Существуют три разновидности секса: биологический, сакральный и социальный или блядство, как таковое.
- Привет! Танцуешь?- сквозь ритмично двигающуюся толпу ко мне подобрался розовощекий ребенок. Лет восемнадцати. Я скромно потупила глаза... и неожиданно возрадовалась: его плотно сидящие брюки пикантно обтягивали хуй весьма недетского размера.
- Привет. Нет, бля, галошами торгую.
Это я подумала.
- Танцую, красавчик. Нравится? - это я сказала вслух. И тут же сделала пару эротичных па тазобедренным суставом в его сторону, обворожительно улыбаясь. Столь нехитрым способом я давала понять, что зажигать предпочла бы в его крепких мужских объятиях, на шелковых простынях, при свечах, под хрипящую пластинку Леонарда Коэна.
Мальчик уставился на меня, будто бы что-то просчитывая. Стесняется что ли. Блин, ну как еще намекнуть-то. Под его взглядом я и так уже выпятила все, что можно, и втянула все остальное.
Наконец он удовлетворенно кивнул:
- А не хочешь ли ты покинуть это заведение и станцевать приватно только для меня?
- Да! Да! Хочу! Еб-ля! Еб-ля!
Это я опять подумала-проскандировала. На самом деле буркнув: "можно, чо уж там", я присмотрелась к объекту предполагаемой страсти.
Объект был белобрыс, гибок и юн. Глазастенький. Лопоухий слегка, ну да мне с его ушей воду не пить. Или как оно там... в народе говориться.
Ключ стучал, не попадая в замочную скважину. Аккомпанементом стучали зубы - и совершенно их не сводит, когда такое дикое желание.
Я втянула парнишку за рукав в квартиру. В нетерпении попыталась стянуть с него рубашку прямо в коридоре.
Его флегматичная ушастая рожица смотрела куда-то... вдаль что ли.
- Подожди, я не могу так... сразу.
Он не может. ОН не может??? А я могу, значит? И что я теперь с ним должна делать?
- Конечно, конечно. Пойдем в комнату.
В спальне я включила свет, обаяние и музыкальный центр.
- Я приполз до-мой, звоню в зво-нок. Плюю, ша-таюсь, насквозь про-мок. А ты мне из-за двери: А ЭТО БЛЯ КТО?! А я ответил: ТВОЙ ХУЙ В ПАЛЬТО! УАУУУ!!! - Шнур неожиданно стал форсировать события.
Пришлось резко нажать кнопку. Неудобно как-то получилось... с Коэном.
- Не надо музыки. Иди ко мне, моя красавица.
Влекущий голос. Манящий взгляд. И куда только делась его флегматичность.
- Ты познаешь со мной искусство любви. Я наполню тебя чувственностью, достойной Кали.
Кали, Кали... Что-то знакомое. Но зря он так. По-ненашенски. Пьяная безбашенность стала выветриваться с пузырьками шампанского.
- Кали?
- О да! Богиня - вдохновительница удовольствий. Преклоняюсь перед ней, ибо я йог и последователь Ватсьяяны.
Ёпт... Лежание на гвоздях, танцы на раскаленных углях, хождение по стеклам, да? Это все досталось мне? Вечер перестал казаться томным. Последний пузырек разочарования лопнул прямо в носу. Я чихнула и настороженно пригляделась к йогу: он тем временем успел аккуратно разложить свою одежду на стуле и присел на кровать. Безмятежный мальчик с мятежно стоящим членом.
- Иди ко мне, моя красавица, я расплету тебе волосы. В них сексуальная энергия Вселенной. Ты почувствуешь себя желанной.
Не, вроде не страшно пока. Псих, ну и что. Я бы, конечно, лучше минет сделала, ну да ладно. Пожалуй, расслаблюсь и получу удовольствие.
Присела рядом и откинула волосы. И мгновенно начала возбуждаться от его прикосновений, от близости горячего тела, от его члена, пульсирующего сзади. Мальчик медленно перебирал мои пряди одной рукой. Вторая легла на грудь. Аккуратно притрагиваясь к блузке, почти благоговейно, осторожно пробрался под лифчик, коснулся вмиг затвердевшего соска. Поглаживая его и немножко пощипывая, он довел меня почти до оргазма. Я знаю, что грудь в этот момент покрылась красными пятнами - так можно определить, что я готова. Я начала постанывать. Готова...
