Рекрутер

- Как думаете, он умрет? - он подсел ко мне за столик и глазами указал на заголовок в газете, что я читал.
- Как пить дать! Тут даже к гадалке не ходи!
- Вы уверены? Вот пишут же, что его состояние стабилизировалось.
- Милый мой, если человеку девяносто восемь лет, у него диабет и его при этом его поражает обширный инсульт, то не надо даже быть врачём, чтобы понять, что он не жилец. А я - врач!
Я чуть было не сказал "бывший врач", но вовремя поймал себя за язык. Нечего раскрывать душу первому встречному.
- Если он умрет, вы получите тысячу евро.
- Что?
- Я сказал, что если Чарльз Честертон умрет в ближайшее время, - он снова кивнул не заголовок, - то вы получите от меня одну тысячу евро.
- Вы что, предлагаете мне пари?
- Нет, я предлагаю вам тысячу евро, если Честертон - умрет.

Он встал и быстро вышел.
Боже мой, каких только психов не увидишь в заведениях такого рода. Но что делать, в более приличные заведения дорога мне пока закрыта. Я - очень надеюсь - пока.
Увидел я его снова через день. Он так же бесцеремонно, без спроса, сел за мой столик.
- Честертон - умер! - сказал он.
- Я знаю, - издевательски улыбнулся я, - и где же, осмелюсь спросить, моя тысяча евро?
- Вот! - он достал из кармана конверт, положил его на стол, и вышел, прежде чем я успел что-то сказать.
Я открыл конверт, там была одна тысяча евро. Две больших бумажки, по 500, которые в определенных кругах зовут "Бин Ладен". Потому что все про такие бумажки слышали, но их мало кто видел, как и самого Бин Ладена.
Я знаю, вы бы, наверное, отнесли эти деньги в полицию, или отложили бы конверт до той поры, пока этот человек не одумается и не вернется за ним. Но в моем положении - такая щепетильность - излишняя роскошь. Когда вас лишили врачебной лицензии, старые знакомые шарахаются от вас, как от зачумленного, и вас завтра должны согнать с квартиры за неуплату - эта тысяча евро - дар Божий.
А потому я спокойно положил конверт в нагрудный карман, и если бы он сейчас вернулся бы, я бы не моргнув глазом сказал бы ему, что никакого конверта тут не было, а самого я его вижу впервые. Передавал-то он мне конверт без свидетелей.
Но он не вернулся. Вернее, вернулся, но неделю спустя. О конверте вообще не заикнулся. Подсел ко мне, как к старому знакомому и с ходу спросил:
- Что думаете о Лазаросе? Он умрет?
- Не знаю, - сказал я, - Честно - не знаю. Спортивные травмы - дело тонкое и непредсказуемое. А кома - тем более, чем она закончится - вам ни один врач не скажет. Лазарос - здоровый парень, всякое может быть...
- И все-таки, к чему вы больше склоняетесь, умрет он или выживет.
- Лучше бы умер, - сказал я. - Если выживет, то после такой травмы, это будет не жизнь, а мука.
- Если он умрет в ближайшее время, вы получите две тысячи евро.
- С чего бы это? За Честертона вы мне дали тысячу, а за этого обещаете две.
- Там вы были уверены, а тут не уверены, потому ставка выше, - ответил он мне.
Лазарос скончался на рассвете, через два дня.
А уже в десять часов он появился за моим столиком в кафе и положил на стол конверт. Я открыл прямо при нем, в конверте было четыре "Бинладена".
- Это - ваше, - сказал он мне.
- Погодите, не уходите, - сказал я, - у меня - вопрос. Когда я был уверен в смерти человека вы мне дали тысячу евро, когда не был уверен, дали две. А если я буду уверен, что человек выживет, а он возьмет, да и умрет, что тогда?
- Вы - умны, - бесстрастно сказал он. - И предприимчивы. Обратите внимание, мы с вами встречается только во второй раз, и вы уже пробуете навязать мне свои правила игры.
- Извините, если обидел вас.
- Нет-нет, - я как раз хотел предложить вам продолжить, но вы меня опередили. Как по-вашему, премьер-министр умрет в ближайшее время?
- Исключено - она женщина молодая, крепкая и здоровая. И на автомобилях не гоняет, как Лазарос. Никаких предпосылок! Будь у нее какие-то скрытые проблемы со здоровьем, я бы как врач заметил. Даже если что-то есть, то точно, не в ближайшее время.
- Если премьер-министр в ближайшее время умрет, - вы получите пять тысяч евро, - сказал он и вышел.
