Наконец-то мы дома. На вокзале нас встретил мой папик. Загрузив машину до самой крыши сумками и ведрами с ягодами-фруктами, которые Маугли лихорадочно скупала в Адлере и на всех станциях, мы поехали домой.
Маугли сидит сзади скрючившись, зажатая со всех сторон, сунув ебало между передними сиденьями. Она натужно сипит, и шурудит в каком-то пакете.
- О! - выдыхает она. - Дядя Миша - это вам!
Она протягивает руку, и я отворачиваюсь к окну, чтобы не начать залупаться прямо в удивленное мурло бати. Хорошо хоть, мы на светофоре стоим, а то авария нам была бы обеспечена.
Перед отъездом Маугли решила пойти по местным магазинам и купить какие-нибудь сувениры, чтобы одарить ими всех своих родственников и знакомых. Поход по городу затягивался. Я устала, но Маугли было не остановить. Брату Сене - очки-лисички в белой оправе и с красными стеклами. Маме - набор трусиков-неделек (у тети Люды обширный зад, и я дорого отдала бы за то, чтобы посмотреть, как она их будет натягивать). Папе - зажигалку. "Охуеть!" - каждый раз орет она, когда зажигает ее. В зажигалку встроен фонарик. Подругам - ручки с ароматизированными чернилами (она достает их каждые пять минут и с упоением нюхает). Моей маме - чертовски страшные бусы.
Мы уже возвращались в гостиницу, когда она заметила лоток с сувенирами. Брелок, в виде какого-то чертобеса со всеми признаками застарелого приапизма, сразу бросался в глаза.
- А это дяде Мише! - орет она, с восторгом разглядывая торчащий из чертобеса хуй. Хуй минимум в два раза больше, чем сам чертобес. Тетка-продавщица довольно лыбится.
- Это кто? - спрашиваю я у нее. Мне интересно, что она ответит. Тетка оказалась немного подкованной в этом плане, что меня немного порадовало - все-таки знает ассортимент.
- Приап, - ехидно отвечает она.
- Охуеть, - ржу я. - Откуда такие познания в мифологии?
- Так не все же пальцем-то сделаны, - пытается острить она.
- Чего же тогда у него хуй-то один? - я раздражена и устала, мне не до кого доебаться. И я доебываю тетку. - Должно быть два.
Маугли стоит, открыв рот. Мозг загружается.
- Схуяли, самая умная, что ли, блядь? - выдает тетка, и я ухожу в тихий, невъебенно продолжительный, ахуй. Такого поворота я не ожидала.
- Ну вот, - начинаю занудствовать я, - мифологию знаете, умная женщина, и по матушке ругаетесь. Если будете так ругаться, то Боженька вам язык отпиздячит. А хуев должно быть два, потому что Приап, по одной из версий, сын Афродиты. Это имя вам знакомо же? Так вот, будучи беременной....
Я нудила минут 10, рассказывая заткнувшейся и охуевающей бабе все, что могла вспомнить о Приапе. Я уже вспомнила об Овидии, когда мой взгляд наткнулся на Маугли. Как-то я забыла про нее. Она зачарованно смотрит на меня. Я с испугом замечаю у нее в глазах немое обожание.
- Лелька, - выдавливает она, - откуда ты все это знаешь?
- Блядь, книги читаю. Все, пошли - Я разворачиваюсь и ухожу. Она догоняет меня, хватает за руку и тащит по улице. Я еле успеваю за ней. В гостинице я понимаю, к чему была такая спешка. Она спиздила однохуего Приапа. Тетка просто зевнула этот момент.
Теперь его хуй нагло смотрит в выпученные глаза моего отца.
- Н-н-наташа, - он растерян, - спасибо, конечно, но что я с этим буду делать?
Мой папик невъебенный интеллигент, с несколькими образованиями. Ему непонятен восторг Маугли.
- Как что? На ключи повесите, это же брелок, - поясняет она.
Папик умоляюще смотрит на меня, и, видя мой широкий оскал, понимает, что надеяться на меня не стоит.
- Это Приап, - продолжает Маугли. - Его мать, когда залетела, с кем-то там потрахалась, и его жена наворожила так, чтобы ребенок родился с двумя хуями, только у этого почему-то один, - открывает тайну Маугли. - Прикольно же?
Стоящие позади машины сигналят, но папик не может сдвинуться с места. У него культурная кома. Глубокая. Возможно, навечно. Я включаю аварийку, сигналить перестают. Папик молча, брезгливо берет подарок и не знает, куда его деть. Помявшись, сует его в карман рубашки. Хуй чертобеса кокетливо выглядывает из кармашка. Я давлюсь диким ржанием. Маугли рада до жопы.