- Грудь - это молочные протоки, окруженные жировой тканью.
Я дернулась и вздохнула поглубже. Меня затошнило. Нет, я знаю, из "чего же - из чего же сделаны наши девчонки", но зачем об этом в такой момент? Я не успела ничего сказать, как он добавил:
- Для меня это символ твоего изобилия и сексуальности.
Нет, он просто ненормален. Но сдаваться я не собиралась.
- Да? А не могли бы мы заняться сразу чем-нибудь без прелюдии? Без лишних, так сказать, слов, а?
- Ты действительно этого хочешь? - мне показалось, что он вздохнул. - Хорошо, давай я поищу твое зернышко.
Я поперхнулась.
- Что? Что ты хочешь у меня поискать, птенчик?
- Твое зернышко. Твой клитор. Твое средоточие женственности.
- А зачем его искать? Он вроде и не прятался. - Я решила пойти ва-банк и выяснить все до конца. Чтобы быть готовой. Насколько это возможно. - А чем мы еще сегодня займемся?
Мальчик слегка покраснел:
- Еще я бы хотел разрезать твою дыню.
- Нет у меня дыни, ты чего?
- Как же нет? А это что? Крепенькая, упругая, наливная дынька, - мой, пока еще несостоявшийся любовник, ловко ущипнул меня за зад.
- Нет там ничего наливного. Не сезон! Руки прочь от бахчевых культур! - я шлепнула его по рукам. И задумалась. Неужели я упущу эту белобрысую молодость из-за каких-то предрассудков?
Похоже, он понял все сам.
- Давай просто займемся сексом. Какую позу ты предпочитаешь? Может быть раджастахан?
Угрожающе звучит. На всякий случай мотнула головой:
- Нет.
- А изгибалась ли ты когда-нибудь в интимной позе Антилопы, моя королева?
- Нет уж. Давай без этого автопробега по бездорожью и разгильдяйству.
Он почти сдался:
- А знакома ли тебе поза Кормление павлина?
Тут уже сдалась я:
- Да, йопт, давай покормим пташку. Только ты обрисуй картинку, чтобы я твою кормушку ненароком не испортила.
Блондинчик резво стянул с меня остатки одежды.
- Та-а-ак, теперь хорошо. Для начала возьми мой лингам.
Я уставилась на обнаженного мачо в поисках лингама. Единственное за что я могла его взять - был хуй. Я ухватилась за него - как за спасательный круг - обеими руками и вопросительно взглянула в глаза.
- О да! Молодец, крошка. А теперь сядь ко мне на колено, раскрой свою йони, отклонись назад, одной рукой упрись, правую ногу положи мне на бедро, левую подогни под себя, таз чуть-чуть вперед и вверх, голову в сторону, плечи неподвижно, поясницу расслабь...
Подчиняясь его разъяснениям, я наконец-то приняла нужную позу - а вернее,
послушно раскорячилась на кровати. Он помог мне приподняться и резко насадил на себя. Я сжала бедра и начала двигаться.
-Ааааа! Даааа! - стонала я, насаживаясь на лингам всей своей истекающей йоней. - Быстрее, еще быстрее! Еще!
От возбуждения у меня полились слезы. Я рыдала, вцепившись одной рукой в его плечо, другой упираясь в одеяло.
- Сильней! Хочу! Ещооооооо!
И тут что-то хрустнуло. У меня.
- Ооо! Я слышу, открывается нижняя чакра! О, муладхара, втяни мою энергию! - он насел на меня еще сильнее.
Я хрюкнула и завопила:
- Ааааааааааааааааа! Слезь с меня! Иначе ты останешься без своей собственной мулад...чтоб ее... хары, если она у тебя есть!
Мы расцепились, и я рухнула на подушки. Мизинец на левой руке моментально посинел и распух. Вечер действительно перестал быть томным и подошел к своему нелогичному концу.
- Жалко, что я не успел тебе показать все прелести тантрического секса, - сказал мне мой друг на прощанье. Это было бы незабываемо!
- Да куда уж незабываемей. - Я обессилено закрыла за гостем дверь, и пошла за очередной порцией льда и первой порцией виски.
С тех пор, в дождливую погоду, я всегда чувствую, как энергия кундалини восходит от самой нижней чакры до моего ноющего мизинца.
И никогда не называю хуй лингамом. Не по-людски это.