Мама мне говорила: "Спрашивать у мужчины, почему он не женат - так же неприлично, как спрашивать у женщины, почему у нее нет детей". "Насчет женщины понятно, - возразил я с подростковой доскональностью. - Не смогла родить, большая драма, все такое. Ей тяжело. А мужчине что?" "Ну, - рассмеялась мама, - это все равно, что спросить: дядя, ты гомик или импотент?"
Я запомнил.
Но одного мужчину, умного доброго человека сильно меня старше, я все-таки спросил. Не впрямую, конечно. Тем более что он сам иногда жаловался на свое одинокое житье-бытье. Типа "Пришел домой, а изо всех углов молчание. И чашка там стоит, где я ее вчера поставил". Я сочувственно вздохнул и высказал некое общее соображение, что человек образованный, обаятельный, с отдельной квартирой и неплохой работой всегда может рассчитывать на...
- На женитьбу? - усмехнулся он. - Да, конечно. Но тут другая история. У меня примерно в твоем возрасте (напоминаю, мне было чуть за тридцать, а ему - хорошо за пятьдесят) была девушка. В смысле женщина, серьезная подруга. Звали, разумеется, Лена. Была такая шутка: "У Петьки ребенок родился! - Да? А кто? - Ну, кто, кто? Либо мальчик, либо Леночка!" Я тогда работал в другом НИИ, не там, где сейчас. Была у нас хорошая умная компания: ребята физики, но сильно политикой интересовались, слушали "голоса", друг другу пересказывали. Иногда "Хронику текущих событий" читали, а кто-то даже отваживался перепечатывать. Конечно, самиздатские Шаламов и Солженицын. Плюс Библия на папиросной бумаге, и "Доктор Живаго" по-английски, смешно... Джентльменский набор молодого диссидента. Я в эту компанию не сразу попал. Но когда попал, увлекся. И Лену свою привел. Она прямо ахнула: "Какие люди! Особенно Андрей!" Я даже заревновал. Андрюша был у нас вроде вождь и учитель. Внешне слегка неприятный человек, сухой, злой - но очень умный и надежный. Она ему прямо в рот смотрела. Всегда норовила рядом сесть. Ленка такая немножко нервная была, все время сумочку на коленях держит, теребит латунный замочек. И ему просто в глаза ныряет. Он сначала хмурился, потом, вижу, растаял. Один раз, вижу, он в разговоре слегка как бы случайно ее приобнял, на секунду буквально. Они рядом на диване сидели. Понятно, как мне всё это приятно было. Но я Андрюшу очень уважал. И вообще было бы глупо: мы тут о вторжении в Чехословакию, а ему: "Не тронь мою бабу!". Так что я стерпел. Но было тяжело, конечно. Тем более что мы с ней уже полгода жили, можно сказать, как муж и жена.
- Она ушла к нему? - спросил я.
- Нет, - сказал он. - Однажды собрались, и один парень стал рассказывать, как в воскресенье с другом и еще одним мужиком ездил на дачу, где жил Солженицын. И тут моя Ленка как чихнет! И стала громко носом шмыгать. А потом выскочила в прихожую, возвращается в комнату, в одной руке носовой платок, сморкается на ходу, а в другой руке сумочка. Села оьратно на свое место, рядом с Андрюшей, напротив меня, и говорит: "Ой, простите. Ну что там дальше?"
Андрей вдруг без единого слова берется за ее сумочку и тянет к себе. Она не дает, вцепилась до белых пальцев, и тоже ни звука. Но он вырвал, раскрыл, вытряхнул на стол. Там помада, кошелек, ключи и коробочка, размером в сигаретную. На коробочке красная лампочка мигает. Все понятно.
Мы просто остолбенели.
Андрей приложил палец к губам. И ей жестом показывает: мол, собирай свою спецтехнику и вали отсюда. На дверь пальцем. А она вскочила и в другую комнату. Мы только услышали, как хлопнула балконная дверь.
Выбежали на балкон - все. Шестой этаж. Лежит на асфальте лицом вниз. Рука у нее раза три дернулась, и всё.
- Ужас какой, - сказал я.
- Ужас был потом, - сказал он. - Нас всех потянули за доведение до самоубийства. Всех оправдали, только двоим дали условно - Андрею и мне. А мне на сладкое, - результат вскрытия. Она была беременна, десять недель. Вот, - сказал он, криво улыбаясь. - С тех пор как вижу дамскую сумочку, сразу вспоминаю, как Ленка лежит внизу и как будто рукой по асфальту бьет. Хотя лет через пять - это ушло. Перестало казаться. Я даже к Андрюше домой зашел, посмотрел с этого балкона. Но дамских сумочек все равно не выношу. А какая женщина без сумочки? - засмеялся он и налил нам еще по рюмке.