Лес все вернет, что ты ему дашь

Яркая желтая белка спокойно сидела на большом суку старой, слегка кривой с наплывами теплой коры сосны и наблюдала за миром вокруг. Ее глаза беспокойно бегали по сторонам, а остроконечные ушки чутко ловили звуки окружающего мира. Она сидела высоко, выше всех, кто был в это время на опушке этого леса. Потому и увидела их первой.
Тихое перешептывание листвы, в которое вплетались песни беззаботных пичужек, постепенно был вытеснен слегка надрывным гудением мотора, покряхтыванием рассаженного кузова. Вместе со смрадом сгоревшего бензина и пережженного машинного масла на опушке появился видавший виды грузовичок-трудяга.

Мгновение, раздался звук открывающихся дверей, и на опушке появились люди. Белка недовольно и испуганно встряхнула хвостом и поспешила скрыться.
- Давай, вытаскивай. Берись за тот край, я за этот. Осторожнее только ? не перепачкайся ? а то потом придется менять одежду.
Двое, нарушившие своим появлением гармонию летнего леса, откинули стенку
кузова и начали аккуратно вытаскивать длинные свертки, лежавшие там. Края свертков были темными от пропитавшей их влаги и оставляли на досках кузова тягучие красные разводы.
- Кидай здесь, Миха. Разверни только. ? сказавший аккуратно вытер руки о хвою и достав папиросу, закурил.
Миха, недовольно покосился, но все-таки сделал как ему сказали, после чего,
повторив те же действия, встал рядом и тоже закурил.
- Пацаненка жалко. ? внезапно сказал первый, - малой ить совсем. По весне в армию должон был идти. Хвастал моему, что во флот обещали забрать.

Миха продолжал молча курить, не отрывая взгляда от их страшного груза.
- А то, скажу тебе, Михаил, сами виноваты. Не сунулись бы, промолчали б ? все путем было б. Егор слишком правильный всегда был, а здесь нужно было бы промолчать ? ну застрельнули лосиху беременную, так что? Их эвон сколько бегает еще по лесу. Егерь не только о лесе должон думать, но и о тех, кто всем этим командует.
Его спутник также молча докурил сигарету и, аккуратно потушив о подошву своего кирзача, вкинул окурок в кузов.
- Да-а-а-а, - продолжал говорить первый, а теперь и сам, и пацаненка своего утянул. А Иванов, как был, так и есть. И долго еще будет. У кого власть, тот и прав. А будем языками трепать ? и нас вот так вывезут на опушку, чтоб звери кости растаскали. Ладно, неча языками молоть, поехали. Или ото может забрать у Егора крест его серебрянный? Чай, дорогой, тяжелый. Нет, грех то. Поехали.
Миха слегка насмешливо покосился на него и молча пошел к кабине.

Грузовичок также натужно взвывая уехал и на опушке остался лишь его запах и два человеческих тела. Двое мужчин, один взрослый, почти старый и один совсем еще молодой мертвыми глазами смотрели в небо, по которому также как плыли вчера и будут плыть завтра, ползли облака.
Лес, казалось, всматривался в них. Всматривался, внюхивался, признавал, опутывая тела своим шумом, протягивая к ним нити своей древней мощи.
Любопытная белка, спрятавшаяся при появлении людей, снова выскочила на тот же сук и посмотрела вниз. Впрочем, через секунду, она еще более испуганная чем раньше, взметнула хвостом и снова исчезла.
Опушку медленно покидали солнечные лучи, свет оставлял верхушки деревьев, и из самых глубин леса выползала его вековечная тьма, усиленная тьмой ночи.

....
Прошло несколько дней и снова на этой опушке появился грузовичок, из которого выскочил уже знакомый нам Миха. Бегло осмотрев землю и удовлетворенно хмыкнув, он тут же поспешил обратно к деревне.
Сегодня в его родном селе гуляли свадьбу, Миха весь день был на ногах, вернее на колесах, мотаясь то в город за выпивкой и деликатесами, то в соседнее село за родней Сашки Иванова, сына местного князька, имевшего такое счастье жениться на Людке, Мишкиной однокласснице. Так весь день в разъездах и прошел.
Вечером же, в клуб, где и гуляли свадебку, пожаловал сам отец жениха, Степан Ильич и Миха, улучив минутку доложил ему, что ?на место? он съездил и что там ?ничего нет, уволокло зверье все, ни сапогов, ни косточки не оставив?. Тот, выслушав кивнул и, улыбаясь радушно новым свои родственникам, прошел к столу, кивая встречным, никому, впрочем, не подавая руки.

