Духи ненастья

И так...

Это случилось зимой 1982 года в одном из таймырских рабочих посёлков. Моя мама, представим её, как Елену, решила год до поступления в институт прожить с родителями, это дало бы ей преимущество на большой земле, так как годовой стаж работника севера в советское время служил этаким бонусом на вступительных экзаменах. Для неё это было шансом обойти весьма хитрую систему ограничений и блатов на интересующем факультете.

Но пусть вас не смущает причина, поскольку простым такое решение кажется лишь по первому взгляду. Представьте себе городскую девушку в условиях поселковой жизни у Полярного круга? Вокруг тайга, а где не тайга, то уже тундра. А рабочий посёлок - это брошенные посреди лесов и болот вагончики или бараки. Дорог практически и нет, есть колея и направления. За место машин зимой вездеходы и снегокаты. А всё сообщение с цивилизацией по рекам и вертолётами, которые бывают в тех краях от случая к случаю. Из всех развлечений самое популярное то, что приносит дополнительную пользу - охота и ловля рыбы. У тех, кто побогаче дома есть и телевизор. Люди живут простые, чаще добрые, но не жеманной добротой, а скорее таким самобытным позитивом. А чего унывать-то? Работать надо.

Мама устроилась в пошивочную артель. В одном из бараков на отшибе был открыт цех, где из добытых оленеводами шкур и пушнины шилась одежда и обувь. Работали преимущественно женщины из местных, нганасанки. Нганасаны, сами себя называют "ня", что на их языке близко по значению русскому "друг". Люди они не злобные и трудолюбивые. Живут неторопливо, словно в своём времени, отдельном от всего, что происходит за границами посёлков. Нганасаны очень любознательны и не умеют скрывать удивления, почти все эмоции тут же находят выплеск или выражение. Вплоть до нашего времени остаются сторонниками традиционных верований и шаманизма. Мир вокруг, считают они, пронизан тонкими нитями - это тропы духов. Все духи, кроме предков, несут в себе много зла, а, значит, их надо избегать или задабривать. Верховные божества в земные дела не вмешиваются, а вот духи оказывают колоссальное влияние. Смерть соплеменника, падёж скота и голодный год - всё это связано с дурным характером определённых духов. Чаще всего они представляют собой собрание подобных по природе сущностей, их наделяют атрибутами свойственными человеку, поскольку духами нередко становятся именно люди, умершие или похороненные неправильно. Чтобы не называть запретных имён нганасаны чаще всего используют русские слова "чёрт" и "медведь". На слух их говор вполне понятен, а вот интонации могут казаться смешными, лишенными серьёзности.

А ещё о народе Ня говорят, будто тайга для них, что дом родной. Женщины с маленькими детьми на руках легко преодолевают на санях или снегоходе расстояния в сотни километров, от одного стойбища до другого, просто чтобы навестить родню. Мужчины, если смогли устоять перед искушением водкой, ведут типичный, для тех широт, образ жизни: увлечённо занимаются оленеводством и промысловой добычей пушнины или рыбы.

Многое из их быта и традиций тесно связано с культом предков и мистическими приметами, чтение которых возведено в ранг тайного искусства. Особое положение в обществе нганосан занимают шаманы и их дети. Последние по достижении определённого возраста наследуют знания предков, зашифрованные в сложные гортанные напевы - неотъемлемый элемент камлания, обряда открывающего двери в миры духов.

Однако, существует и универсальное, доступное остальным знание.

Это своего рода такая "скорая помощь" на случай внезапной встречи с нечистью. Разумеется, действует правило "Не буди лихо", но всякое бывает...

В тот вечер артель закончила пошив ближе к восьми часам. За маленькими окошками барака царила непроглядная темень. Ветра слышно не было. Женщины говорили в полголоса, обсуждая последние события и бытовые вопросы. Елене, как единственной русской в артели и дочери заведующей поселковым магазином, уделяли особое внимание. Девушка третий месяц жила в посёлке, работала в цеху наравне с местными, но не переставала привлекать общего внимания. Её рассказы о жизни в городе слушали, как забавные небылицы, сопровождали незлобными смешками, но в целом относились доброжелательно. Вот и в тот вечер, обсуждая у кого муж напился и как поколачивал жену, женщины вдруг оборачивались к Лене и спрашивали: "А у вас в городе так делают?"

Она спокойно кивала, мол и так тоже делают. Нганасанки многозначительно качали головой.

Но рабочее время давно закончилось, нужно было идти домой. Всего пятьсот метров по накатанной в снегу дороге.
- Сима, уже поздно, пора домой, наверное, - Лена обратилась к старшей швее, полноватой, неопределённого возраста женщине, с круглым, как луна лицом и раскосыми глазами.
Симой её звали русские, на родном же языке это имя звучало, как Симумяку. Кем она была по происхождению, никто особо не рассказывал, но то, что пользовалась непререкаемый авторитетом - факт.

- Ууу... нет, однако, шипко зло на улице, нельзя домой идти. Ждать надо.
- Буран? Так нету же? Весь день тихо было, - Лена поднялась и вышла глянуть погоду на улице.

Вокруг безмолвное северное спокойствие. Ночь тихая, с блёклыми звёздами на небе. Лёгкий морозец. Горы снега, отваленные к обочинам дороги. Ни единой живой души.

