Тайга в огне

История, произошедшая в тысяча девятьсот каком-то году, прошлого века. некоторые имена и фамилии были изменены только потому, что за давностью лет, я просто не помню их настоящие.

ДЕНЬ ПЕРВЫЙ, НАЧАЛО

Тот год запомнился своим жарким летом, что для Якутии в принципе не редкость. Зимой -45, летом +45 - обычное дело. Жара была дикая. Асфальт плавился под ногами, и растекался лужами по дороге. Жуки - стригуны (не знаю как по научному) плюхались в изнеможении на землю, заползали в траву и прятались в тень. Тем, которым не повезло, падали на асфальт и навсегда прилипали к расплавленному битуму, как пчелы к меду.
Окончив училище, я работал на электроремонтном заводе. Мне было восемнадцать лет, я был молод, полон сил и здоровья. В один прекрасный день, когда наша бригада "забивала" очередного, послеобеденного "козла", подошел мастер участка, и торжественно сказал:
- Так, мужики. Тут такое дело... Тайга горит! Пожарники не справляются, просят помощи. От каждого предприятия откомандируются люди тушить пожар. Желающие есть?
Огромный знак вопроса повис над нами и рассыпался в пыль с первым ударом костяшек домино об стол.
- Рыба!
- Не, ну его на хуй, так не честно...
- Что не честно, бля... сливай воду, считай бабки.
- Хорош мухлевать, "лысый" за двадцать пять канает.
Мастер Мироныч ошарашено смотрел на игроков, не понимая, что происходит.
- Мужики, я что, не внятно говорю? Я спросил, кто, бля, поедет пожар тушить? Тайга горит, от нас по "разнарядке" шесть человек послать нужно. Или я сейчас сам огнеборцев назначу!
Якут Коля Николаев внимательно посмотрел на мастера:
- Мироныч, а где горит-то?
- Да здесь не далеко, километров пятьсот.
В принципе для Якутии расстояние не большое, а если смотреть по карте, - так вообще, пара сантиметров. Но почему-то все рассмеялись. Из-за стола посыпались реплики:
- Мироныч, так мы пока дойдем - все сгорит.
- А может на оленях добираться?
- Или на собачьих упряжках?
- Не, мужики, тут в соседнем цехе катапульту на мышах испытывали, летучих мышей изобретали. Так может и из нас суперменов хотят сделать? Будут запускать по очереди, а пока лететь будем, сверху поссым и потушим.
- А назад как?
- А зачем назад? Кому ты, на хрен, здесь нужен.
- Ха-ха-ха.
- Хватит зубоскалить, - не выдержал Мироныч. - Вертолетом туда, через пять суток обратно. Короче, кто полетит? Вылет завтра, в пять утра.

Мне представился шанс полететь на вертолете, и я согласился первым. Следом записался якут Николаев и здоровый бугай Сашка Малафеев. Немного подумав, записался матершиник Валя Сучков и мой одногруппник - Димка Романов. Старшим назначили бригадира Леху Найденова. Ни кто из нас раньше (кроме Николаева) на вертолете не летал и не принимал участия в масштабном тушении пожара. Но времени на инструктаж не оставалось, поэтому инженер по безопасности выдал нам пачку листовок (как в последствии оказалось - памятки спасателя на водах) и пожелал удачи. Вот и весь инструктаж.
Димка Романов дважды перечитал памятку и даже зачем-то ее понюхал.
- Слышь, Юрок, а тут что-то про тушение пожара ни слова не написано, а только про утопленников.
Романов вообще не отличался особым умом, поэтому я не стал терять время на объяснения и ограничился фразой:
- Не бери в голову, Рома. Пошли за командировочными, пока дают.

Полученные деньги передали Лехе Найденову, так как с его слов, он умел с ними обращаться. Он пообещал купить только самое необходимое и загадочно улыбнулся. Так как Найденова назначили старшим в нашей группе, то мы ему полностью доверились. Перед уходом домой, мы еще раз собрались, что бы все обсудить и договорится о месте встречи. Слово взял самый опытный из нас - якут Коля Николаев. Все его предки были потомственными оленеводами и охотниками, но после стремительного паломничества европейцев в Якутию, многие малые народы прикоснулись к плодам цивилизации. Они перебирались в города, рожали, крестили и учили детей по-русски. Им давали русские имена и фамилии. Иногда знакомишься с якутом, а он говорит, что зовут его Вася или Петя и не знаешь, плакать или смеяться от этой несуразицы. Это вроде как собаку породы ротвейлера или добермана назвать "шариком" или "тузиком"... Ну не идут им эти имена. Ну да бог с ними, не об этом сейчас... Так вот, Коля и говорит:
- Палатка у меня есть, ружье возьму на всякий случай, снасти рыболовные. А вы вещи теплые не забудьте, курево, соль обязательно и спичек. Сухпай выдали на пять дней, должно хватить. И еще..., - Он обвел нас внимательным взглядом. - Главный враг у нас будет какой?
- Огонь?
- Медведи?
- Партизаны?
Николаев хмыкнул.
- Главный враг у нас будет скука. В тайге нет электричества, а следовательно нету телевизора и радио. Спрашивается - чем будем заниматься целыми днями? Скучать, однако. Вот и думайте, что взять с собой, что бы было чем заняться.
- А к-как же п-п-пожар? - спросил заикаясь Сашка Малафеев. Не смотря на свой огромный рост и не дюжую силу, он все равно оставался просто большим ребенком.
- Шурик, а ты что думал, всю неделю только тушить будешь? - сказал Найденов. - Может в том месте, куда нас забросят, вообще гореть не будет.
Малафеев пожал плечами и опустил голову. Немного постояв, мы разошлись по домам, готовится к завтрашней командировке.

