Шелкопряды

Сидел я недавно ночью дома и шарился по разным уютным жэжэшечкам, где всякие люди справляют духовную нужду и злоупотребляют систематической окололитературной мастурбацией, короче. Тут хуяк - звонок. Кто это, думаю, в такую кромешную рань беспокоит?
- Алё?
- Дядя Гоша у аппарата! - слышу бодрый такой, сильно трезвый голос. - Лёха, я тутовых шелкопрядов купил! Ну, почти купил. Спиздил. Теперь вот буду обогащаться, шелк продавать. Но они пока окуклятся, сожрут здесь всё нахуй, термиты ебучие. Помоги! У меня уже руки отнимаются. Надо веток с листьями нарезать.

Вот же ж блядство, думаю. Сиделось дома так хорошо, а с дядей Гошей всегда в какую-нибудь халэпу встрянешь. Я к физическому труду с прохладцей отношусь, да и шелкопряды мне его нужны, как икона папуасу. Но утром собрался, в машину прыгнул и на дачу к алкашу предприимчивому попиздовал. Когда уже в деревню въезжал, на обочине увидел крепенькую такую девицу с бензопилой наперевес. Притормозил.
- Работаешь?
- Ну.
- Скока?
- Минет, классика, дрова?
- Хуясе, ассортимент. Мне вообще-то веток напилить надо.
- Десять долларов в час. Виноград могу ещё подрезать недорого.
- Ебать тебя в бензопилу, чего за дрова так дорого?
- А ты бензин видал почём? К тому же, ручная работа.
- Ну, минет твой, поди, тоже ручная работа. Почем, кстати?
- Двадцатка.
- Корма что ли тоже подорожали? А если двух зайцев одним хуем убьём?
- В смысле?
- Сиськи отвисли. Гыгы...В жопу дашь?
- Не.
- Ладно... А давай так - и дров напилим, и поебемся. В общем, днем по хозяйству похлопочешь, а вечером прокачу тебя на волосатом дрындулетике пару раз, а потом обратно привезу. Сотка за все труды.
- Деньги вперёд, - подозрительно быстро согласилась она и в багажник пилу загружать полезла. По дороге познакомились, и она попросила называть её Клеопатрой.

Дядя Гоша обрадовался мне, как родному.
- А я вот помощницу привез, - показал я на сидящую в машине Клеопатру. - Пилит, сапает, подрезает, бреет и глотает. Всё оплачено.
- Это кто? Блядь? - неожиданно разволновался дядя Гоша.
- Ну, не совсем. Это - блядь-дровосек. С мотором.
- Нахуй отсюда!
- Да ладно. Веток напилит, огород вскопает, потом переночуем с ней по разику, да и домой отвезу.
- Пусть копает, конечно, но в моем доме предаваться разврату не позволю. В курятнике пусть спит.
- Но её же куры обосрут!
- Похуй! В курятник! - никогда я не видел, чтоб он так лютовал.

Дядя Гоша проститутками брезговал. Как потом мне поведал сам брезгун, это у него ниибаца психологическая травма детства. Была у них во дворе одна конченая Лена с погонялом Трындычиха. Бегала вместе с пацанами, в войнушки играла и все время что-то сука верещала своим пиздопротивным голоском от кастрированного телепузика. И как-то раз, в пылу сражения дядя Гоша догонял своего врага, типа немца, и настиг его в подвале. Смотрит, стоит на трубе этот двенадцатилетний фашист с деревянным автоматиком, важный такой, как Борман, и стручок свой в рот Трындычихе-Космодемьянской суёт, пытает типа. А эта начинающая активистка куртизанско-партизанского движения причмокивает во всю, но, где штаб, не выдаёт, сосёт и помалкивает. Заткнутую таким интересным способом дворовую пиздунью Гоша тогда увидел впервые и немножко ахуел.

