Эту историю я услышал, когда стоял дежурным по роте. Формально, конечно, не совсем по роте, так как в расположении, кроме нашей разведроты, жили еще саперы и комендачи, но не важно.
Дежурным я загремел совершенно случайно. В описываемое время мы стояли в занесенном снегом Тарском, а я приехал с колонной в ппд за письмами-посылками, как думал, на денек. Получив почту на роту и накупив в чепке всякой всячины по списку, которым меня снабдили в Тарском пацаны, я решил малость покемарить в каптерке, пообещав изощренные кары дневальному, если меня вдруг разбудят. Наскоро набросав бушлатов на аккуратный штабель "броников", я уже готовился заказать Морфею море, пиво и девку посочнее, как в дверь каптерки наглым образом затарабанили, презирая все шифры. Я решительно вскочил с намерением проучить наглеца.
- Сержант, подъем! - сказал за дверью наглец голосом начраза и весь мой пыл сразу улетучился. Я открыл, предчувствуя недоброе, и получил его. Сначала ласковый крюк по печени, а потом и весть, что машины в Тарское сегодня не будет, а мне нужно готовиться заступать дежурным по роте, дабы я не дрых и не слонялся по полку, а во время дежурства проверил и привел в порядок документацию КХО, а заодно обновил бирки на опустевших шкафах и ящиках.
Увидев отсутствие у меня бурной радости от услышанного, начраз взбодрил меня обещанием подкинуть еще задач и напомнил, что КХО, вообще-то, в не самом далеком будущем мой дембельский аккорд.
- Ты тут, вообще в проё#е, сержант. - капитан улыбнулся и губами, и глазами (можно расслабиться) - А в Тарском твой взвод оборудует учебное место "секрет" с отрытием окопа на мерзлом склоне и выдалбливанием пенька для скрытного наблюдения. Располага чтоб сияла сегодня как у кота яйца - к нам на постой разведчики из Буйнакса попросились. Надо предоставить 7 коек братишкам. Ну и ужин. - и он удалился своей неторопливой медвежьей походкой
Я было хотел сказать, что в жизни не видел таких котов, но печень ёкнула, и я передумал.
На разводе Примус (майор Премиков) отработанным жестом оторвал у меня подшиву-матрас и, думая, что я заступаю нач.патруля, привычно нарезал задачу в одну бутылку водки из конфиската для стеклоомывателя в свою "копейку". Я гордо и смело отказался, показав значок дежурного по роте, за что был удостоен презрительного взгляда и обозван огрызком.
Дневальными со мной заступили шустрые саперские "слонята" , которые под моим чутким руководством до блеска отдраили все расположение, заодно застелив на нашей стороне 7 кроватей свежим постельным бельем. Я заслал одного из них с запиской в офицерскую столовую за жареной картошкой и компотом, взял из закромов каптерщика несколько банок качественного тушняка и пару зеленых сухпайков. Бросил спарку подков на проводе (кипятильник) в трехлитровую банку - вскипятить воду для чая. Ну , вот и вполне себе ужин.
Когда саперы с комендачами утопали орать на вечернюю прогулку, пришел начраз с буйнаксцами - как оказалось, старлей, два прапорщика и остальные контрактники. Я закинул их огромные рюкзаки в каптерку и отправил с дневальным в канцелярию, где они шумно располагались, приготовленные съестные ничтяки.
Пока с тумбочки не раздалось "спецподразделения, отбой" из канцелярии не было слышно ни звука. А потом, в возникшей тишине засыпающей располаги, прерывистое басовитое гудение за дверью постепенно начало крепнуть, прорываясь в коридор...