Дома я долго перебирал вещи, не зная, что с собой взять. В итоге сунул в рюкзак первое, что попалось под руку, и успокоился. В конце концов, перед кем мне в тайге красоваться? А телогрейку мне все-таки всучила мать, за что ей огромное спасибо.

Ночью я спал плохо, может оттого, что переутомился со сборами, а может быть от ожидания новых и неизвестных ощущений. Рано утром я уже был на городском пляже, который одновременно служил вертолетной площадкой. Жил я от пляжа не далеко, поэтому шел пешком. В телогрейке, с рюкзаком за спиной и с гитарой в руках, я был похож на беглого каторжанина, который скрывается от людей. В тот момент я действительно шел быстрым шагом, втянув голову в плечи потому, что не хотел, что бы меня кто-то увидел в таком виде. Дойдя до места сбора, я присел на камень, закурил и стал поджидать остальных участников экспедиции. Они появились практически одновременно, и зря я волновался о своем внешнем виде, так как все выглядели почти одинаково. В трико с вытянутыми коленками и фуфайках. Только Романов приперся в рваных джинсах, кроссовках и старом китайском пуховике, из которого то и дело летели перья. Дымя сигаретами, все стали обсуждать, кто и что с собой взял. Выяснилось, что кроме моей гитары, было взято пять колод карт, причем Валя Сучков взял с собой подарочный набор карт из двух колод.
- У каждого будет своя колода, - Грустно пошутил Найденов и аккуратно снял с плеч рюкзак, в котором что-то звякнуло. Валентин заметно оживился.
- Взял? - спросил он и нервно облизнул губы.
- Как договаривались. Самое необходимое, - ответил Найденов и развязал рюкзак.
- Раз, два, три... двадцать, - быстро пересчитал Сучков. - Ящик водки. Это ж сколько на рыло? А? - Валентин попытался посчитать в уме но сбился:
- Леха, сколько это в литрах?
- Двадцать на шесть... э-э-э... и того... чуть больше полтора литра на каждого.
- А у меня вот, - сказал Сашка Малафеев, доставая из внутреннего кармана бутылку коньяка.
- И у меня вот, однако, - Коля Николаев щелкнул ногтем по нержавеющей стали литровой фляжки. - Спирт! Медицинский, однако.
- Ну, тогда жить можно, весело сказал Валя. - Предлагаю "дернуть" по маленькой, пока "вертушки" нет.
Найденов выдернул из рюкзака одну бутылку, ловко свинтил крышку и отхлебнул прямо из горлышка. Занюхав рукавом, протяжно выдохнул и со словами: - "Холодненькая!" - передал бутылку Валентину. Сучков в точности проделал тот же самый трюк и передал бутылку следующему. Романов пить отказался, а я к тому времени успел достать кружку и вылил в нее остатки водки.
Наконец - то послышался нарастающий шум вертолета. Все, почему-то стали серьезней и заметно нервничали. Сашка Малафеев даже обжегся сигаретой, сунув ее в рот зажженным концом. МИ-8 - средний транспортный вертолет завис над нами и медленно опустился на песок. Дверь вывалилась наружу и высунувшийся пилот что-то крича, замахал нам рукой. Подхватив вещи, мы гурьбой бросились к вертолету и по очереди утонули в его брюхе.

Внутри вертолета не было ничего интересного. Почти все свободное место занимали какие-то ящики, мешки и прочий хлам. Деревянные скамейки по бокам, на которых мы с трудом разместились - напоминали тюремные нары. Сидеть было жестко и неудобно. Постояв пару минут для приличия, вертолет, подняв лопастями тучи песка, наконец-то взлетел. Меня моментально стало укачивать, и я чуть было не блеванул, но сдержался. Сделав круг почета над городом, пилоты "легли" на заданный курс. Машину то и дело подбрасывало в воздушных ямах, по салону летал всевозможный мусор и по полу катались пустые бутылки. Было ясно, что этот вертолет - "боевой", а экипаж состоял из "прожженных", опытных летчиков.

Краем глаза я заметил, как Найденов достает из рюкзака очередной пузырь. О, как! Пить в воздухе мне еще не приходилось. (Минералка в самолете - не в счет). По мимике и шевелящимся губам Лехи, я догадался, что он что-то кричит, но из-за шума мотора ничего не было слышно. Когда в кино показывают, что в вертолете спокойно разговаривают люди - не верьте. Это враньё! Ни фига не слышно, хоть оборись. Даже если кричать собеседнику в ухо, он ни хрена не услышит. Поэтому мы тут же перешли на язык глухонемых и с помощью жестов, довольно неплохо общались друг с другом.
В воздухе мы уговорили еще пару бутылок и совсем освоившись - закурили. Салон вертолета стал наполнятся едким, табачным дымом. Дверь из кабины пилотов открылась и показалась голова летчика. Оценив ситуацию, он подошел к нам и... открыл иллюминатор. Лететь с открытой форточкой оказалось гораздо интересней. В открытое пространство моментально полетели "бычки" и пустые бутылки. Под нами простиралось бескрайнее море тайги, поэтому мы нисколько не опасались пришибить кого ни будь случайно в низу. Сашка Молофеев так увлекся выкидыванием мусора, что в запале выкинул свою зажигалку, о чем потом сильно жалел.

