Все дело в гладиолусах. Нужно было идти к бабушке и забирать их, чтобы завтра, первого сентября пойти с цветами в школу. Из-за этой обязаловки и бледного, как засохшая по осени моль настроения, в детстве я не отличал первое сентября от похорон. К похоронам венок, тут гладиолусы.
Самое страшное, что впереди еще много "первых сентябрей". Каждый раз приходишь на линейку и не узнаешь одноклассников. За лето они успевали настолько измениться, что приходилось знакомиться заново. Только вон та девочка с огромными белыми бантами, с дурацкими веснушками и с курносым носом, как прежде заставляет краснеть, бледнеть, зеленеть и проваливаться сквозь землю.
С каждым годом гладиолусы нужны все меньше. Потом вообще не нужны. Нужен друг Вовка, пачка красного L&M. Покурить за гаражами. Войти в класс вальяжно, словно оказался здесь случайно. Плюхнуться на заднюю парту. Заготовить снаряды из жеваной промокашки. Метко, четко пулять ими в девочку с дурацкими веснушками, курносым носом и неизменными первого сентября белыми бантами. Чтобы не краснеть. Не бледнеть. Не зеленеть. Не проваливаться сквозь землю.
Наверное, это хорошо, что сегодня не нужны гладиолусы. Снаряды из промокашки. Друг Вовка. Есть только неуловимая тоска, похожая на ту, что возникает когда заканчивается хороший фильм. Может быть все дело в белых бантах. В дурацких веснушках? В курносом носе. Или в белых гладиолусах.