- Я пойду, Сима, родители будут волноваться.
Симумяку неодобрительно нахмурилась, но ответила странной фразой.
- Если спать захочется, ты не смей останавливаться и ложиться. Иди.

Девушка быстро оделась и вышла.
Снег поскрипывал под унтами. Невдалеке маячили огоньки, идти до посёлка минут пятнадцать, не больше. Только повернуть у излучины замёрзшей реки и... Сначала поднялся ветер. Словно по волшебству изменив окружающую безмятежную обстановку. Закружили снеговые вихри. Послышался протяжный вой, от которого кровь в буквальном смысле стала остывать. Пронизывающее до костей ощущение холода и безысходности.

Лена закрывала лицо от снега, и, выставив руку, попыталась пройти вперёд. Ей казалось, что направление выбрано правильно. Но вот под ногами начал похрустывать лёд. Очевидно, что в пурге она сошла с дороги и круто повернула обратно к речке.

Злость тоже может быть стимулом к выживанию, и девушка обернулась в противоположную, от пологого бережка, сторону. Снег здесь был глубоким и плотным, ноги по колено застревали в сугробах. Видимость по-прежнему была нулевой. Вдобавок ко всему появилась тягучая усталость.

Набранный темп быстро сошёл на нет. Идти по бездорожью оказалось трудной и непосильной задачей. Приходилось всё чаще останавливаться, чтобы перевести дух. И в одну из таких передышек в её голову стали навязчиво лезть странные мысли, как если бы ненастье, бушующее вокруг, сложило из завываний ветра целую песню. Слова этого напева, непонятные поначалу, скоро пробились к её сознанию.

"Усни... останься... ляг в снег, там тепло, ты очень устала идти... усни, так хочется спать"

Лена замерла, силясь понять, что это всё означает.

По спине прошлись мурашки. Это был голос, и он словно звучал в её голове. Безумие...

Ветер яростно дул навстречу. Порывы иногда сильные, грозили опрокинуть её навзничь. Но были и такие странные тычки, будто навстречу бежали люди и толкались плечами, всячески мешая движению.

Слова Симумяку вспомнились почти сразу и Лена поняла, что остановка для неё означает смерть. Она шла, превозмогая боль в немеющих от холода ногах, не особо разбирая куда идёт, пока на свою удачу не врезалась в трубопровод. Огромные утеплённые трубы обхватывали периметра посёлка, но с обратной стороны от того места, где шла дорога из пошивочного цеха. Всё это время Лена обходила посёлок.

И повторить обход ещё раз сил у неё не оставалось.

Она повалилась в сугроб, готовая разрыдаться от обиды и бессилия. Но голоса, звучавшие в завываниях ветра, только и ждали этого.

"Усниии... ляг отдохнуууть"

Страх перед этой неведомой силой подтолкнул Лену к отчаянным действиям. Труба теплотрассы была большой, верхний край был на полутораметровой высоте. Перелезть её девушка не смогла бы. Но от земли до трубы расстояние было полметра, и если раскопать снег и пролезть под низ, то заблудиться уже невозможно, так как внутри периметра до ближайшего жилого барака метров 100-150.

Это было простое сопротивление обстоятельствам. Но скоро в снегу появился лаз. Счёт времени давно потерялся. Когда она пролезла под трассой и очутилась на другой стороне, Лена считала, что прошло не меньше часа. При том, что постоянно возникало ощущение, словно её тянут обратно за ноги.

Но каково было удивление, когда она поднялась на ноги снова и поняла, что буран прекратился. Снеговые покровы, как нетронутое пуховое одеяло устилали стылую землю. В небе мерцали те же звёзды, а вдалеке на радио мачте, над зданием поселковой почты, горел фонарь, как маяк направляющий её к дому.

Остаток пути Елена прошла спокойно, а дойдя, наконец до спасительного тепла, села на пол в тамбуре жилого вагончика, больше неспособная двигаться от усталости. Это уже потом она узнала, что бродила больше четырёх часов, что родители и соседи выходили её искать, что ни в коем случае нельзя было возвращаться одной, и уж тем более пренебрегать советом Симумяку.

Когда о своих приключениях Лена рассказала на работе, то суеверные нганасанки стали фыркать и жмуриться, эмоционально выражая одновременно и боязнь и осуждение. И только Сима улыбнулась девушке - главное, что живая вернулась. Духам не досталась.

На этом бы и закончить мой рассказ. Но есть и эпилог у этой истории.

Елена больше не уходила с работы в одиночку. Да, иногда, приходилось подолгу высиживать время и ждать пока женщины наобщаются и решат расходиться, но шансы снова попасть в буран и заблудиться значительно меньше.

В один из вечеров поднялась сильная метель. Даже доски барака надсадно скрипели под порывами ветра. Но умудрённая Симумяку поднялась и подала остальным знак собираться по домам. Лена не стала спорить и вышла вслед за всеми.

Старшая нганасанка обернулась и сказала, чтобы шли за нею след в след. Что это была за ворожба и магия не ясно, но там где шла эта женщина ветер и снег расступались, вихри проносились мимо, и никто не почувствовал всей силы бушующей пурги. Шаг её был лёгким и мелким, даже семенящим, словно Симумяку ступала по натянутому над ледяной пропастью канату, в каждом движении читался ритм, как если бы она исполняла танец под слышимую только ей музыку. Танец на грани мира духов и живых.

С таким проводником никаких духов можно не бояться.

Всё.