Потом мы спаивали пилотов коньяком. Они по очереди заходили к нам в салон, и махнув стакан, уходили опять за штурвал. Я же говорил - экипаж был боевой!
В какой-то момент я понял, что мы снижаемся. Где то внизу виднелись величественные сопки и яркая зигзагообразная полоса речки-вонючки без названия. Именно к этой речке нас и высадили. Пилоты мастерски посадили машину прямо на каменистый берег, помогли нам сгрузить вещи и вручили пожарный инвентарь, состоящий из шести наплечных резиновых мешков.
- Ну, не пуха вам...- Махнули нам на прощанье летчики.
- И вы идите нахуй! - Радостно прокричал Сучков.
- Валентин, в таких случаях надо отвечать - "к черту!" - поправил его Найденов.
- А я что сказал? - Искренне удивился Сучков и пожал плечами.

- Так, в первую очередь надо поставить палатку!
- Нахуй, нахуй! Сначала костер!
- В пизду костер, Скоро здесь будет один, невъебенный костер. Сначала надо выпить!
- И закусить...
- А я пойду пока в лес посру.
- Заодно и дров принеси, засранец!
Так, шутками, прибаутками мы стали обустраивать свой лагерь. Как-никак, а почти неделю нам здесь жить придется.

Над головой опять послышался гул вертолета и мы недоуменно посмотрели вверх. На нас падали два парашютиста. В огромном, голубом небе, были отчетливо видны разноцветные купола парашютов.
- Это что за диверсанты? - Обеспокоенно спросил Сучков.
- А давайте я их из дробовика, а? - С надеждой спросил Николаев.
- Не надо. Наверное это к нам, на подмогу, из ДОСААФа - Предположил Найденов.
- Нахуй нам такие помощники, у нас водки на всех не хватит.
- Надо их все же из дробовика, пока не поздно. - Николаев для верности похлопал рукой по чехлу с ружьем.

К счастью, парашютистов стало относить в сторону и они приземляясь, скрылись за ближайшей сопкой.
- Надеюсь, их там сожрут медведи. - сказал Сучков.
- Добрый ты, Валя.
- Смотри, как бы тебя медведь не сожрал, однако...
- Не, я не вкусный.

Потом был костер, водка и тушенка из банок. И даже было весело, пока алкоголь окончательно не взял верх над неокрепшим моим организмом. Сначала я даже пытался что-то сыграть на гитаре, но пальцы не слушались, слова песен не вспоминались. Потом гитару у меня отобрал Сучков, попытался что-то спеть, типа:
- Тырны волки, тырны зайцы, тырны ёбаны китайцы...
В итоге, он бросил гитару в костер и прожорливое пламя моментально сожрало ее, благородно отрыгнув тысячью искрами.
Потом были ритуальные танцы вокруг костра, в духе первобытно-общинного племени. Так пьяный Коля Николаев, вспомнив свои якутские корни, воссоединялся с природой. Якуты вообще слабые на алкоголь, и Коля тоже не был исключением.

Я помню, как упав на спину, я смотрел в огромное звездное небо, и луна качалась и билась об звезды. И осколки этих звезд падали на землю, оставляя за собой длинные, острые как стрелы хвосты. Ночь укутала меня своими объятьями и сам Морфей с Бахусом приняли меня в свое царство.

ДЕНЬ ВТОРОЙ. ПОХМЕЛЬЕ И ВСЕ ОСТАЛЬНОЕ.

- Ай, блядь! Какой педераст тут все вокруг заминировал?
- Это, сука, Романов! Я тоже вляпался.
- Где эта гнида вшивая? Убью падлу!
- Димочка, отзовись паскуда! Я тебе пиздюленьку сладенькую дам. Чтоб ты знал, сука лохматая, что срать возле палатки нельзя. Тебе леса мало что ли? Ау, отзовись, дрищ поганый! Мужики, кто Романова видел?

Романова мы нашли метрах в десяти от палатки. Он мирно спал, удобно развалившись на ягеле, и тихонько похрапывал. Духан от него шел такой, что даже комары облетали его стороной.
- Дима, ёб твою мать! Тебя разве не учили, что сырую воду из речки пить нельзя? В чайнике же была кипяченая вода! Ты ж своим поносом нарушаешь экологию в природе.
Романов смотрел на нас не понимающим взглядом.
- Где я?
Сучков естественно ответил ему в рифму:
- В Караганде! Пиздуй на речку умываться. Потом пойдешь все свои мины обезвреживать, минер хренов!

