Мальчику сверху купили гобой.
Зачем? Зачем? Почему??
Хотя если подумать... Наш дом похож на безумный симфонический оркестр, дирижер которого по пьяни сделал харакири собственной палочкой и уполз помирать в шахту лифта. Судя по волне ароматов, по сложности сравнимой с бетховенской Пятой, сейчас он где-то на середине пути в мир иной и лучший. Мироздание решило, что раз дирижора теперь практически йок, надо усиливать духовую секцию. И послало нам гобой. Спасибо, что не тубу.
Звуки гобоя я, пенек с ушами, опознала не сразу. Сначала подумала: английский бульдог с шестого этажа похитил кота со второго, пристегнул его наручниками к батарее и заставляет слушать Таню Буланову. Кот в тоске грызет батарею и думает: лучше б он меня сразу убил. Учитывая семь кошачьих жизней, удовольствия бульдогу-садисту было бы недели на две.
Но сегодня полуденную тишину подъезда разорвал вопль, который я часто слышала в ночных кошмарах:
- Ты когда в последний раз брал в руки инструмент??
И как-то сразу стало понятно, что одним маленьким страдальцем на свете стало больше.
Инструмент, что он сгорел. Музыкальный, мать его. Орудие пытки.
У меня было пианино, которое я ненавидела, как мало чего в жизни.
Я была обречена просиживать за ним два часа в день. Гаммы, аккорды, арпеджио. Этюды Черни. Дальше со всеми остановками: фуги Баха, Моцарт, Шостакович. Учительница музыки, колотившая линейкой по пальцам - по моим, блин, но артрит теперь почему-то у нее ахахахаха.
- Ты что, не любишь музыку? - с притворным сочувствием спросила мать, когда я в очередной раз прогуляла сольфеджио.
- Не люблю, - бодро ответила я в надежде, что она, как взрослый человек, все поймет, продаст пианино и купит магнитофон. - Совсем.
- Значит, по улице с собаками взапуски бегать ты любишь, а музыку не любишь, - логично ответил взрослый человек и достал ремень. - Нет, ты у меня будешь заниматься.
Понукаемая свистом кнута, я семь лет тащила на себе тяжкую гирю "признака интеллигентного человека". Перефразируя известный анекдот, я могу сказать, в чем разница между террористом и родителями, решившими дать детям начальное музыкальное образование. С террористом можно договориться. Как Эдмон Дантес, я мечтала о побеге и рыла подземные ходы: короткие пальцы, отсутствие слуха, больная спина... Но все мои туннели упирались в каменную кладку материной несгибаемой решимости сделать из меня "всесторонне развитую личность".
Однажды призрак свободы замаячил совсем близко. Услышав в гостях, как маленький армянский ребенок, обильно используя педаль, барабанит хитяру "На теплоходе музыка играет", мать обозлилась, что я так не могу, и сказала:
- Я завтра продам этот полированный гроб, а ты расти быдлом. Плевать.
Целый день я распевала ликующую песнь "На быдло плюнули, свобода" на мотив "На поле танки грохотали". А потом мать пришла с работы и зловеще поинтересовалась:
- Сколько ты сегодня занималась?
Единственным предметом, по которому я успевала, была музлитература. Над моим трудом о династии Бахов рыдали все. И то - страдания маленьких потомков Иоганна Себастьяна я прочувствовала на собственной шкуре.
К четырнадцати годам я ненавидела фортепианную музыку и всех ее адептов, особо выделяя любимое преподавательницей адское трио Шуман-Шуберт-Шопен. "Вальс-шутка" Дмитрия нашего Шостаковича вгонял меня в состояние, близкое к кататонии.
Года за два до окончания срока я решила: пусть хоть убивают, но проводить по два часа в день за гребаными гаммами я не буду. Мать сражалась, как раненая львица: запретила ходить в кино и на школьные дискотеки, отобрала велик и в конце концов выдвинула тяжелую артиллерию - бабушку.
- Ты что, хочешь бросить музыку? - изумилась бабушка.
- ДА!!!!
Бабушка скорбно сдвинула брови и заплакала. Я клянусь, она рыдала и сквозь всхлипы приговаривала:
- А я так люблю смотреть, как у тебя пальчики бегают!
Вот тогда я впервые осознала, насколько разные у нас взгляды на музыку.
Чтоб не огорчать старушку (и чтоб, блин, вернули мне велик, садисты!) я согласилась доволочь гирю до корочек. Мать, вырвав из сердца надежду раздавать интервью "как воспитать гения" увидеть дщерь на сцене Карнеги-Холла, стала называть меня "музыкальной бездарью". Причем даже в тех случаях, когда я лажала по алгебре.
А я, с тех пор, как стала подходить к пианино только для того, чтобы стереть пыль и лениво проиграть экзаменационную программу, вдруг очень полюбила оперу. Это была страсть, которую я скрывала от всех и прежде всего - от учительницы музыки. Тайком крутила гибкие пластинки из "Кругозора" и всеми внутренностями трепетала от голоса Джузеппе ди Стефано - но это уже другая история.
В общем, парень с верхнего этажа! Если ты, измученный в забое гобоем, решишь завязать его морским узлом и под покровом ночи зарыть на пустыре у заброшенной стройки, я постою на шухере. Помогу, как зэк зэку. Как униженный оскорбленному. А когда вырастешь, расскажу, что классическая музыка - это как секс: настоящее удовольствие приносит только тогда, когда есть желание. Причем твое собственное, а не мамы и не учительницы музыки.