Как я стал старшим братом

Промежуток между семью и восемью годами моей жизни были знаковыми и переменными.Децтво, конечно, еще не закончилось, но родители уже пытались загонять меня какими-то серьезными жизненными решениями.
Мы шли с мамой по центральной площади нашего мини-мегаполиса. На сама деле площадей в нашем городе было две, да, собственно, и сейчас, наверняка, две. Хоть я там не был мильон пятнадцать лет, уверен, что ничего с тех пор не изменилось.
Так вот, шли мы с мамой по площади, она держала меня за руку, погода была так себе, начиналась осень, мне купили новые лакированные ботинки, которыми я шлепал по первым лужам.
-Сынок- вдруг сказала мне мама- Сынок...
Вообще-то обращение "сынок" у моей мамы означало начало серьезного разговора. Обычно она меня называла Сашей. Но если, например, хотела объяснить что-то серьезное, например, то, что не надо пиздить сгущенку из холодильника, мама все равно заметит и отомстит, или рассказать о том, что коты обрезать усы ножницами не совсем верное решение, за которое можно отхватить пиздюлей, мама всегда начинала такие разговоры с обращения "сынок".

-Сынок- вдруг сказала мне мама- Сынок...Как ты отнесешься к тому, что у тебя появится братик? Ну, или сестренка?
Я, честно говоря, немного прихуел от вопроса. Нет, ну как я могу относиться к этому? Мне захотелось ответить маме, что я в душе не ебу как к этому относиться.Нет, заебись, конечно, быть старшим братом, типа ты уже не самый младший в семье, а это значит, что ты уже серьезнее и важнее того пиздюка, который идет в возрастном рейтинге за тобой, но с другой стороны, на примере семей своих друзей я видел, что, во-первых, то количество конфет, мороженого и других ништяков, которое полагается детской части этих семей, теперь строго делится на количество участников соревнования, а во-вторых, моих товарищей очень часто и жостко припахивали сидеть со своими младшими, следить за ними, а так же с аргументом "ну, он/она же маленький/ая" отдавать игрушки и прочие необходимые детские девайсы. Типа они, эти семи и восьмилетние старшие братья уже охуенно большие и им на хуй не надо кататься на великах и гонять мячи, им ясен хуй, интереснее почитать Шопенгауэра или газету "Труд".
Кроме того, я понял, что мамин вопрос был скорее констатацией факта, и если бы я сказал ей "Нет, мамочка, на хуй мне нужен маленький орущий пиздюк, сделай, пожалуйста аборт и больше никогда не задавай мне таких глупых вопросов", то мама бы вряд ли исполнила мою настоятельную просьбу, а скорее всего изумилась и примерно наказала за эгоизм. Хотя, в детстве все эгоисты, но взрослых это как-то мало ебет.
Поэтому я сделал радостное ебальце, состроил невыносимое умиление в глазах и счастливо воскликнул:
-Да, мама, я хотел бы иметь братика или сестричку. Пошли скорее купим их мне!
В описываемом возрасте, я уже знал, что дети вылезают из живота, через неведомые выходы, но вполне верно полагал, что маме будет приятно думать, что я до сих пор верю в таинственный магазин, где продаются дети оптом и в розницу.
- Что ты, сынок- улыбнулась мама- Мы же купили тебе ботинки. Теперь надо немного заработать денежек, месяцев девять, хорошо? А к лету мы купим тебе сестричку или братика. На кого денег хватит.
-А кто дороже-то, мам?- спросил я.
Мама ответила не определенно, явно не ожидая такого подвоха.
-Ну, если деньги останутся, то купишь мне буденновцев?
-Каких буденновцев?- удивленно подняла брови мама.
-Пластмассовых...
- А...пластмассовых, куплю. Конечно, куплю- она облегченно выдохнула- Через девять месяцев. А может даже и раньше.

Через девять месяцев у меня родилась сестра. Помню мама лежала уже в роддоме. Он у в городе, где я жил, один. Поэтому все жители нашего населенного пункта родились в одном месте. В том числе и моя мама, и мой папа, и я, и вот, моя сестра.
Мы с бабушкой пришли в роддом, и бабушка поинтересовалась не родила ли моя мама, у толстой тетеньки в белом халате.
Тетенька сказала, что нет, и мы с бабушкой сели отдохнуть на скамейке во дворе медучреждения. И только я собрался поковырять палочкой в муравьиных норках, усыпавшими дорожку, как та же тетенька выбежала из здания роддома и спросила, не мы ли приходили к такой-то?
Мы ответили, что к такой-то приходили мы. И тогда она нас поздравила с рождением девочки.
Бабушка заплакала, а я находился в конгетивном диссонансе. С одной стороны бабушка плачет. Когда плачут,это хуево. А с другой стороны родилась сестра, значит это вроде как событие позитивное.
В общем, я не знал, как к этому отнестись и стал засовывать палочку в муравьиную норку.
"Вот хуйня-то"- подумал я-"Ладно, потом разберемся. А что девочка это даже хорошо, не будет моих солдатиков и машинки пиздить. Зачем это девочке? Пусть себе в куклы играет".
Потом маму с сестрой выписали из роддома. Пришли гости и стали отмечать рождение. Они сидели в зале нашей квартиры, пили, ели и всем было весело.
Я сидел на диване в детской, рядом со мной стояла красная коляска, в которой спала моя сестра. Я смотрел на нее и не мог понять, почему гости говорили, что мы с ней похожи? Во-первых, она девочка, во-вторых она вон какая маленькая, а в-третьих, у нее, как у любой девочки нет письки и писает она с той же дырки, что и какает. Я это точно знаю.
Я подошел к коляске и заглянул вовнутрь. Моя сестра спала, во рту ее была большая розовая пустышка.
Мне почему-то стало стыдно за то, что я радовался тому, что она не будет пиздить моих солдатиков и машинки.
"Ну, она ведь такая маленькая"-сказал я сам себе- "Больше одного-то и не спиздит".
Я вынул из ящика своего стола маленького красного буденновца, сидящего на коне с шашкой в руках, вздохнул, и положил к ней в коляску. Потом подумал, и положил еще одного, с флагом в руках.
-На, вот- сказал я спящей сестре- Не думай, что я жадина.
Сестра ничего не ответила.