Мы с сыном стоим на автобусной остановке.
Мы никуда не едем, просто мы шли за продуктами, и именно на остановке меня застал телефонный звонок, и я стою-разговариваю, а сын присел на скамейку.
Автобуса давно не было, поэтому народу много.
Около остановки тормозит старая, разбитая, почти раритетная "Волга". За рулем - забавный дедушка в очках.
Кричит со своего водительского места:
- Кого довезти? На моём супер-такси!
Народ улыбается, но никто не садится к дедушке в "коробчонку".
- Да не бойтесь, садитесь, не развалится экипаж, обещаю! Тридцать лет не развалился, и сейчас не развалится! - хохочет неунывающий дедушка.
Народ на остановке стоит как вкопанный. Вдалеке показался автобус. Я понимаю: никто не сядет к дедушке в машину.
Я экстренно сворачиваю свой телефонный разговор.
Кричу дедуле:
- До метро не добросите?
- Конечно!!! Садитесь. Я б вам дверь открыл, но я инвалид , дольше выковыриваться буду.
- Да мы сами, - отвечаю я и киваю сыну, мол, садись.
- Мам, зачем нам к метро? - удивленно спрашивает сын.
- Надо. Потом объясню. Садись, - отвечаю я, пристегивая сына на заднем сидении. Там нет бустера, но хоть ремень есть.
Сама сажусь вперед.
- Анатолий, - представляется дедушка. - Для вас деда Толя.
- Ольга, - представляюсь я. - Для вас Оля.
- Даня, - представляется сын. - Для вас Даня.
Мы втроем смеёмся.
- Спасибо за возможность побомбить, - говорит деда Толя. - Сложно сейчас. Вот боремся и не сдаемся. Не унываем. Мало кто рискует сесть ко мне. Думают, что развалюха. Сломается по пути. А она - ласточка!
- Ласточка-ласточка, - соглашаюсь я.
Между тем едем мы медленно, километров 20 в час.
- Вот это скорость, аж дух захватывает! - шучу я.
Деда Толя понимает юмор, заливисто смеется.
- Часто бомбите, дядь Толь? - не могу я его "дедом" звать. Он еще ого-го.
- Часто. А что дома делать? В ящик лупить? Так сойти с ума можно. Я фильмы советские люблю, рязановские. А их редко показывают. На новый год только. Я лучше покатаюсь. Сейчас таксистов полно, на любой вкус и кошелек, все на иномарках. Люди избалованы комфортом. Девушки вроде вас никогда ко мне не сядут. В шубе тем более. Стыдно, наверное, на ведре с гвоздями ездить. Я согласен, до Мерседеса нам с ласточкой далеко. Только бабули с рынка и соглашаются прокатиться, но с них я не могу денег взять. Я же мужик. Или кто-то прям случайный, залетный. Вот и получается, что я такое бесплатное такси. Пенсии по инвалидности хватает как раз на бензин, - говорит деда Толя и хохочет.
Он не жалуется и не прибедняется. Это его такой жизненный стендап. Он меня развлекает историями из собственной жизни.
- У вас с ласточкой служебный роман, - улыбаюсь я.
- Да-да-да! Это мой любимый фильм!!!
- И мой!!! - радуюсь я. - Я его почти наизусть знаю. "По 50 копеек, Новосельцев, сдавайте. На венок и на оркестр. - Если сегодня ещё кто-нибудь умрёт или родится, я останусь без обеда".
- "Возьмём, к примеру, опята. Они растут на пнях. Если придёшь в лес и тебе повезёт с пнём, то можно набрать целую гору... пней... ой, опят..."
Я смеюсь и продолжаю игру в цитаты:
- "Грибы вас мало интересуют, я так понимаю...- Правильно понимаете. - Ягоды не интересуют? - Только в виде варенья.- А стихи... в виде поэзии... как вы к ним?"
Дедушка улыбается. Говорит:
- Меня вчера муха укусила.
- Да. Я это заметила, - говорю я.
- Или я с цепи сорвался.
- Это уже ближе к истине.
Мы с дядь Толей вдвоем хохочем.
- Никогда не цитировал "Служебный роман" по ролям!
- И я - никогда. А вот эту финальную фразу помните? "Куда едем? "
- "Прямо!"
Я с удовольствием смотрю на дедушку, говорю проникновенно:
- Здорово, что Вы не унываете.
- Уныние -это грех! - дядь Толя наставительно поднимает палец. - А вы почему ко мне сели, Оль? Пожалели?
- Нет, ну, что вы! Мы к метро спешим просто.
Он смотрит на меня внимательно. Мы стоим на светофоре. Я не отвожу глаз.
- Ты добрая, Оля. Спортсменка, комсомолка и просто красавица. И мне все про тебя понятно. Я так давно не возил красивых. И добрых. Я поэтому я денег не возьму. Так и знай.
- Хорошо, дядь Толь, - легко соглашаюсь я.
Он тормозит у метро. Там стоянка запрещена. Я велю сыну быстрее выйти из автомобиля, а он замешкался с ремнем.
- Будете у нас на Колыме, милости просим, - говорит мне дедушка в окно.
- Нет, уж лучше вы к нам! - смеюсь я в ответ.
Дядь Толя замечает тысячу рублей на сидении и меняется в лице.
- Тут деньги выпали, Оля, деньги...
- Вы чудесный человек, дядь Толь. А ваша ласточка - самое лучшее такси на свете. Я так душевно давно не ездила. И это дороже денег, поверьте. Берегите себя, дядь Толь. И ласточку свою берегите, - говорю я, и мы с сыном машем ему в окно.
Он порывается выйти, но сзади сигналит нетерпеливый автобус, а мы с сыном убегаем, спускаемся в метро, ему нас не догнать, и дядь Толя, шутливо погрозив мне пальцем, вынуждено трогается с места.
Я бросаю прощальный взгляд на "Волгу".
На заднем стекле значок инвалида.
Номер "К 420 ОВ".
Старенькая-престаренькая, серенькая, раздолбанная.
Курсирует по району "Зябликово".
Если вдруг встретите дядь Толю на ласточке, друзья, помните: вам куда-то срочно надо!!!!
А мы с сынулей бредем домой от метро.
Болтаем про то, что такое "уныние" и что такое "грех".
И зачем нам так срочно надо было ехать к метро...