Пролетарские искушения

- Вы мне блядство с агрессией не путайте! - всклокоченная нимфетка Леночка пыталась урезонить своего кавалера - пенсионера, вырожденца Григория Спиридоновича. - Ишь чего захотели.
Григорий Спиридонович всего-то и хотел присунуть Леночке в попку...
- Анальный секс есть непотребство и похабное действо, - Леночку так учила мать. - В пизду дам, но ворошить гнездо не позволю.
- Но как же... Лена... Уважь старика. Мне-то и осталось в этой жизни одно. Ведь ни разу не пробовал. - Григорий Спиридонович давил на жалость. - Уважь, Лен. Я змеика своего к тебе в гнездышко пущу.
- А хохо ни хохо, - Лена расстегнула лифчик и швырнула в лицо пенсионеру. - Так поебемся, по-обычному. Или вы забыли?
- Забыл, - Григорий Спиридоныч виновато заулыбался.
- Хорошая болезнь склероз, что тут скажешь, - развела руками Леночка. - Ничего не болит, и каждый день новости. Красота! Вы мне чего обещали?

- Обещал? Быть прилежным обещал, - Григорий Спиридоныч снял лифчик с головы и стал расстегивать пуговицы на рубахе. - И во всем тебя слушаться. Вот.
- А так какого настаиваете? - Лена сняла трусы и, вильнув пиздой, прыгнула в кровать, - Еще раз услышу, лишу наки, поняли?
Пенсионер, услышав про лишение наки, молча наспех разделся и больше уже не пиздел. Лег рядом с Леной и, закрыв глаза, стал ждать.
Семидесятипятилетнее тело Григория Спиридоныча давно утратило цветущий колор жизни, и всю его палитру составляли оттенки синего и зеленого. Леночку это обстоятельство не пугало, ибо была она девицей без предрассудков, и, если бы представилась возможность, не моргнув глазом, отсосала бы у Дракулы.
А вот хуй Григория Спиридоныча - совсем другое дело. "Великий как Ленин, железный как Сталин, - любил хвалиться пенсионер, - Богатырь". Лелеял его Григорий Спиридоныч, ох лелеял.
- У вас всегда такой чепец был? - Лена удивленно смотрела на орган Григория Спиридоныча, стремительно вырывающийся из копны покрытых сединой лобковых волос. - В смысле, большой.
- Сколько себя помню, таким и был, - пенсионер открыл глаза, взял могучую плоть в руку и оголил залупу. - Меня из-за него из партии турнули.
- Как это? - удивилась Лена.
- А вот так, - Григорий Спиридоныч приподнял голову от подушки, смерив взглядом дыбящийся член. - Я с товарищами поспорил, что на нем бюст Ленина удержу.
- Ого! - впечатлилась девица.
- Вот тебе и "ого", - Григорий Спиридоныч тоскливо улыбнулся. - Не удержал я Ленина, проспорил. А партия не простила, то ли, потому что на Владимира Ильича посягнул, то ли недостаточной пролетарской силой обладал. Поди их разбери.
- И не посадили? - Лена погладила залупу пенсионера.
- Не посадили, - успокоил ее Григорий Спиридоныч и печально добавил - Но и по головке, как ты, не погладили.
- Бедненький вы мой, - Ленка плотнее прижалась к старику, - Давайте я вам отсосу, за Ленина отомщу, я умею.
- Отомсти, Леночка, отомсти, - Григорий Спиридоныч в предвкушении заворочался на кровати.

Утречком рано, часу этак в пятом, когда ясное солнышко еще не позолотило маковки наших святых церквей, досасывала Леночка хуй Григорию Спиридонычу - губа об головку, с придыхом.
- Мсти, Лена, мсти, - стонал старик, - кара уж близко. О-о-о-ох, бл-я-я-я, пресвятой Ильич, о-о-о-ох, бл-я-я-я, преподобный Энгельс, о-о-о-х, о-о-ох...
Уо-о-х-х - наконец-то все завершилось. Спиридоныч бешенным прыском разрядился в нёбо девицы. Славный отсос, воистину славный!
Выждав паузу, когда пенсионер перестанет трястись, выплюнув на пол сгусток спермы, Лена принялась пытать старика:
- Вам понравилось, Григорий Спиридоныч, понравилось, отвечайте, ну же?
- Не то слово, барышня. Как-будто в партию вновь вступил, - давя лыбу, прохрипел новоиспеченный коммунист. - Рьяно вступил, активно, до помутнения в глазах.
- Честно? - не верила Ленка. - Отвечайте.
- Честно, - старик положил руку на сердце и сладострастно выдохнул. - Слава КПСС!
- Слава КПСС! - успокоилась девица.
- Слава КПСС! - повторил старик.
- Ну, хватит уже, - отрезала Лена, и тоже, положив руку на сиську, торжественно сказала. - Оргазм и партия - едины!