И хотя сосала Трындычиха бескорыстно, за идею и больше из любопытства, вскоре по двору поползли слухи. Батя сделал юному Гошану внушение, дескать, заруби ты на своём распрекрасном хую: Леночка - малолетняя блядь и проститутка, и ты с ней не водись, а то огребешь по жопе шлангом от стиралки. К тому времени, во дворе все поодиночке и целыми пионерскими отрядами уже насовали Лене полный рот писюнов, и хуепыжик Гоша тоже соблазнился. Но был застукан отцом за гаражами, после чего получил таких суровых пролетарских пиздюлей, что не мог сидеть неделю. Тягу к блядям отбили шлангом уже в зародыше.

В общем, Клёпе фронт огородных работ обрисовали, а сами пить сели. Дядя Гоша достал бутылку самогона с привкусом карамельки. При каждом глотке этот шмурдяк просился обратно, и я на первой сотке сошел с дистанции. Дядя Гоша, осиливший пузырь в одно жало, показывал мне отвратительных личинок и гундел:
- По наклонной пойдешь, паря. Неприятности от блядей одни. Вот ты сейчас это грязное порося выебешь, а потом дедушку своего мертвого съешь, - по какой логической цепочке он в своих заиндевелых мозгах связал два этих действа, я в душе не ебу. Заодно просветил, что шелкопряды хуйню разную, типа колючек от акации не жрут, а предпочитают растения семейства тутовых. И не топчат всё подряд - кору там, корни и прочие сучки, а хавают сплошной центряк - сочные зелененькие листики и богатые железом плоды шелковицы. За которыми мы и пойдем, когда стемнеет.

Ближе к вечеру, смотрю, дядя Гоша на тихий час в дом пошел, да и Клёпа умаялась, пора уже и ебсти. Тихо, на цыпочках, чтоб щепетильный хозяин не спалил, прокрались на.кухню. Расположились на сундучке, я снял с неё трусы и прихуел. В нос шибанула оглушительная вонь дунайской селёдки пряного посола - упрела пиздорыбица моя в полную масть. Вспомнил, что где-то рядом было ржавое ведро с питьевой водой, возле которого стояла литровая кружка. Набрал полную и заставил Клёпу свой вонюче-дремучий рыбколхоз подмыть. Жница урожаев на ниве хуестраданий побулькалась децл, проворчала: "Заебали эти чистоплюи" и встала в ракообразную позицию. Запахло мокрой, но грязной жопой. Пришлось повторить водные процедуры из той же посуды, после которых всё же осталось легкое амбре свежего навоза и кислых подмышек.

И только я пристроился к умытой снизу колхознице, в комнате послышался грохот, будто кто-то пизданулся с кровати, а потом встал, пошел, споткнулся о какую-то невидимую хуйню, типа маленькой табуретки, и уронился нахуй еще раз. Этим "кто-то" оказался дядя Гоша, больше некому было. Дико матерясь в темноте, он побрел на кухню и двинул прямиком к ведру, залить горящие после карамельного сэма трубы. Пошарил возле ведра, нащупал кружечку, в которой плавали лобковые волоски, гавняные катышки и прочий полезный для организма сифилис, и, жадно глотая, выпил до дна. Я в это время старался не дышать и, притаившись, зажимал Клёпе рот рукой.

- Бля, это чё за рассол? - спросил вслух дядя Гоша сам себя. - От огурцов остался что ли? Так... Где этот хорёк похотливый шароебица? Пора в сад идти. Лёхааа! - гаркнул он над самым моим ухом, так что я чуть не опидорел. Расшатанная нервная система чувствительной деревенской путаны не выдержала, и Клёпка громко бзданула. Надо было ей ещё и пальцем жопу заткнуть, но кто ж знал?
- Фуууу, йобана в рот, кто здесь? - дядя Гоша как-то неожиданно резко включил свет и увидел меня на сундучке и побледневшую от страха, только что пёрнувшую сраку.
- От куррррва! Такая молодая, а набздела, как Баба-Яга. Не жопа, а ялтинский лук, сука, аж слёзы потекли! На хуй пшла из домика!
- А кто пилить будет? - вступился я. Дядя Гоша сообразил, что без пилы будет трудновато, и поостыл:
- Ладно, собирайтесь, пора выходить.