Чуть за полночь я закончил намеченную работу по документации, проверил порядок и отбил дневальных, оставив одного на тумбочке. Дверь в канцелярию открылась - создать сквозняк, дабы проветрить закуренное помещение. С места дежурного я глянул в дверной проем. В канцелярии сизый дым окутывал низко висящую люстру, на столе беспорядочным натюрмортом стояли остатки ужина, ставшие закуской и початая бутылка водки. Еще три пустые, аккуратно застроенные,с однообразно развернутыми этикетками, стояли вдоль стены. Нач.раз, облокотившись на подоконник приоткрытого окна, курил, не вынимая сигарету изо рта и вращал в руке коробок спичек. Остальные сидели в расслабленных позах, кто откинувшись на спинке, вытянув ноги, кто сложив руки на спинке стула, кто подперев голову рукой, и внимательно слушали рассказчика - маленького, мускулистого контрактника со строгой щеточкой черных усов, атлетичным торсом и голосом, напомнившим мне голос актера Вячеслава Невинного. Как я понял, рассказывал он о своей "срочке", живописно помогая себе при этом жестикуляцией и мимикой.
- ... У нас в учебке, со мной в отделении, служил один уникум. Плафонов Лёшик. Проще говоря - Плафон. Личность, как оказалось, не самая простая, а где-то, местами и одиозная.
Плафон был энциклопедическим москвичом со всеми вытекающими. Однажды, когда он стоял дневальным на тумбочке, от его неподражаемого говорка: "Диижурн паа ротсе, на выхд!" - усатый контрабас, деланно кокетничая, показал, как именно это говорилось, - зашедший в расположение зампотех батальона поморщился, как от зубной боли, и посоветовал подскочившему дежурному "убрать с тумбочки эту профурсетку, а то, знаете ли, возникают вопросы по моральному облику вашей роты".
Сидящие разведчики дружно заржали, а усатый продолжил:
- Плафон был ходячим залетом для нашего отделения и всего взвода. На утреннем осмотре все замирали, когда сержант подходил к Плафону и требовал предъявить к осмотру подшиву, содержимое карманов, начищенность сапог или чистоту комка. В самом начале службы, еще на КМБ, мы быстро вычислили эту способность к залетам и договорились контролировать его внешний вид, так как из-за него страдали все. Этот фрукт мог умудриться загадить сапоги сразу после их чистки, непосредственно при построении на утренний осмотр. Под надзором двух сослуживцев с вечера он пришивал белоснежную подшиву (не с первого, естественно, раза), затем утром на зарядке Плафон оборачивал шею платком, дабы не испачкать плод своих трудов и ... предъявлял на утреннем осмотре чумаходнейший подворотничок, имеющий такой вид, будто его носил на подменке весь ремвзвод минимум неделю , не снимая комка.
Обычно, штаны на жопе постепенно чернели у всех - как побочный эффект бодрящего упражнения "джамбо"(или "джамп!" (прыжок), оно же - "бабочек ловить", представляющего собой высокий прыжок из полного присяда). Для обретения опрятного вида нужно было лишь вовремя простирывать штаны на чернеющих местах. У Плафона эти места напоминали кожаную бандану матерого байкера и блестели всяко лучше его сапог.
Однажды нам удалось проконтролировать и подшиву, и сапоги, и даже заставить Плафона с вечера выстирать комок. Едва застроились на утренний осмотр, как на него зацыкали со всех сторон, чтобы не шевелился, дабы не свел на нет плоды наших (и его, конечно) трудов. Вот сержант подошел к Плафону. Все замерли. Сержант осмотрел у Плафона подшиву, содержимое карманов, постриженность ногтей (точнее - обкусанность, но не суть), скомандовал "кругом!", дабы заценить начищенность пяток на сапогах... Сапоги то имели вид вполне достойный гордости нашей и Плафона лично, но вот штаны... Штаны с вечера были тщательно, с хим.щеткой выдраены от черноты. Даже успели высохнуть. А еще они открывали отличный вид на на Плафоновские кальсоны сквозь две симметричные (размером с десятикопеечную монету) дырки, протертые Плафоном при стирке... Истеричное ржание сержанта, "4-й взвод снова в залете!". Ссукааа...
Разведчики снова грохнули дружным смехом, и высокий, сухопарый старлей предложил начислить по следущей. Дверь прикрыли. Мне стало интересно дослушать про Плафона,я встал из-за стола и подошел к двери поближе, став напротив стенда с документацией дежурного по роте на случай, если дверь резко откроется. Я что? Я ничего, вот изучаю.