И вот тут, надо сказать, с Григорием Спиридонычем случилась метаморфоза. Тело его выгнулось и затряслось, глаза округлились. Зеленовато-синяя гамма старческого телеса чудным образом стала меняться, как узор в детском калейдоскопе. Григорий Спиридоныч, попросту начал интенсивно розоветь, а в оконцовке стал красным, как советский флаг. И что самое удивительное, на хую отчетливо выделялась пролетарская символика - серп и молот.
- Вот так чюдеса! - Лена присвистнула и испугано попятилась от Григория Спиридоныча. - Вам нехорошо, дедуля?
Григорий Спиридоныч ответил не сразу. Молча лежал некоторое время, но все ж разомкнул губы.
- Мне хорошо, мне очень хорошо, - голос его был по-могильному тих и пропитан жутью. - Мне ахуэнно...
- Да что с вами такое? - Лена не могла поверить происходящему. - Вызвать "скорую"?
- Не надо "скорую", - пенсионер вцепился взглядом в аппетитную попку юной прелестницы. - Лучше готовься, сучка.
Лена, оторопев от такого тона, ожидая худшего, робко поинтересовалась:
- К чему?
- К чему? Ты меня спрашиваешь к чему? В комсомол принимать буду! - алый Григорий Спиридоныч поднялся с кровати, взял в руку хуй и грозно потряс им. - По-настоящему.
- Не надо, - Лена прижалась к стенке, осознав весь ужас происходящего. - Пожалуйста.

А было бы неплохо заметить, что Григорий Спиридоныч в таком виде являл собой зрелище запредельное, и был страшен, как Сталинский режим. Леночка же, испытанная всякими искушениями, в данный момент старалась держаться изо всех сил, но факт, представленный ее взору, отдавался слабиной в ногах, и ей ничего не оставалось, как сесть на пол и ждать своей участи.
А Григорий Спиридоныч между тем перешел к действиям. И для начала запел, как соловей.
- Комсомооольцы, добровооольцы, - заливисто беря ноты, он проследовал на кухню.
Кухня у пенсионера была до небрежности скромна: стол, стул, газовая плита и холодильник.
- Надо бы водочки по такому случаю, - пурпурный оборотень взял со стола початую поллитровку и вернулся в комнату. - Комсомооольцы, добровооольцы...
- Что пригорюнилась, сердешная? - Григорий Спиридоныч вынул из шкафа стакан. - Водку будешь? Напиток пролетариев как ни как!
Лена не в силах ответить, покачала головой.
- Ну, как знаешь, - старик налил до краев. - А я, пожалуй, тяпну.

На улице просыпалось солнышко. Первый лучик нехотя пробивался сквозь годами немытое окно в квартиру Григория Спиридоныча, цеплялся за узоры на обоях, шевелил пожухшие листочки герани на подоконнике и вселял надежду в приунывшую девицу. "Ку-ка-ре-ку! - донеслось с окрестных дворов. - Ку-ка-ре-ку!!!"
- Ой, бля, - пенсионер выронил стакан. - Чего это?
По красному телу Григория Спиридоныча, в один миг, как ручейки, потекли синие пульсирующие вены, и паутиной стали обволакивать весь организм. Пенсионер, охваченный ужасом, подбежал к окну и задернул штору. Но было уже поздно. Солнечное утро вершило доброе.
Лена смотрела на адское представление, устроенное кроваво-синим старикашкой и молилась, молилась, молилась... Григорий Спиридоныч танцевал бесноватый танец красных дьяволят и исчезал на глазах, улетучивался в неизвестное, как будто невидимая рука разматывала клубок из крови и плоти.
- Га-а-а-д-ы-ы-ы, - рычал он, потом резко менял голос и пищал: - Пощааадииитеее, гады-ы-ы.
А потом все кончилось. Быстро и незатейливо. От Григория Спиридоныча остался легкий дымок и запах коричневых испражнений. Пенсионер канул в лету вместе с эпохой.
- Ма-ма, - рыдала Лена, - Ма-ма.
Начиналось утро нового дня.

Саня Обломофф