Недалеко от дачного поселка вовсю шелестел шелковичный сад. По дороге дядя Гоша поведал, что сад не охраняется, разве что изредка наведывается селекционер-маразматик Фёдор Фёдорович Барсуков, по кличке Фэфэ или просто Барсук, у которого, в общем-то, дядя Гоша и одолжился личинками. Фэфэ караулил не сад, он хотел изловить шелкопрядных воров, которые по его логике должны были явиться сюда.

Забрели поглубже, и только Клёпа начала пилить, дядя Гоша крикнул: "Шухер!". Мы отбежали чуток от спиленных веток и полезли прятаться на деревья. Я с путаной и бензопилой на одно, дядя Гоша на соседнее. Тут я увидел, что к месту пиления подбежал человек и в руках у него отнюдь не собственный хуй, а натурально берданка. Барсук (а это оказался он) приседал и заглядывал между рядами, собираясь шмальнуть. Он долго бегал кругами, а потом, видно, затаился. Притихли и мы.

Так мы просидели неподвижно минут двадцать, и мне такие птичьи посиделки порядком остопиздели. Чуть выше спиной ко мне на ветке нахохлилась гигантской недоёбанной синичкой Клёпа, в обнимку с пилой, и я подумал, что хорошо бы ей присунуть. Клёпе, в смысле. Я до этого, честно говоря, по шелковицам особо не ебался. Так - прислонял любительниц флоры к абрикосе там и или черешне, было дело, но на ветки никого не затаскивал: жучков всяких на яйцах не люблю, да и наебнуца можно.

- Давай, - шепчу, - в Тарзана поиграем, - протянул руку к белеющей в листве жопе и начал легонько её поглаживать.
- Совсем ахуел что ли? - напуганная Клёпа только ёрзаньем по ветке и смогла запротестовать: руки-то бензопилой заняты.
- Тихо ты, не дёргайся, - я задрал платьице и принялся мять беззащитную пизду. Птичка моя продажная от такого экстрима неожиданно возбудилась и придвинулась ближе. Я надел гандон, подтянулся выше и потихоньку начал ебать сзади свою нихуя не прекрасную Джейн. Через минут десять минут от такой гимнастики шелковица предательски тряслась, и с соседнего дерева змеем шипел дядя Гоша: "Тише, тише, суки!"

И вдруг в самый разгар птицеебли рядом с нами прогремел выстрел:
- Дадащь, блять! - я чуть не обосрался от неожиданности.
- А ну, слазь, давай! - смотрю, ФэФэ с ружьём из сумрака вынырнул, под деревом стоит и нос свой сизый, как залупа бородатой свиньи, не в свое дело суёт. - Вы кто?
- Шелкопряды, бля. Не видно что ли?
- Ох, ёбтвою, а чё вы здесь делаете? - причудливую фигуру из меня, Клёпы и бензопилы разглядел.
- Размножаемся. Иди, не мешай.
Барсук ни ахуеть, ни возмутиться не успел: ловкий, как каратист Лев Дуров в фильме "Не бойся, я с тобой", дядя Гоша бесшумно подкрался сзади и как переибал с оттяжечкой дубиной по хребту:
- Ннннааа, сссссука! Получай, хуй барсучий!

Барсук рухнул на землю, и я подумал, что добряк Дуров такой неспортивный метод нихуя бы не одобрил. Проткнул бы пальцем Барсука и пиздец. Мы спустились с дерева и ударили по съебатору в разные стороны. С дядей Гошей, сжимающим обеими руками трофейное ружьё, мы встретились возле дачи. А Клёпа, сучка, так и потерялась со своей пилой, до конца не отработав.

Утром, похмеляясь пивком, дядя Гоша, внезапно охладевший к шелкопрядам, и, строя охотничьи планы, спросил:
- Лёх, а ты не знаешь, откуда у нас рассол прокисший взялся? Ночью выпил, до сих пор во рту привкус неприятный.
- Не, не знаю, - спиздел я и отвернулся в окно, чтоб не было видно мою лыбящуюся харю.
А оставшихся голодными шелкопрядов через неделю пьяный в гавнидло дядя Гоша сварил и сожрал под пивко, вместо креветок. Рассказывал потом, что вкусные они, особенно с чесночком...

© mobilshark