенька" насупился и бросил сердитый взгляд на Сергеева.
-- Как, как...добрый человек архимандрит Феофан сам за меня слово сказать обещал. Епископ Гермоген мои гостинцы нахваливает. Сильно охоч до них. Он то и представит. Я в Петербург между прочим иду, у меня святые грибочки большие люди берут, не брезгуют.
Проговорив такую длинную тираду суровый друг архимандрита и епископа снова закинул в себя полную рюмку водки и прямо руками полез в миску с капустой.
"Ну и дела" - одновременно подумали Нежин и Сергеев, но вопросов более не задавали. Не в себе человек - что с него взять.
Через пол часа, перед тем как идти спать, Нежин обратился к устраивающемуся на лавку мужику. Тот поудобней подкладывал себе под голову похрустывающий мешок.
-- Как тебя звать-то, может в Петербурге свидимся ? - весело окликнул студент тёмную фигуру.
-- Григорием звать, - степенно ответил мухоморщик, - Григорий Распутин, по батюшке Ефимович буду. Может и свидимся...
После этих слов Распутин завалился на лавку и захрапел.
© LiveWrong