За завтраком были съедены последние консервы и допита оставшаяся водка. Неприкосновенная фляжка со спиртом, была надежно спрятана Николаевым в укромном месте. Уставший народ разбрелся по местам отдыха и уже через несколько минут над нашем лагерем послышался громогласный храп.
Ближе к вечеру, хмурые мужики разжигали потухший костер, что бы испечь картошки.
- Надо бы рыбки поймать, а то жрать охота. - Почесывая живот, сказал Молофеев.
- Иди, налови. - Не до конца протрезвевший Сучков был явно не в духе.
- Я что, рыбак что ли? Я не умею.
- Ну, блядь. Как же ты с этим жить то собрался? Хочешь научу?
- Ну? - Сашка недоверчиво смотрел на Сучкова.
- Короче, набирай маленьких камушков и тихонько кидай их в воду, рядом с берегом. Рыба - это тупая и любопытная скотина. Она обязательно подплывет, что бы посмотреть что происходит. Так ты в тот момент не зевай, а хватай валун побольше, и глуши ее, суку, по башке. Понял?
- П-понял!
Все еще сомневающийся Сашка грузно поднялся с земли и стал осматриваться в поисках подходящего камня.

Когда мы катались от хохота по земле, не смеялся только Сучков. Он в это время убегал от Малафеева. А тот в свою очередь, бегал за ним вдоль берега с огромным камнем и кричал: - "Я тебя сейчас самого заглушу, м-мерзляк пучеглазый!".

Ночь я спал плохо. Снились кошмары и ужасы. Кругом мерещились шаги и непонятные голоса. А через днище палатки под ребра давили острые камни и колючки. Хотелось домой, к благам цивилизации. Но все только еще начиналось.

ДЕНЬ ТРЕТИЙ. РЫБНЫЙ.

Я проснулся от запаха чего-то вкусного и до боли знакомого. Аромат щекотал ноздри и заставлял вылезти из палатки. Николаев варил уху. Регулярно помешивая половником, он цокал языком и что-то бубнил себе под нос, какую-то национальную песню на якутском языке:
-Умулуна-а ол сырды-ык,
Тап-талбы-ыт, сулу-га-а.
Энбиги-и, тустуспа-а кытыла-арбы-ыт.

- Коля, откуда караси?
- Это хариус, однако. Тут его много. Есть хариус, ленок, налим...
- А как ты ловил? Камнем глушил, да?
- Зачем камнем? На мормышку, однако.
- Ой ти голуба, я тебя люблю. Готов голосовать за тебя на ближайших выборах президента республики. Будешь баллотироваться?
- Не-а, я уже старый. Идите жрать, бездельники.

Наевшись от пуза дармовой ушицы, народ изъявил желание приобщится к рыбной ловле. Каждый выстругал себе по длинной палке, привязали нехитрые снасти и разбрелись вдоль речки.
Как она ловилась! Я не успевал забрасывать. Через какие-то полчаса ее уже некуда было складывать. Пора бы уже и остановиться, но... азарт! Это вам не в вонючей городской луже ловить. Здесь рыба была непуганая, злая и голодная. Она хватала все, что движется. Можно было просто ловить ее голыми руками. Никогда я больше в природе не видел столько рыбы, как здесь. Наконец, когда очередная, голодная чешуйчатая тварь оторвала и слопала мою последнюю мормышку, я остановился. Оглядев переливающуюся на солнце кучу пойманной рыбы, я задумался, куда ее девать. Якутская рыба очень быстро портится, поэтому ее нужно было либо быстро съесть, либо заморозить, либо засолить. Коренное население никогда не ловили и не добывали больше, чем смогли бы съесть. Зачем брать сразу много, когда можно придти завтра и взять столько, сколько нужно.

Я скинул с себя рубаху завернул в нее узлом весь свой улов и пошел хвастаться к Николаю. Постепенно к очагу стали подтягиваться все остальные рыбаки. Каждый принес с собой примерно по пол сотне (а то и поболее) хвостов.
- Бля, и куда ее теперь девать?
- Есть будем.
- Всю все равно не сожрешь, испортится.
- И чё теперь делать? Выкидывать?
- В холодильник надо убрать, однако.
- Ты чё старый, рехнулся? Какой здесь холодильник?
- Вечная мерзлота, однако.

Бля, вот мы дибилы. Как можно забыть такую простую вещь, как вечная мерзлота. Это же Якутия! Волшебный край, в котором лето, весна и осень длятся всего три месяца, а зима - остальные девять. Здесь лед есть даже в самое жаркое лето. Он никогда не тает. Надо только снять сверху дерн, и ты упрешься в самое твердое и холодное вещество на планете - лед.

Общими усилиями, мы выдернули из земли чахлую карликовую березку, а образовавшуюся яму стали расширять, с помощью обычных ножей и топора. (Лопаты у нас не было).
- Смотрите, мамонта не откопайте - прикалывался над нами Николаев.
- Хорошо бы. Зато с мясом бы были, нажарили бы шашлыка. - Буркнул Малофеев.
Вся рыба была завернута в целлофан, а при прикосновении со льдом, она тут же покрывалась инеем.
- Огурцами-то как пахнет свежими - Малофеев втянул воздух носом и сглотнул слюну.
- Хариус, хуле... Он когда мороженый - всегда огурцами пахнет. - Ответил Николаев.

