Жил-был на свете мальчик-мудачок. Сам он себя таковым, конечно, не считал. Да и другие не считали. До поры до времени. Не было для этого поначалу никаких предпосылок. Паренек вроде не глупый и способный. И на работу хорошую его взяли хоть и по протекции, но с возможностью роста и прочими перспективными ништяками. Единственное, что нужно было делать - это работать. И не сказать, что работа тяжелая. Монотонный творческий процесс и больше ничего сложного.
Как уже догадались мои самые прозорливые читатели, рассказ этот про то, как один человек проебал все шансы в жизни. Хотя, ему еще и тридцатника нет. Все началось с лени. Она жила где-то глубоко внутри мальчика-мудачка и активизировалась в моменты душевной боли. У обычного человека этот порог достаточно высок, но мальчик-мудачок потому так и называется, что крайне болезненно переносит любую, даже самую маленькую, жизненную неудачу. У него сразу же опускались руки, появлялось потребность в антидепрессантах в виде алкоголя и упоение разрушающим чувством жалости к себе. Как следствие, поздний отход ко сну [ведь ночью эффект от пиздостраданий ярче, а следовательно красивее] и просыпание на работу.
У мальчика-мудачка были хорошие коллеги. Все его любили и прикрывали перед начальством. Иногда даже в ущерб себе. Но у нас же коллектив, все мы боевые товарищи. Сегодня я подставлю ему плечо, а завтра он мне. Как бы не так! Очень скоро мальчик-мудачок решил, что все легко сходит ему с рук и так будет продолжаться всегда. Косяк шел за косяком и коллеги начали терять терпение. Они провели с ним воспитательную беседу, объяснили, что он поступает не по понятиям, он вроде бы все понял и обещал перестать косячить... На несколько дней.
Когда его снова приперли к стенке, он включил жалость к себе, снова стал ныть, что устал и ему нужно в отпуск. Тем более, что начальство уже знало о его косяках, ведь их накопилось так много, что все невозможно было скрыть даже с помощью верных коллег. Хуй с тобой, золотая рыбка, пиздуй в отпуск. И он ушел. А когда вернулся, сказал, что больше никогда не будет опаздывать и косячить. И ему снова поверили. Ведь он такой классный и его так жалко.
Хватило мальчика-мудачка недели на две. Потом ему снова стало лень, он начал уставать от работы, жизни и себя самого. Опять появились косяки и опоздания. Однажды терпение его коллег лопнуло. Есть такое простое, но вместе с тем емкое русское слово "заебал". Да будь ты трижды косячником, но умей отвечать за свои поступки и уважение к людям, которые тебе почти год прикрывали задницу. Или ты считал, что это наша святая обязанность?
"Он опять за свое, может его уволить? Все равно толку никакого". И начальство с этим доводом незамедлительно согласилось.
Мальчик-мудачок, конечно, не был бы самим собой, если бы на голубом глазу не таил где-то глубоко внутри себя надежду на то, что ему все опять сойдет с рук. Поругают немножко и простят. Он просто не знал, что слово "заебал" и его волшебное значение еще никто не отменял. Мальчик-мудачок стал унижаться, просить дать ему "последний шансик", говорить, что "работа - это единственное, что ему приносит радость", что он "так привязался к холдингу", что может быть "оштрафовать меня сильно-сильно". Это был апофеоз функции вызова Вселенской жалости к себе. Она была включена на полную мощность. И его действительно было жаль. Именно жаль, а не жалко. Это, знаете, чувство из серии "хуево быть тобой".
Заявление было написано, дата последнего рабочего дня определена, но мальчик-мудачок не унимался - он ходил по вышестоящим начальникам, говорил, какой он полезный человек, предлагал какие-то идеи. Хотя, какие у него могут быть идеи, если их никогда не было? Но это он так рассказывал, как на самом деле было - не известно. Потому что все, что говорит мальчик-мудачок, нужно сразу делить на семь... А лучше на двадцать восемь.
Последние дни он посвятил роли мученника. Ходил по отделам, состоящим преимущественно из девушек, рассказывал печальную историю о том, что его уволили всего за одно опоздание и что коллеги-пидорасы могли бы его отмазать, но почему-то этого не сделали. Это была такая маленькая информационная война. Его "пропаганде" верили, жалели и приговаривали, что да, коллеги-то какие сволочи, слили беднягу.
Коллегам на все это было наплевать. Неприятно, конечно, когда какой-то мудак у тебя за спиной пиздит и не краснеет. Но не ебало же ему бить [а больше, кстати, делать нечего] - только руки марать.
Теперь дни мальчика-мудачка в коллективе сочтены. Уже завтра о нем никто не вспомнит, хотя он ушел с надеждой, что вскоре вернется и начнет воплощать какие-то свои надуманные и фантастические идеи. Ну, что ж - надежда умирает последней. Но все же умирает. Удачи тебе, Леша! Она тебе понадобится. Хотя, я почему-то уверен, что ты ее в очередной раз в свойственной себе манере проебешь. Ты не способен делать правильные выводы, а твоем возрасте уже пора уметь это делать. И перестань жалеть себя. Это не по-мужски... Пожалуй, все... А, нет, еще кое-что - не ссы рассказать об этом родителям. Они в ответе за то, что вырастили такого мудака и, может, хоть чем-то помогут. Все-таки, родители, а не какие-нибудь там друзья или коллеги-пидорасы.