Из-за двери послышались беспорядочные металлические цоканья и резкие выдохи, затем молчание - видимо закусывали, и голос усатого-Невинного продолжил вещать:
... Стреляли мы на огневой подготовке из РПГ-7В какое-то из УУС-ов. Там цели - движущаяся БМП и приближающийся танк, насколько я помню. Тут я немного поясню.
Из-за отсутствия на складах болванок стреляли мы боевыми выстрелами. Для мишеней это было вполне безвредно, так как снаряд опрокидывал мишень "танк", не повреждая его кумулятивной струей, а в "бмп", вообще, почти никто не попадал, так как передвигалась она с совершенно дикой скоростью. В общем, "пятерок" за это УУС не было ни у кого. Положил танк с первого выстрела - "четверка", со второго - "трояк", третьим выстрелом мажешь по "бэхе" и в строй. Так вот. Приходит очередь стрелять Плафону. Хватает он выстрелы, скачет, пригибаясь на исходную, кладет, как положено, ожидающую его шайтан-трубу на предплечье, засовывает гранату до щелчка, прицеливается. Слышим крик нашего взводника майора Петрова "Глаза открой, придурок!", и стегучий, оглушающий звук выстрела...
- Попал!.. Ну нифигасе... - загалдели мы в шеренге и ждем второго выстрела.
Тут вдруг шары на вышках стали красными, выскочил оператор, размахивая руками. Майор отобрал у Плафона граник и пошел поинтересоваться у оператора в чем, собствено дело. Потом они вдвоем потопали к мишеням...
Через минут 10 примчал начальник стрельбища и изощренно и витиевато обматерил сначала нас "бандерлогов",потом начальника службы РАВ "Епт, болванок нету, разъ##ем мишени нах##?!", не забыл майора Петрова (шепотом) "какого ты их вообще сюда привел сегодня, кентавр жерёбый?" и, особенно - Плафона. Причем, поглаживая его, испуганно моргающего, по каске: "Ну вот зачем, боец? Ну вот скажи мне, будь ласка, а?". Плафон попробовал глупо улыбнуться, получил кулаком по каске, отчего она съехала ему на нос и остался так стоять - по стойке "смирно", с закрывающей глаза каской. Оказалось, Плафон попал под основание мишени "движущийся танк", выведя из строя своим выстрелом пару метров рельсов и стабилизатор-подъемник, нанеся существенный ущерб имуществу стрельбища и обрекая нас на всеночное изготовление для проведения стрельб мишеней из подручных материалов...
В канцелярии снова безмятежно рассмеялись. Я тоже тихонько взржнул, но услышал, что кто-то подходит к двери и шустро юркнул за свой стол. Дверь снова открыли, потянуло куревом и тушенкой.
Дальше усатый продолжил уже как-то задумчиво.
- Друзей у Плафона не было. Да в учебке редко когда друзей много бывает - обстановка не та. А своей способностью вечно куда-то влипать Плафон, конечно, никого к себе особо не притягивал. А вот когда посылки ему приходили (а приходили они к нему нередко и очень богатые - шоколадки, сигареты перцовые блоками), то "друзей" у него сразу обнаруживалось много. Противно смотреть было, как обступали его, чуть фанерную крышку с посылки отрывал. А он так радостно и громко орал, что сначала сержанту и своему отделению, а потом уже на братву. И по честному, поровну начислял кучки ничтяков нам, отбирал пакетик сержанту, откладывал несколько пачек сигарет себе и остальное отдавал толпе, в которой даже ящик разбирали на дощечки (на матчасть или ящик в тумбочке подремонтировать, к примеру). А сладкое Плафон не любил, что в условиях беспощадного нехвата первых месяцев службы было в диковинку. И все конфеты-шоколадки раздавал сослуживцам.
Я осторожно заглянул в канцелярию. Усатый задумчиво курил, воткнув взгляд в пепельницу, куда он стряхивал пепел с сигареты. Остальные молчали, ожидая продолжения.