Вопрос, где хранить рыбу был решен. Но каждый раз бегать к "холодильнику" и размораживать её не хотелось. Долго. Что бы разнообразить нашу кухню, было решено соорудить коптильню. Процесс не сложный и увлекательный. Леха Найденов оказался знатным строителем. Мы таскали отовсюду камни, ветки и глину, а Леха ваял и зодчийствовал.
- Мой дед был знатным печником. - Хвастался Найденов. - Такие печки и камины ложил - загляденье. У него учился.
Мы только подтаскивали стройматериал и поддакивали. Наконец коптильня была готова, и уже принимала в себя первую порцию свежепойманой, чуть подсаленной для вкуса, якутской рыбки.

К концу дня, все были с ног до головы в рыбьей чешуе и насквозь провонявшие дымом и копченой рыбой. Что бы не вонять в палатке, устроили банный день. Перестирали все носимые шмотки и развесили их сушится на ближайших кустах. Спать ложились в одном исподнем.
- Романов, не прижимайся ко мне своей сракой. Ты вообще как? Нормальный?
- Нормальный я, тут просто тесно.
- Ну-ну. Если чё - не обессудь.
- Да пошел ты...
- Хватит шевыряться, педики, Сейчас из палатки выгоню.
- О, помню у меня случай был. В поезде я ехал, Иркутск-Чита. Так я садился ночью, народ уже спал, в купе темно, как у негра в жопе. Я по быстрому разделся и на верхнюю полку спать. Слышу сквозь сон - в низу кто-то елозит. Ну, думаю, невтерпеж кому-то. Даже сначала позавидовал. Постонали там, попыхтели и все смолкло. Ну и я заснул. А утром как глянул - матерь божья! Два гомика сидят и чай пьют. Педерастов развелось - житья от них нет.
- А могли бы ведь и тебя заодно оприходовать.
- Да идите вы в... пень, балаболки.

Ночь тяжелым покрывалом обрушилась на землю, и поглотила в себе все звуки.

ДЕНЬ ЧЕТВЕРТЫЙ. ТРАГИЧЕСКИЙ

- Да ну её нахуй эту рыбалку. Айда на экскурсию.
- Чё тут экскурсировать? За три дня все облазили.
- Мужики, а давай на сопку слазим? Посмотрим, как там парашютисты поживают. Может их уже того... Медведи съели...

Николаев с Найденовым остался кашеварить, а мы вчетвером поперлись в гору. Стоя на вершине мы молчали. Только Сучков присвистнул и тихонько произнес - "Красота-то какая, охуеть можно". Перед нами простиралось море, да что там море - океан, состоящий из вековых деревьев. Девственный, удивительно насыщенный, зеленый ковер вечно зеленых елей и сосен. Казалось, что он какой-то мягкий и воздушный. И если прыгнуть в низ, то провалишься в этот пушистое чудо и он примет тебя мягко-мягко, как пуховая перина.
Где-то в низу мы заметили слабый дымок от костра и два ярких лоскута парашютов. Их явно использовали как крышу над головой.
- Ну и слава богу, нормально все с ними. Айда вниз, мужики.

Почему-то спускаться вниз было гораздо сложнее, чем подниматься. Прыгая с камня на камень, мы как горные козлы, медленно но верно опускались, и только толстый Романов застрял где-то наверху.
- Эй, подождите меня-а!
- Давай быстрей, колобок. Хули ты там встал...

Романов, стоя на каменном выступе, раскачивался как маятник. Казалось, что он хочет прыгнуть не вниз, а в длину. Наконец, сила тяжести его перевесила, и он с криком "Бля-а-а!" рухнул вниз, с двухметровой высоты. Чуда не произошло. Димка повредил ногу. А может и сломал, хуй его знает. Мы втроем полезли опять вверх за пострадавшим. Романов сидел на кочке, нянчил ногу и тихонько подвывал.
- Как, бля, тебя угораздило?
- Диман, идти сможешь?
Романов попробовал подняться, но ойкнул и опять плюхнулся на кочку.
Отойдя в сторонку, мы стали держать совет, что делать дальше.
- Нет, мы его не руках не дотащим...
- Нахуй его тащить. Катнем вниз, он по инерции сам докатится.
- Нет, так от него вообще ничего не останется.
- Короче, надо костыль какой нить делать. Иначе никак.

Через пару минут была найдена подходящая палка с рогатиной на конце, и мы, поддерживая Романова с трех сторон, похромали в низ. Нам на подмогу выдвинулась группа поддержки, в лице Николаева и Найденова.

Наконец, всеобщими усилиями, Романов был доставлен в палатку и Николаев приступил к осмотру повреждений. Со знанием дела он ощупал ногу и всех успокоил.
- Да все нормально, однако. Кости вроде бы целые, просто растяжение. Надо холодное приложить. А еще, лучше всего при растяжении моча помогает. Надо компресс попробовать сделать.
- А может его просто в холодильник сунуть?
- Там же рыба!?
- Не надо в холодильник, не надо компресс. - Запротестовал Романов. Я лучше в речку ногу суну, там вода прохладная.

Несколько часов подряд, Романов тупо сидел в реке и охлаждал ногу. Никто его не беспокоил. Но время подходило к вечеру, и Дима выполз на берег.
- Куда ползешь, Мересьев?
- Дык, поздно уже. Поесть надо и спать ложится.
- А лечится? Ты нужен Родине живой и здоровый. Сейчас компресс поставим и пойдешь спать.
- Я не хочу компресс, я домой хочу.
- Компресс и ниебет. Заголяй штанину.
Романов тяжело вздохнул, вытянул опухшую ногу как можно дальше и зажмурил глаза:
- Хуй с вами, ссыте.