Мы доезжаем до ее дома. Выгрузив вещи Маугли, я тоже выхожу.
- Пап, я помогу Маугли и приду.
Он отводит меня в сторону и тихо выговаривает:
- Лелечка, ну как ты могла так рассказывать о Приапе? Ведь это же... Я даже не знаю...
- Пап, я все нормально рассказывала, просто в ее интерпретации это звучит вот так. Я займусь этим.
Он мне верит, садится в машину и уезжает. Мы поднимаемся к Маугли. У них гости. Оказывается, у Людмилы Петровны юбилей. Нам дают время быстро сполоснуться и усаживают за стол. Маугли начинает торжественную раздачу подарков.
- Сенька! Это тебе!
Сеньке 15 лет. Но они с Маугли выглядят как близнецы. Рост его зашкаливает за метр восемьдесят. Нога 44 размера. Он спокойно одной рукой может взять трехлитровую банку воды, как стакан. Хули, гандболист. Он берет очки, пытается напялить на свою харю. Они тихо крякают и одна дужка отламывается. Он молча выходит из комнаты. Сеня и так неразговорчив, а когда я рядом - он всегда нем. У него половое созревание, и я боюсь его, особенно, когда он на меня смотрит.
В это время Маугли вручает подарок маме. Людмила Петровна в восторге. Она гордится своими детьми. Приходит очередь папы. Дядя Слава встает. Здоровое пузо нависает над столом. В комнату возвращается Сеня, и у меня начинает троиться в глазах. Они не близнецы - они тройняшки.
Дядя Слава рад зажигалке, Людмила Петровна трусам, а Сеня - очкам. Он их вылечил, примотав дужку синей изолентой. Я понимаю, что он когда-то так же померил и вылечил очки Маугли. Мы пьем и закусываем, но гостей нам уже не догнать. Они бухают третий день. Кто-то из родственников подарил Людмиле Петровне мягкий уголок.
- Славка, блядь! - визгливо вякает Людмила Петровна. Она чернее государевой шляпы. - Это мой диван! И не смей на него свои яйца складывать!
- Мне похуй, - отвечает дядя Слава. - Я могу и на полу поспать.
- Злая ты, Людка, - это сестра дяди Славы, тощая, седая тетка. - Славка, уходи от нее, женись вон на Зойке. - Зойка - родная сестра Людмилы Петровны. Вдова.
- На хуй мне это говно обосралось? - спрашивает Зойка.
- Кто говно? - орет дядя Слава, херакнув по столу кулаком.
- Ты говно, - меланхолично отвечает Зойка.
- Сами вы говно, - обиженно гукает дядя Слава.
- Чтоб ты сдо-о-ох, - гундосит Людмила Петровна. - Заебал уже.
Я предлагаю выпить за именинницу, скандал затихает. Все шумно закусывают.
- Славка, блядь! - опять быкует Людмила Петровна. - Это мой диван! И не смей на него свои яйца складывать!
- Мне похуй, - жуется дядя Слава. - Я могу и на полу поспать.
- Злая ты Людка, - опять встревает седая тетка. - Славка, уходи от нее, женись вон на Зойке.
Винегрет застревает у меня в горле. Меня начинает колотить от сдерживаемого смеха.
- На хуй мне это говно обосралось? - Это Зойка.
Я зажмуриваюсь и стискиваю зубы.
- Кто говно? - орет дядя Слава
- Ты говно, - тем же тоном отзывается Зойка.
- Сами вы говно, - орет дядя Слава.
- Чтоб ты сдо-о-ох, - подвывает Людмила Петровна. - Заебал уже.
Я не могу удержаться, и, выплюнув винегрет, гогочу. Все подхватывают. По их мутным глазам видно, что они смеются просто так, за компанию.
Сене и Маугли нет до них дела. Маугли молча жрет, а Сеня молча пялится на мои сиськи. Я не могу больше сидеть с ними.
- Извините, я пойду. Маугли, не провожай. Всем до свидания.
Они не замечают моего ухода. Людмила Петровна, подперев кулаком подбородок смотрит на дядю Славу.
- Славка, блядь! - начинает она.
Я замираю в дверях.
- Это мой диван! И не смей на него свои яйца складывать!
- Мне похуй. Я могу и на полу поспать.
Я не веря своим ушам, заглядываю в комнату. У меня дежавю.
- Злая ты Людка.....
И тут я понимаю, почему Маугли такая. Гены пальцем не раздавишь, бля!
..........................
© Пенка