Скоро сказка сказывается - да не скоро дело делается, медленно продвигаешься по ступеням медицинской иерархии в тренировочных программах. Сначала ты бесправный интерн, потом младший резидент, потом старший. Система жёсткая, дисциплина полувоенная, старшие учат младших и отвечают за них. И за больных ответственность огромная тоже. Сочетание учёбы с лечением - вещь ох как непростая.
А теперь история.
Ротация в реанимации, я уже старший, делаю обходы с молодняком утром, позднее с врачом-инструктором, расширенный. Среди больных одна наша медсестра, сотрудница этого госпиталя, попала в страшную аварию, наломала там себе всё на свете плюс травмы внутренних органов. Выжила, массу операций перенесла,но зависла на респираторе, с трахеостомией и шоковыми лёгкими, проще говоря, лёгкие уплотняются и становятся жёсткими. Сражались мы за неё днями и ночами, пару раз она чуть не кончилась у меня на руках - баротравма с прорывом лёгкого в плевру, спасли, не я один, конечно, там заслуга всего коллектива врачей, сестёр, респираторных ребят, физиотерапевтов.
И стала она потихоньку идти на поправку, в день по чайной ложечке. Все перевели дух и начали понемногу надеяться, что вывернется молодуха и вернётся к своим двум малолеткам. И вот началась стагнация, она стабилизировалась на каком-то рубеже и застопорила. Консилиум за консилиумом, много разных служб вовлечены, доклады интернов вгоняют в тоску своей идентичностью...
Медсестра шепнула интерну, что стула у неё не было недели две, что достаточно обычная вещь у критических больных на наркотиках и вентиляторе. Интерн на дежурстве был въедливый и пытливый, заказал рентген. Докладывает результат - fos, что означает - full of shit, забита стулом по самые жабры.
Начали интенсивно лечить - нихрена, результат нулевой. Пригласили гастроэнтерологический отдел поучаствовать, выгребли они немного, кишечник не завёлся. Что ни пробуем, кишечник цепко держит свои сокровища, не поддаётся ни в какую. На очередном обходе после интерна, пробубнившего длинный список наших неудачных попыток, инструктор оглядел нас и спросил:
- Есть ещё идеи?
Мы честно попробовали всё, идей не было. Хотя... Я вспомнил свою боевую молодость медбратом в реанимации и в голову пришла бредовая идея попробовать один очень старый медикамент, побочным эффектом которого была повышенная активность кишечника. Никто кроме старых врачей такого не применял, но в теории моя идея звучала убедительно, дали, скорее от отчаяния.
Нифига. Я пожал плечами, инструктор развёл руками, интерны сделали скорбно-запорные лица. Все разошлись по своим делам. Ушёл и я домой, после дежурства раньше других, что и спасло мою молодую жизнь.
Больную рутинно помещали на вращающуюся кровать, что поднималась под потолок и наклонялась на 90 градусов, и ненадолго, лицом вниз, чтобы вентилировать разные области лёгких. Именно тогда, под потолком и лицом вниз и рвануло...
Видели ли вы извержение вулкана? Я - нет, но очевидцы описывали событие именно так, прячась в укрытия от летящей лавы. После двух часов чистки и новых извержений у всех чесались руки прикончить этого сукиного сына, так самонадеянно присоветовавшего такую херню. Собралась линчующая толпа, но виновника уже было не достать. Мне позвонили и предупредили - готовься к смерти, хитрожопый, такое монументальное свинство искупается кровью...
Утром я, с белым флагом и полной коробкой сладких пончиков на цыпочках вполз в реанимацию.
Холодно со мной обращались, ой как холодно - до обхода, где охреневший интерн доложил о резком улучшении у больной, по всем параметрам. Гнев сменился на милость, мне позволили жить.
А через две недели больная ушла домой, на своих двоих, с костылями и мужем с малолетками, не видевшие мамку ох как долго!
Всей этой благодати я не увидел, меня отправили в отпуск, не то в награду, не то от греха подальше. Но ещё долго в реанимации отсчёт вёлся от Большого Дерьма - типа, это до того Последнего Дня Помпей в коричневых тонах. Или после. Очевидно, это было эпическое событие, навсегда вошедшее в фольклор хоббитов в белых халатах.
© Michael Ashnin