К больной ноге, как к Ленину в мавзолей, тут же выстроилась живая очередь из желающих помочь попавшему в беду товарищу. Ссали по очереди, и каждый расхваливал именно свой продукт.
- Моя ссака - как слеза ребенка. Любого на ноги поднимет. Ты Романов, если что - обращайся.
- Не слушай ты этого пропоицу. Он и соврет - не дорого возьмет. У меня продукт натуральный, экологически чистый...
И все это на фоне журчания струй. Романову уже было все похуй. Он в полнейшей апатии к происходящему лежал на спине как Иисус Христос, широко раскинув руки.

Следующим по очереди был Сучков.
- Бля, да я этот, как его... Айболит прям. Да у меня не только моча лечебная, но и говно. Слушай, Романов. Давай я тебе на ногу насру, а ты разотрешь. Мазь лечебная, стопудово.

- А-а-а! - Не выдержал пытки Романов. - Хватит! У меня уже ничего не болит. Идите нахуй, извращенцы!
- Вот! Что я говорил! - многозначительно подняв палец вверх, произнес Николаев. Компресс при растяжении - первое дело. Правда оленья моча для этих целей лучше подходит, но где ж мы здесь олешку возьмем?
Романов молча хлопал глазами.
- Что, наебали, да?
- Ты спасибо должен сказать, что тебя на ноги поставили, свинья не благодарная. Куда ты нахуй, обоссаный в палатку лезешь?
- Да что ж мне, на улице ночевать?
- Сам заползай, а ногу там оставляй.
- Не боись, никто не украдет твою ногу. Кому она, нахуй, такая вонючая нужна.

Всхлипнув, Романов "удобно" расположился с краю, и кряхтя, высунул свою многострадальную конечность из палатки.

Ночь прошла на удивление спокойно, если не считать Романова, который постоянно ворочался и почесывался.

ДЕНЬ ПЯТЫЙ. МИНУС ОДИН.

Когда я проснулся, Романова в палатке не было. Он сидел в речке и полоскал свою ногу.
- Ёбаные комары! Искусали меня всего. Вот за что мне такое наказание?
Нога у Романова и вправду была вся покрыта волдырями от комариных укусов. Он постоянно ее чесал, как блохастая собака, и она от этого приобретала цвет спелого баклажана.
- Ну все, пиздец твоей ноге. Надо ампутировать, пока не поздно.
- Это вы виноваты! Высуни ногу на улицу. Вон, уже до крови расчесал.
На Романовы причитания стали подтягиваться мужики.
- Комары говоришь? А ну, покаж-ка...
- Это хуйня. Я вот помню на Байкале был, так вот там - комары! Птеродактели, а не комары. Его если в руку поймаешь, так у него ноги - как у воробья, свисают. Бежит по тебе, аж хребет прогибается. За раз по поллитра крови высасывают.
- А вообще, от комариных укусов лучшее средство - это компресс!
- А-а-а! Хватит компрессов. Идите вы все нахуй, со своими компрессами.

Видя, что с Романовым может произойти какой ни будь эпилептический удар, его оставили в покое до поры - до времени.
Нужно было решать более важные проблемы.
- Коля, а что у нас сегодня на обед?
- Уха!
- А на второе?
- Рыба вареная, рыба копченая, рыба соленая. Строганинка из свежей рыбки.
- Бля, ну сколько можно уже. Сходил бы на охоту, что-ли... Подстрелил бы какую ни будь птичку...
- Мы же от фосфора скоро светиться начнем.
- Дичи здесь нет. Ушла вся в тайгу.
- Эх, я уже столько рыбы здесь съел, что уже начал понимать рыбий язык.
- Иди сюда, переводчик, я тебе в карты свою пайку проиграю.
- Пошел ты, аферист! Есть у кого что ни будь почитать?
- Давай, я тебе стихи почитаю!
Вот это жопа! Метр - на метр!
Словно витрина магазина "Продовольственный".
Был бы у меня хуй с километр -
Выебал бы с удовольствием!

- Глянь, мужики! Кажись лес горит.
- Где?
- Вон, на той стороне реки.
И в правду. Не пойми как, но загорелось трухлявое дерево. Языки пламени лениво лизали ствол, подбираясь к вершине.
- Пожар!!! Где эти ебаные огнетушители?
- Сука, они хоть работают? Никто не проверял?

Похватав резиновые мешки на плечи, мы кинулись в атаку. Сразу скажу, что эти мешки - полная хрень. В них наливается вода, примерно с ведро. Потом его одеваешь на плечи, а с низу болтается велосипедный насос, которым нужно постоянно дрочить, что бы вода разбрызгивалась. Ощущение такое, будто ты травишь колорадских жуков на огороде.
- Так его, так!
- Лей в корень, не жалей воды.
- У меня патроны кончаются, я за водой...
- Хули не полный мешок наливаешь? Трамбуй до полного!
- Ой, бля... Кеды горят...
- Новые купишь, топчи давай!

