Всего один экзамен до конца сессии, потом каникулы. Я уже нашёл себе работу на лето, которая без поездок за границу, на что у меня попросту не было денег, позволит мне попрактико?ваться в английском? и подзаработ?ать в родном Бобруйске. На целый месяц в город моего детства на гастроли приезжает 'ЦИРК СЛОНОВ' из ЮАР.
Военная кафедра это тупизм в любом институте,? но в инязе!..
- Уи хэв но амъюнишн лефт! Роджер!
- Давай перевод и съёбывай! Три устроит? - Доцент-подполковн?ик дал понюхать свой перегар и пригладил несуществу?ющие волосы на лысине.
- У нас не осталось амуниции...
- Это в твоём Бобруйске амуниции не осталось, бля! - На его порозовевш?ем лбу появились капельки пота. - А у них боеприпасо?в больше нет! Дальше давай...
- Роджер, ну, Роджера зовет...
- Куда зовет? В Бобруйск? Жывотное. Какого Роджера? Это 'ПРИЁМ' Рация, связь одноканаль?ная. Бери трояк. В Бобруйск, учитель.
* * *
На вокзале меня встретили огромные афиши с мордами негров и жопами слонов. Бросив дома сумку и проглотив шмат сала я поехал в Титовку, где на главной площади громоздилс?я шатёр. Рядом торчали времянки, в которых, наверное, жили негры. Наугад, пробиваясь? сквозь цыган, торгующих травами и кое чем покрепче, я встретил жирного негра.
- Куднт ю тел...
- Я русский, из Еревана. Что надо? - Негр, несмотря на погоду, был одет в плащ от ОЗК и кирзачи. Всё это было обильно перемазано? зеленоваты?м, вонючим говнищем.
- Директора. Я переводчик?. - Негр махнул рукой, приглашая следовать за собой. Цыгане почтительн?о расступали?сь, уступая нам дорогу.
Метрах в двухстах от шатра, за рядами колючей проволоки стояли две серых, печальных самки слона. Негр, которого, как я узнал потом, звали Элеофант, снял плащ, сапоги и кинул мне под ноги.
- ПеревоЗчик?, значит. Хорошо. Тут у меня говно надо с утра до ночи перевозить?! А директор - я!
- Нет, я же контракт подписывал? на работу 'переводчи?ком', тот, что вы мне прислали...- Голова кружилась,? жопа стала мокрой. Я подписал контракт после того, как внимательн?о прочитал его от первой буквы до последней,? но на название должности особого внимания не обратил и отослал его обратно директору цирка... Так я стал первым слонарем в городе Бобруйске.
Утро начиналось? в пять, когда передние части слонов поглащали жижу, сваренную накануне из капусты мулаткой по имени Клофелина;? задние части слонов при этом выворачива?ли из чрев толщиной с мою голову говняки, которые я совковой лопатой грузил в тачку и отвозил в ближайший котлован. Пятьсот метров туда, пятьсот обратно. За ночь ушастые засранцы выдавали по две тачке дерьма каждый, а днём - по одной. Во время представле?ний я с лопатой и тачкой дежурил за кулисами на случай неплановог?о высера.
Видеть мир вокруг себя я снова смог лишь через неделю, перестала болеть спина и руки. Я стал присматрив?аться к окружающим?. Жопы слонов мне порядком остопиздел?и, а вот жопа Клофелины была если и не непаханным, то уж точно подходящим? полем для деятельнос?ти! Невысокая,? мускулиста?я женщина лет тридцати с небольшим,? с большим бюстом и пухлыми лицевыми губьями всегда приветливо? улыбалась мне. Несколько раз я пытался заговорить? с ней по-английски,? по-русски и даже на фарси, но без эффекта - в ответ девушка лишь улыбалась.
* * *
Были в цирке и четыре других бабы: все они являлись законными женами мусульмани?на Элеофанта и дрессировщ?ицами слонов. На них я даже не смотрел - толстожопы?е турчанки были злы, как уборщицы в мужском туалете и знали только армянский и турецкий языки. А вот с Клофелиной? мне сойтись всё же удалось. Случайно.
После очередного? представле?ния, открыв ворота в загон и вооруживши?сь длинной палкой с острыми шипами, я гнал блядских животных из шатра домой. По дороге одна из слоних подняла хвост и прямо на ходу стала сцать мне под ноги, вторая ответила ей такой же мощной струей; тропинка сразу стала скользкой и, поскользну?вшись, я едва смог устоять. Тут одна скотина громоподоб?но пёрданула и я упал прямо под слоновьи сраки, из которых сразу повалило гавно...
Я очнулся от того, что меня поливали кипятком. Открыв глаза, я увидел Клофелину с ковшом в одной руке и щеткой для чистки слонов в другой. Первый раз она не улыбалась, а морщилась,? глаза у неё слезились. Самое главное, что я лежал возле загона голый, вокруг растекалас?ь мыльно-говняная эмульсия. Та же субстанция? пропитала штаны Клофелины.
- Нех пани разберасе!? - сказал я единственн?ую фразу, которую знал по-польски. И, к моему удивлению,? девушка сняла штаны.
Мы не обращали внимания на вонь. Так же пох нам были четыре глаза, смотревшие? на нас из-за колючей проволоки. За загоном на куче сена я лежал, а на мне, то повернувши?сь ко мне лицом, то спиной прыгала потная полячка с кожей цвета молочного шоколада. Оказалось,? что она попала в Бобруйск, нанявшись на работу в цирк, чтобы попрактико?ваться в русском языке, экзамен по которому завалила недавно в университе?те города Варшавы. Меня она считала иранцем после моих попыток заговорить? с ней на фарси и общаться больше даже не пыталась. Её отец, Марьян, владел под Гданьском маленьким заводиком,? где разливал водку 'ФИНЛЯНДИЯ?'. Он, будучи студентом ЛГУ по пьяни выебал однокурсни?цу с черной кожей, которая оставила ему грудную дочь и уебала к себе в Гану.
* * *
Мы проеблись до часов трёх ночи и, слегка отдышавшис?ь, направилис?ь к воротам загона. Контракт истёк в полночь, деньги мы получили и теперь гнали слонов к карьеру, за месяц наполнивше?муся слоновьей жижей. Слоны, издав два громких всплеска, ушли в гавно по самые уши. Лишь два хобота перископам?и торчали над поверхност?ью: слоны дышали... Пусть Элеофант поебётся с подъемным краном!
© SIROTA, MINSK