Не знаю почему, но мне показалось, что премьер-министр - уже не жилец. Я понимал, что это бред, глупости, но засыпая уже распланировал, как я потрачу эти пять тысяч евро.
С утра меня ждал газетный заголовок. Авиакатастрофа! У вертолета по неустановленной причине отломилась лопасть винта. Все, кто были на борту, включая премьер-министра, погибли.
Когда я поднял глаза от газеты, он уже сидел передо мной.
- Вот ваши пять тысяч, - на стол лег конверт.
Я не раскрывая спрятал его в карман.
- Даже не проверите? - спросил он
- Что все это означает? - ответил я вопросом на вопрос. - В какие игры вы играете?
- Но ведь вам нравится! - заметил он, - Вам ведь нравятся эти игры, скажите честно, нравятся!
- Не знаю, - вздохнул я. - С одной стороны это людские смерти, - с другой - реальные деньги. Я не могу сказать, нравится или нет.
- Нравится! Вам - нравится! При чем тут людские смерти! Ведь вы же в этих смертях никак не повинны, почему они должны вас тяготить?
- Не должны, - согласился я.
- Желаете продолжить?
Я как будто со стороны услышал собственный голос: "Да желаю!"
- Если вот тот старик у стойки, в рыжей куртке, в ближайшее время умрет, вы получите пятьдесят тысяч евро.
- Пятьдесят тысяч? И кто же он, этот старик?
- А какая вам разница? Разве от этого, что-то зависит? Просто если он умрет в ближайшее время, я вам выплачу пятьдесят тысяч, - сказал он и быстро вышел вон.
Я внимательно посмотрел на старика. Нельзя сказать, что я его уж совсем не знал. Старик был завсегдатаем заведения. Я его видывал здесь и раньше, но никогда не общался с ним и имени его не знал.
Он был явно нездоров. Очевидно, почки и легкие. Но в таком возрасте процессы замедлены, и длиться хроническая болезнь может годами.
Я осторожно навел справки. Шансов, похоже, было мало.
Будь я поближе к финансовому миру, я бы этого старика сразу узнал. Он был в центре скандала, который длился уже полгода. Крупная банковская группа никак не могла сменить владельца. У этого старика была блокирующая акция. Она досталась ему по наследству, какими-то окольными путями, и он, будучи всю жизнь мелким клерком, переполнился величием и пользовался каждым моментом, чтобы показать свою власть. Он уперся, и в результате целая отрасль уже полгода балансировала на грани кризиса. Газеты подробно писали о состоянии его здоровья, шансов дождаться его смерти в ближайшее время, похоже не было.
Несмотря на свалившееся на него на старости лет богатство, старик вел подчеркнуто скромный образ жизни, совершал утренние пробежки, если это можно было назвать пробежками и во всех интервью рассказывал, что собирается прожить сто лет на зло этим империалистическим акулам. Сто не сто, но лет пять-десять он еще мог бы протянуть запросто.
Оставалось только уповать, что старик врежется в дерево, как Лазарос, или попадет в авиакатастрофу, как премьер-министр.
Через неделю я проснулся ночью от ужасной мысли. Меня как ударило! Ведь мы никогда не оговаривали, что следует понимать под словами "в ближайшее время"! Сколько я могу ждать еще смерти этого старика? Месяц? Полмесяца? Неделю?
Одна неделя ведь уже прошла!
Я не спал всю ночь и утром побежал в парк, где старик совершал свои утренние "пробежки". Он был там, здоров и невредим!
Все получилось как-то само-собой. Любой медик знает точку под лопаткой куда надо вонзить длинную иглу, чтобы остановилось сердце.
Окружающие просто подумали, что у дедушки сердечный приступ. Суета, беготня, вызов скорой помощи, я смылся тихо и незаметно. Это оказалось настолько просто, что я даже удивился, как это банковская группа до сих пор не наняла киллера, чтобы убрать старика.
Потом я понял, что сделал глупость. Я ведь даже не знал того парня, что давал мне деньги. Как я могу быть уверен, что он явится и отдаст пятьдесят тысяч? Одно дело тысяча евро, а другое - пятьдесят!
Но он пришел, более того он уже сидел в кафе и явно ждал меня. Я подсел к нему за столик. Он достал конверт, который был на этот раз приятно-толстым.
- Вот, держите, - сказал он, - и больше мы с вами не будем здесь встречаться.
- Но как же так... - пробормотал я, - я думал...
- Вы не так поняли, - впервые за все время улыбнулся он. - Разумеется, мы продолжим сотрудничество. Но в вашей новой работе конспирация должна стоять на первом месте.