Наконец, общими усилиями враг был побежден. Клянусь, мы радовались как дети. Чувство победы над огнем переполняло нас. Мы возвращались в лагерь победителями. И только Романов не разделял нашей радости. Он все еще нянчился со своей ногой.
- Что дезертир, отдыхаешь?

- Тихо, мужики... Кажись вертолет!
- Да ладно!? Что, заблудился?
- Не, точно... К нам летит!

Винтокрылая машина медленно опускалась на каменистый берег реки. Подняв тучи песка и воды, она наконец-то приземлилась. Из кабины выглянул не совсем трезвый летчик:
- Эй, народ, хули стоим? Где ваши парашюты? И чё это вас так дохуя?
- Да мы вообще-то не парашютисты. Вы наверное за теми, двумя? Так они вон за той сопкой.
- О, как! Малость промахнулись. Ну, мы тогда полетели...
- А за нами когда?
- Завтра!
- Эй, раненого хоть возьмите. Романов, хуле встал? Пиздуй домой, маме привет!

Димка Романов не стал себя долго упрашивать, Схватив свой рюкзак, он весело хромая, как пират Джон Сильвер (не хватало только попугая на плече) запрыгнул в вертолет и был таков. Обдав нас на прощанье песком и выхлопом, МИ-8 благополучно скрылся за сопкой.

В нашем лагере сразу стало как-то тихо. Единственное развлечение - Романов, и тот улетел. А ведь сколько полезных народных рецептов можно было еще испытать на нем.
Мужики молча разбрелись вдоль реки. Там, на "большой земле" у всех были семьи, близкие, родные. Как-то взгрустнулось.

- Мужики, где сигареты?
- Я все курево в рюкзак положил.
- Рюкзак-то чей был?
- Ебать-колотить! Походу рюкзак - Романовский. Тю-тю наше курево!
- Вот сука! Вернусь домой, поймаю Романова, выебу в изощренной форме!
- Да вы, батенька - педераст!?
- Нет, что вы сударь! Я ж в хорошем смысле этого слова!

Курить захотелось сразу всем. Если раньше окурки кидали в костер, да и вообще везде, то сейчас любой "бычок" был на вес золота. Все ползали на коленках, заглядывая под камни и коряги, собирая то, не многое, что уцелело. "Бычков" нам хватило до вечера. Перед сном была скручена последняя самокрутка толщиной в сосиску и по очереди выкурена.


Ночью поднялся ветер. А потом вдруг стало светло.
- Мужики, подьем! Тайга горит!
Было не до смеха. Если честно - то было страшно. Я бы даже сказал - жутко. Горела "наша" сопка. Откуда пришел огонь - одному богу известно. Он гудел, бушевал, сжигая все на своем пути. Вековые деревья взрывались как атомные бомбы. И нам уже ничего нельзя было сделать. Шел "верховой" огонь. И даже если бы у нас был какой ни будь бранстбой, мы бы все равно не смогли бы остановить это буйство стихии.

В ту ночь больше никто не спал. Мы сидели на берегу речки и молчали, опустив руки от бессилия. Дойдя до реки, огонь остановился, сплясал Джигу и ушел куда то в землю. А обугленная сопка еще долго дымила и искрила углями, как новогодний "бенгальский огонь".

ДЕНЬ ШЕСТОЙ. ПИХТА И ШИШКИ.

- Есть кто ни будь будет? - Риторически спросил Николаев.
В ответ была тишина. Мы старались не смотреть в глаза друг другу. Почему то чувствовалась вина, за то, что не смогли устоять, защитить, отбить у стихии сопку. Но что мы могли сделать впятером, с жалкими мешками воды, перед мощью лесного пожара? Немного успокаивало то, что эта сторона тайги, на которой был наш лагерь - не пострадала. Огонь не смог перебраться через речку.

Так и не дождавшись ответа, Николаев пожав плечами, чиркнув спичкой и закурил "козью ножку".
- Ах ты ж сука не русская, якут-баламут! Мы тут без курева страдаем, а он ништяки смолит. Быстро колись, откуда "бычок"? Мы же вроде вчера последнюю самокрутку выкурили? Ты что же, крысятничаешь, падлюка?
- Ты, Леша не бузи. Это не табак. Это - пихта!
- Чё?
Услышав про курево, мы стали прислушиваться к разговору.
- Какая нахуй пихта?
Николаев вытащил из кармана газетный кулек, в котором были завернуты тоненькие иголки чуть подсушенной пихты.
- Курите, мужики.
- Как в том анекдоте: Плохая новость: Жрать нечего, будем есть говно. И хорошая новость: - Я знаю, где есть много говна!
- Да-да, - Коля заулыбался. - Я знаю, где есть много пихты, кхе-кхе.

Никогда не курили веник? Эффект тот же. Дым от пихтовых иголок застилал глаза и "пробирал дыхалку" до самой задницы. Кашляли все так, будто была эпидемия чахотки. Еще немного, и я бы выкашлял собственные легкие прямо на землю.
- Коля, ебать тебя в спину! Нахуй ты это куришь? Отравить нас хочешь? У меня, блять, чуть глаза не лопнули! Кто тебе сказал, что пихту можно курить?
- Не хотите - не надо! - Обиделся Николаев. - Мой отец, и дед, и прадед и его прадед тоже курили. В тайге табак не растет. Пихту курить можно. Сосну нельзя, пахнет плохо.