- ... И я вот понимаю, что для Плафона очень важно было, чтобы мы, пацаны, его подбодрили или похвалили за что-нибудь. Он этого просто жаждал после первых месяцев службы, когда его в основном, только клевали и тюкали за его бесконечные залеты и косяки. Жаждал и старался хоть как-то проявится, утвердится в коллективе. После того случая на стрельбище, он еще пару дней ходил павлином, так как редко какой перекур в курилке обходился без обсуждения меткого выстрела и шуток на эту тему. Но заработанную репутацию опрокинуть трудно и уважением Плафон, особо не пользовался. Выпускные экзамены он сдал на "трояки" и его зачислили в команду на убытие, которая считалась "жопой". В Буйнакск. Как и меня, впрочем.
Кто-то ухмыльнулся. Усатый затушил окурок в пепельнице и продолжил, со вздохом:
- Там я попал в разведвзвод наблюдения, к Алубаичу, а Плафон в пехоту. Через месяц я встретил в штабе корешка, который тоже прибыл с нами из учебки, и он сказал, что Плафон погиб.
В канцелярии стало так тихо, что слышно было только скрип стульев.
- Он первой же колонной убыл в "район". Колонну сформировали небольшую, без обоза, который отвели днем раньше. А в тот раз только "Урал" молодняка на смену, мотолыга саперов, наш "бардачок", да три "бэхи"-двоечки. На Харами до этого спокуха несколько недель была полная, а тут... Раздолбили их в пух и прах, в общем. - Усатый плеснул себе в кружку из трехлитровой банки компота, выпил.
- Кореш рассказал, что видел Плафона, который один из немногих не растерялся, упал под колеса "Урала" и отстреливал свой бк не в белый свет, а как учили, отсекая по несколько патронов. Плафон при этом громко и яростно выкрикивал : "Двадцатьдва! Двадцатьдва!"... Чичи отсекли "бэхи" от "Урала", когда подожгли крайнюю из них, а саперов и наших поджали плотным огнем. Старшего машины - старлея убили в первые минуты боя, а в кузове с молодняком сидел неопытный летеха-"пиджак", который растерялся и упустив командование в горячке боя, отстреливался, как все. Плафон и еще кто-то отбежали от "Урала" чуть дальше от дороги, за каменистый выступ, и изредка огрызались оттуда короткими очередями пока патроны не кончились. И видимо, чичи это вычислили. Сопротивлявшихся к тому времени осталось уже не так много, а тем, кто еще отвечал, пригнул головы к земле пулемет с высотки.
За каменистым выступом остался один Плафон, который понял, что рядом никого живого нет, патронов тоже нет и громко отчаянно завыл, плача. Тут трое "духов" его с обоих сторон обошли и кричат ему что-то. - усатый помолчал. - Кореш говорит, я голову руками закрываю, крошка каменистая сечет, зараза - пулемет с высотки даёт просраться - и вижу, ВИЖУ! как на Плафона сверху с двух сторон "духи" спускаются и уже вот за воротник схватили. А Плафон, плача заорал "Пацаны!!!" и разжал руку, которую прижимал к себе. А там ргд-шка без чеки... Не мамку заорал, ты понял?.. А "Пацаны!"...
Молчание, звонкое и тугое повисло на несколько секунд за приоткрытой дверью.
- Начисляй - сказал усатый кому-то и тишина нарушилась, рассыпалась, канцелярия снова заскрипела стульями, поперхнулась пересохшими глотками, выдохнула табачным дымом.
- Третий тост - все встали, шумя стульями. - Третий, он завсегда третий. Даже если по счету шестнадцатый...
Я пошел в умывальник, разминая сигарету. Бросить курить пока не удавалось, перенесу-ка я это дело на после дембеля. Глубоко затянулся и задумался.
Какие же все мы разные. Совсем разные. А делаем одно дело, кто как умеет. Так я стоял, задумавшись, довольно долго, пока огромный кропаль истлевшей сигареты, которую я толком так и не курил, упал рядом с моим берцем, выведя меня из подвисшего состояния.
- Дежурный!!! - раздалось из канцелярии и я, выбросив в урну окурок, поспешил тащить службу дальше.
Как умею.
(С)Дмитренко Александр Владимирович