- Ну, не надо, ну, пожалуйста, - канючила высокая, немного полноватая красавица Даша, - я буду послушной рабыней.
- Пошли со мной, - жёстко сказал Пётр. Он крепко взял женщину за её густые светлые волосы и потащил к двери...
***
В пятницу вечером, с трудом "распихав" детей по бабушкам, Петя с женой Дарьей поехали на дачу, в тихую, забытую Богом деревеньку, расположенную, примерно в двухстах километрах от Москвы. Ребята давно мечтали сбежать за город и спокойно поебаться.
Каждый семейный человек знает, что дети, родственники, соседи, друзья - все эти близкие и милые сердцу люди, к сожалению, всегда мешают сексу...
Дарья, вообще, была "громкой" женщиной. Она любила кричать и стонать во время ебли. И она, конечно же, всеми силами старалась не допустить, чтобы это слышали дети.
Во время их с Петром будничных соитий, главным смыслом которых было "поскорее кончить и заснуть", Даша обычно утыкалась лицом в подушку и вцеплялась в неё зубами, чтобы не орать.
Наконец, эта волшебная пятница настала. Счастливые супруги ехали за город ебаться.
"Собрав" по пути все возможные пробки, Петя и Даша добрались до своего домика только глубокой ночью. Вечерняя ебля не состоялась - утомлённые дорогой сладострастники, выпив по рюмке водки, заснули прямо перед телевизором.
Проснувшись по привычке в 6 утра, супруги провели краткий семейный совет, на котором было принято решение заняться садомазохизмом. После этого Петя побрёл выкидывать из сарая всякий хлам, а Дашка принялась готовить завтрак.
К середине дня развратники, наконец, принялись разыгрывать спектакль, в котором Петру отводилась роль жестокого господина. Он тащил к сараю свою упирающуюся "рабыню". Это тоже было частью игры.
Воздух свободы пьянил ребят. В этом полузаброшенном поселении, вдали от лишних глаз и ушей, они могли вытворять всё что угодно, визжать, стонать и творить любые непотребства. Они снова чувствовали себя молодыми и пылкими любовниками, которыми они были лет 15 назад...
Затащив Дашу в сарай, Пётр положил её на живот на широкую дубовую скамью и крепко связал ей руки и ноги. Дарья прекратила своё нытьё - она чувствовала очень сильное половое возбуждения.
Муж стянул до колен её тренировочные штаны и трусы, достал из ведра с водой приготовленные ещё с утра розги и несколько раз шлёпнул её по попе.
Сексуальное возбуждение навалилось на женщину с такой силой, что у неё потемнело в глазах. Между ног стало очень мокро. У Даши даже мелькнула мысль: "А не описалась ли я?"
- Сильнее, сильнее! - шептала "рабыня". Её ягодицы постепенно становились красными от ударов, - возьми меня скорей, мой господин. Возьми меня грубо, как последнюю шлюху!
Отбросив розги в сторону, Пётр снял штаны, осторожно уселся на жену верхом и ввёл в неё член.
- Я хочу в попу, - простонала женщина.
- Сейчас, подожди немножко, любимая.
Петя густо смазал свой длинный, кривоватый хуй кремом и осторожно ввёл его в задний проход супруги.
- С аналом я, пожалуй, погорячилась, - улыбнувшись, пробормотала Дашка, - мне больно.
- Сейчас, котёнок, подожди ещё немножко, - сказал Пётр. Он торопливо подошёл к ведру с водой и тщательно помыл свой член с мылом...
***
- Первый нах! - заявила баба Катя, внимательно поглядев на ебущихся в щёлочку, - эти городские хуй по десять раз на дню моють. Не то что наши мудаки - потные, вонючие - заползут на женщину и давай ей в рожу перегаром дышать. Упыри, блядь, глаза б мои вас, козлов, не видели.
- Второй нах! - торжественно произнёс Сергеич, - правильно, Петька, баб этих пороть надо! Совсем наглость потеряли.
- Попизди у меня тут! - откликнулась его жена Людмила, не отрываясь от щёлочки в ветхой стене сарая, она шлёпнула Сергеича ладонью по лысине, - радикулит свой пори, хер колченогий. Третий нах!
Григорий Иванович бешеными глазами глядел на Петра и Дарью. Спустив портки, старый греховодник занимался онанизмом прямо на глазах у столпившихся у сарая односельчан.
- В дисятке и ниибёт! - кончив, прошептал он.
манах