С появлением важного гостя, веселье, начавшееся еще утром, пошло с новой силой. Реки ?казенки?, диковинная сыровяленная колбаса, другие дефицитные по тем временам продукты ? все это выпивалось и поедалось под визгливые крики гармошки и басовитое звучанье бобинного магнитофона, который привез жених.
Выпивалось много, и, если поначалу гости ходили в туалет клуба, то с наступлением темноты небольшую нужду справляли прямо в кустах возле оного, выходя покурить на веранду, уставленную пузатыми колоннами.

Степан Ильич тоже не стал себя отягощать условностями и, небрежно кивнул Толику, хмурому громиле, не отходившему от него ни на шаг:
- Я поближе к природе, Толик, а ты скажи ребятам в машине ? он махнул в сторону УАЗика, в котором сидела его верная банда милиционеров, - скажи, что где-то через час я поеду в город, молодые с их друзьями с нами ? в ?Чайке? гулять будем.
Он углубился в заросли и, расстегнув ширинку и попыхивая ?Космосом?, решил облегчиться. Но, опустив глаза, он внезапно увидел четыре багровых огонька, стремительно надвигавшихся на него из сумеречной тьмы.
Толик, занимавший должность руководителя сектора по работе с молодежью, на деле бывший же его правой рукой, рукой, которой Степан Ильич выполнял всю ?грязную? работу и бывший преданный ему по гроб жизни, забеспокоился сразу, что-то насторожило его, что-то потревожило его по звериному чуткий нюх.
- Степан Ильич, - негромко прокричал он ? все в порядке?
Не получив ответа он вломился в кусты и тут же отшатнулся назад.
Нелепо вскинув руки в попытке защититься, на земле, в луже крови, вперемешку с собственными кишками, лежал его хозяин.
Горло его было разорвано, а живот был взрезан так, как взрезают животы опытные охотники, чтобы выпустить кишки с ненужной грязью и не портить вкус мяса.
- Мать твою?
Толик потрясенно смотрел на труп. Он не мог представить как можно было убить человека таким образом за те, минуты, которые он был один, при чем, так, что до него, стоявшего в 5 метрах, не донеслось ни звука.
Что-то шевельнулось в кустах и Толик рванул назад, на ходу пытаясь выпутать свой тэтэшник из кобуры. Короткое взрыкивание, стон, похожий на всхлипывание и? тишина.
- Эй, Толян! Ну чего там? Где вы? ? донеслось пьяное от машины.- Ну долго?
Там не договорили, две гибкие серые тени мелькнули слева и справа от УАЗика и через секунду, воздух заполнился шумом борьбы и тягучим, отдающим ражавым железом, ароматом крови.

- Степан Ильич, где Вы? ? донеслось от клуба.
По крыльцу спустился Миха и направился прямиком к УАЗику.
- Там, тамада танец родителей молодых объявить хочет?
Он осекся. Дверцы машины были распахнуты, на водительском сиденье сидело то, что еще недавно было вполне живым лейтенантом Тетехиным, так любившим поиздеваться над бесхитростным Михой, с другой стороны лежало то, в чем Миха, если бы у него было такое желание, мог бы опознать подчиненного Тетехина ? младшего лейтенанта Забирченко.
А прямо перед Михой, стояло два волка. Один покрупнее, черный с проседью, второй поменьше, помоложе.
С минуту они смотрели друг другу в глаза. Затем Миха уловил серебристый отблеск на груди того волка, что был покрупнее и, все поняв, кивнул.
- Вот и свиделись, Егор? Ты прости нас.
Он опустил голову и молчал. А когда поднял голову, никого перед ним уже не было.
Что принесешь ты в лес, то и унесешь с собой. А что не сможешь вернуть ? лес поможет.