Даже ведущая беспорядочную половую жизнь женщина иногда подсчитывает любовников. Убедиться насколько она востребована, но не перешла ли ещё к категории "*лядь".
Из поголовья любовников запоминаются самые-самые: труднее всего достался, весь в тату, мулат или поэт. Остальные идут штуками. Без отличительных признаков.
Ведущая беспорядочную трудовую жизнь (последние полгода) я наконец посчитала своих нанимателей или несостоявшихся нанимателей. По головам или локации заведения, или по системе "заплатил-не заплатил" - не важно.
Не считая атосовидного хозяина чудесной пирожковой, в велюровом мушкетёрском берете, который так и нашёл мне места под солнцем у себя, самым удивительным нанимателем всего Санкт-Петербурга был Семён Львович.
Познакомились мы заочно.
На Авито.
Там Семён Львович пытался сэкономить деньги на услугах по размещению объявления о вакансии и, избави Боже - какие траты: на кадровом агентстве.
Вёл себя Семён Львович при телефонном знакомстве крайне джентельменски: представился достойнейшим образом, рассказал историю создания заведения, биографии сотрудников, сбросил ссылку на страницы заведения в соцсетях и рассказал о причине звонка:
Семён Львович потерял холодного повара, безвозвратно.
И добровольно - отпустил в отпуск на Черноморский курорт.
Работавшая в заведении с 2001 года (от окончания кулинарного училища и до отпуска) Люба встретила там, наконец, мужа: петербуржца-осетина. И по возвращении в Питер немедленно вышла замуж, по горячей осетинской любви.
Люба, как холодный повар, обладала толпой достоинств: жила рядом, а поэтому опаздывала больше всех; имела покладистый скандальный характер и сто пятьдесят сантиметров в бёдрах - при быстром движении на маленькой кухне задевались предметы, а поэтому Люба двигалась медленно, как во сне.
Муж-осетин, все свои тридцать лет искал именно такую: со стопятидесятью сантиметрами в бёдрах и страшно ревновал. Переживал, что этой красотой будет любоваться посторонний мужчина: Семён Львович (других в заведении не было, не считая кастрированного кота Мони).
Семён Львович, справивший семидесятилетний юбилей, давно относился к женскому персоналу заведения как к поступающим мясным полуфабрикатам: ну, есть вы и есть. А в молодости он любил худых и стервозных дам, он точно помнит.
Изнывающий от ревности и любви Любин муж запретил ей ходить на работу. И Семён Львович остался без повара.
Поговорив со мной полчаса Семён Львович попрощался и ничего не предложил.
Завтра он позвонил снова, в то же время:
- Добрый день! Это Семён Львович из вчера. Ну, как, вы ещё выбираете?
Промотавшись весь день по точкам питания о которых стыдно вспомнить я односложно ответила:
- Да.
- А я-таки без повара тоже, - сказал Семён Львович и попрощался.
Завтра всё повторилось.
Послезавтра, после слов Семёна Львовича "а я-таки без повара тоже", я заинтересованно спросила:
- Сёмен Львович, а что вы платите повару?
- Я слышу в ваших словах, наконец, интерес? Мне не кажется? Две тысячи, за которые он сидит Вконтакте, ест мою еду и немножко готовит.
Мне Нико**ский дворец, как последний официальный наниматель, десять дней после увольнения отдавал окончательный расчёт и поэтому я спросила:
- А как часто?
Семён Львович гордо сказал:
- Каждый день в пять часов - аккуратно как в швейцарском банке.
Любезно распрощавшись (и он мне снова ничего не предложил) я прочитала в Интернете всё что можно о Семёне Львовиче, заведении и коте Моне.
Почти двадцать лет назад бессменный управляющий треста столовых купил квартиру в ста метрах от станции метро зелёной ветки, пристроил к ней отапливаемую веранду и открыл заведение -для души.
Рестораном заведение было назвать нагло, а кафе - оскорбительно.
Кот Моня проник в заведение Семёна Львовича по схеме Чебурашки: в ящике с привезенными шампиньонами спал мелкий помойный котёнок. Человечный Семён Львович увидел в этом знак свыше и взял его на должность кота при заведении: Моню кормили и впускали спать на ночь в подсобку.
Выросший в пиратовидного котищу Моня был любимцем персонала и бездомных кошек района. Иногда мамы-кошки приводили к крыльцу выводок монеподобных котят. С надеждой на протекцию в жизни. Семён Львович принимал участие в судьбе детей Мони - раздавал друзьями персонала и друзьям друзей персонала.
Однажды к открытию Моня пришёл с размозжённой задней лапой - куда-то попал. И опечаленный Семён Львович перевёл его на должность кота в заведении: лапу ампутировали, Моню - кастрировали.
В обязанности Моне вменили спать в зале на специальном диванчике, радовать гостей присутствием и пахнуть котом в сухой кладовой, чтобы не наглели мыши.
Цены у Семёна Львовича были крайне демократичные.
Отзывы самые положительные - если опустить Монины селфи, то гости советовали друг другу объестся бизнес-ланчем за двести рублей или четырёхсот граммовой порцией блинов (с начинкой по выбору) за сто десять. Правда, сетовали на маленький зал и занятость Мони гостями ("Ждали погладить Моню двадцать минут! Неслыханно! Кот у вас для всех гостей?").
Сам Семён Львович вёл активную общественную жизнь - жертвовал приютам, дарил библиотекам, нанимал людей с ограниченными возможностями на раздачу флаеров у метро.
Но - не напоказ, для души: по-немножку.
Мне страшно захотелось побывать в заведении Семёна Львовича.
Тем более ехать от моей Чёрной речки всего - ничего.
А может - даже там работать.
И я позвонила ему сама: попросила о собеседовании.