- Не, я лучше вообще курить не буду. - Сашка Малофеев выкинул окурок в речку. - Пойду за шишками. Я там сланник видел...
- Вот это правильно. Рюкзак возьми!

Шишки сланника - почти такие же, как кедровые, только размером поменьше. Если их немного поджарить на сковородке - за уши не оттянешь. Лучше семечек в сто раз. Мы в предвкушении кулинарного разнообразия развалились на песке загорать.
- Надо бы домой набрать шишек. А то вертолет прилетит - некогда будет.
- Вообще, не мешало бы прибраться. Вертолет и вправду не станет ждать.
Немного покряхтя для приличия, мы поднялись и пошли собирать разбросанные вокруг палатки вещи.

- Вот, насобирал! - Сашка Малофеев потряс в воздухе рюкзаком полным шишек. - Угощайтесь!

До вечера мы сидели на прибрежных камнях, лениво грызли орешки и плевались шелухой в голодных хариусов. Делать было нечего. Обещанный вертолет, так и не прилетел.

ДЕНЬ СЕДЬМОЙ. ТЕЖЕ И БУРУНДУК.

- Они там чё, забыли про нас?
- Да ладно вам, вчера не прилетели - сегодня прилетят. И вообще, их там наверняка поругают, за то что нас здесь бросили. А может даже лишат премии...
- Коля, что у нас на завтрак? А, не-не... Не говори. Дай угадаю!? Уха?
- Нет!
- О, как!? Ну, не томи, лишенец. Что тогда?
- Рыбий суп!
- Тю на тебя. Так обмануть доверчивого юношу. Прилетит вертолет - пожалуюсь на тебя летчикам. Они тебя здесь до осени оставят.
- Ты еще дождись этот вертолет, ябедник!
- Но-но! Ты мне брось эти упаднечиские разговоры. Прилетит, куда он нахуй денется.

Сашка Малофеев стоял в сторонке, задумчиво потирая подбородок.
- Сашок, ты чего пригорюнился? Что ни будь эротическое вспомнил?
- Нет. Я же вчера полный рюкзак шишек насобирал. Где все шишки -то?
- Ни хера себе... У нас полтергей завелся. По ночам наши шишки жрет. И наверняка срет козинаками.
- Все ищем козинаки!
- Да я серьезно. Смотрите, рюкзак почти пустой!
- Мистика. Может белка какая?
- Нехуй гадать. Устроим засаду. Враг будет схвачен и обезврежен.

Рюкзак с остатками шишек был поставлен на видное место. Все попрятались как партизаны, сливаясь с местностью. Не прошло и пяти минут, как появился вор.
- Бурундук, етит его за ногу!
- Лови крадуна, не дай ему уйти!
Сашка ловко подхватил свой рюкзак и затянул на нем веревку. Бурундук был пойман.
- Ну, что делать будем?
- Предлагаю зажарить и съесть!
- Шкуру не повредите. Двести бурундуков - вот тебе и шуба к зиме.
- Нас пятеро, значит надо тысячу бурундуков. Каждому по шубе!
- Я еще и шапку хочу!
- Обойдешься.

Сашка осторожно щупал содержимое рюкзака прямо через ткань.
- Чтой-то он не шевелится. Может сдох?
- Ну вот, пиздец моей шубе... А зима уже не за горами...
- Да нет, я серьезно...
- Ну, открой и посмотри.
- Не, не открывай. Вдруг он притаился? Откроешь, а он ка-э-эк прыгнет!
- Мужики, а давайте высыплем его вон на тот камень. Вокруг камня вода, ни куда он оттуда не денется. Робинзоном назовем.
- А что, хорошая идея. Будет у нас свой минизоопарк. Потом поймаем ему подружку, Пятницу. Они будут размножаться.
- И со временем накопим тысячу бурундуков, и тогда всем на шубы хватит.
- Коля, сколько бурундуки потомства за раз приносят?
- Я вам что, бурундучий гинеколог? Может они только одно яйцо в год приносят? Почем я знаю!?
- Они что, яйца высиживают, как куры? Нахуй нам тогда он нужен? Весь год кормить его...

Тем временем, Малофеев забрел на середину речки, и вытряхнул бурундука на одиноко торчавший из воды камень. Бурундук тут же хотел свалить, но поняв, что он на острове, и кругом вода. Он подошел к краю камня, оценил расстояние до берега, и прыгнул в воду.
- Бля, плывет!
- Ну нихуя себе!!!
- А что, бурундуки плавают?
- Саня, лови беглеца, он на тебя правит.

Сашка все еще стоял по пояс в воде, поэтому не мог быстро двигаться. Он просто растопырил руки в стороны, тем самым прегрождая путь бурундуку до спасительной суши. Но тут произошло то, чего от бурундука ни как не ожидали. Он поплыл прямо на Сашку, а потом выпрыгнув из воды как поплавок, пробежался по Сашкиной голове, и оттолкнувшись от его затылка, пролетел несколько метров, плюхнулся на берег и пулей скрылся в кустарнике.
Все это произошло в какие-то доли секунды, мы даже не особенно поняли, что же произошло. Малофеев от неожиданности занырнул под воду, а когда всплыл - только и смог сказать:
- Ёбаная п