У капитана Михайлова было два несчастья. Первое несчастье, преследовало его со дня рожденья и было неисправимым. Дело в том, что капитан Михайлов был малюсенького росточка. Как часто выражаются в народе "метр с кепкой". По-честному конечно же не метр, а слегка побольше - где-то метр пятьдесят, ну может быть метр шестьдесят, причем от силы. С таким росточком мужику тяжело везде, а в армии и подавно.
Обычно рост пропорционален физической силе, хотя конечно бывают исключения. Но наш капитан Михайлов был явно не косая сажень в плечах, не маленький кряж. Был он весьма щупленького телосложения, что безусловно должно было выразиться на отношении к нему в казарме, где как известно царят законы волчьей стаи. Но это еще пол-беды.
Вторые пол-беды заключались в том, что в армии все и всегда распределяется по росту. Первыми всюду поспевают здоровяки, стоящие во главе колонны. Ну а всякие "шибзики", стоящие в арьергарде подходят к любой раздаче последними. Потому и доставался капитану Михайлову всегда лежалый да и частенько порченный товар, начиная от продуктовых пайков, кончая боевыми подругами. Уж только от этого можно было взбеситься. Но это лишь было первое несчастье. Второе несчастье заключалось в том что капитан Михайлов был капитаном.
"Ну и что тут такого?" - скажет любой здравомыслящий человек - "В чем проблема то?"
Проблемы то конечно никакой нет, если тебя окружают товарищи всех родов и званий. А если ты еще главный капитан среди лейтенантов и "старлеев", то это вообще сплошное удовольствие.
Но к сожалению случилось то, что капитан Михайлов служил на нашей военной кафедре, где он оказался единственным младшим офицеров среди майоров и полковников. Так называемого старшего офицерского состава. И вот это вот обстоятельство бесило капитана Михайлова больше всего.
По корридорам нашей военной кафедры прохаживались зазнайки офицеры, словно назло Михайлову сверкая своими большими позолоченными звездами на погонах. Капитану же Михайлову досталась нелегкая судьба трясти своей россыпью капитанских звезд и давиться от зависти. И это вот несчастье как-то особенно портило жизнь нашему капитану.
Впрочем несчастье второе, в отличие от первого было делом устранимым. Наполеоновский комплекс, сидящий где-то в глубине капитана Михайлова толкал его к действию. Ну а какие действия доступны обыкновенному военному? Служи и все тут. Хотя, конечно можно и выслуживаться. По этому второму пути и двинулся капитан Михайлов.
Вскоре после прихода к нам на службу, капитан Михайлов фактически взял на себя несуществующую должность денщика начальника нашей кафедры полковника Зубова. Приносил чай в кабинет, не забывал подать шинель и полковничью папаху.
С точки зрения службы к капитану Михайлову тоже не было никаких нареканий. Был он грозой всех нерадивых, а в группе студентов, где он был поставле начальником, зверствовал вовсю. Так что не выдать такому вот служаке очередное воинское звание, было бы делом абсолютно несправедливым, "западло" на уличном диалекте.
Впрочем никто ничего против очередного звания не имел. За майорские звездочки начальник кафедры платил не из своего кармана, а все нужные бумаги к представлению видимо были аккуратно заготовлены самим капитаном Михайловым. Так что произошло все тихо, спокойно, незаметно, обыденно.
О предстоящем повышении в звании капитана Михайлова, мы студенты догадались по тому как он перестал зверствовать в корридорах военной кафедры и лично водить студентов в парикмахерскую. А накануне знаменательного дня вообще наставил всем студентам своей группы пятерок и отпустил их пораньше. Потом несколько наших студентов даже видели вечерком возле кафедеры капитана Михайлова, выгружающего из такси ящик водки.
Впрочем следующий день предстоял быть для всех обитателей военной кафедры абсолютно обыденным, кроме конечно капитана Михайлова который должен переступить порог кафедры уже уже в новом звании.
На следующий день, как обычно в 7 утра капитан Михайлов прибыл на работу. В зале-прихожей или как он там назывался - месте построений было пусто. Мы студенты являлись где-то в 8 утра, а военные преподаватели, для которых рабочий день начинался в 7, по обыкновению запаздывали. Так что капитан, а теперь уже майор Михайлов оказался там в одиночестве, точнее один на один с висящим там зеркалом.
Наверняка майор Михайлов уже предостаточно покрутился перед зеркалом у себя дома, любуясь новыми погонами. Но оказавшись в одиночестве в "приемном" зале, не утерпел перед желанием пройтись еще пару раз, поглядеть на свое отражение, полюбоваться своими новыми погонами. Гордо поглядывая в зеркало он прошелся из одного конца зала в другой. Развернулся, прошел еще раз, всё также любуясь своими большими звездочками на погонах.
И тут неожиданно из окна нашей военной раздевалки показалась голова гардеробщика дяди Коли. Не задаваясь сильно никакими вопросами, дядя Коля сходу гаркнул на Михайлова.
"Эй капитан, чего тут расхаживаешь? Работы другой что ли нет? Новоявленный майор решил не связываться с хамом, тем более зная, что на нашего гардеробщика управу все равно не сыщешь. Он всего-лишь гордо заметил - "Был капитан, да весь вышел. Теперь уже майор!"
"Майор!" - загоготал дядя Коля - "Какой ты нах.. майор. Приказов что ли не читаешь?"
"Каких еще приказов?" - едва прошептал Михайлов, чуствуя как сердце начинает неприятно сжиматься, пытаясь ускользнуть куда-то в пятку.
"А вот таких!" - победно заключил дядя Коля - "Разуй зеньки, да прочти!"
А потом еще больше распалясь добавил - "Сымай погоны! Кому говорю! Вырядился тут! Тоже мне майооор."
Слово майор он произнес растянуто, с издевкой словно вкладывая в него всю свою ненависть ко всяким там самозванцам.
Капитан-майор Михайлов уже мало что соображая повернулся и на подгибающихся ногах пошел в направлении стенда, на котором вывешивалась всякая ценная и не очень информация. На стенде действительно висел лист белой бумаги начинающимся словом "Приказ" и заканчивающийся размашистой подписью начальника нашей кафедры полковника Зубова.
Ноги капитана уже практически не держали. Но упершись рукой в стену, капитан-майор Михайлов нашел относительно устойчивое положение, задрал голову и начал читать вслух.
"Всвязи с поступками майора Михайлова не совместимыми с гордым званием майора Советской Армии, выразившимися в надругательстве над переходящим красным знаменем, пьянством с последующей дракой с майором Иволгином, плясок в голом виде на столе начальника кафедры, а также ..."
Тут уже майор Михайлов пропустил длинный список своих прочих пригрешений и перешел в конец приказа.
"Приказываю понизить майора Михайлова в звании до капитана."
Капитан-майор Михайлов простоял еще несколько секунд беззвучно глядя на листок приказа. Потом прошептал - "Неужели все это я?" Схватился за сердце и рухнул на пол.
В ту же секунду из кабинета начальника кафедры выскочили офицеры и устремились к лежащему на полу капитану Михайлову. Полковник Зубов, как старший и ощущая свою ответственность за случившееся, опустился на колени рядом с павшим товарищем. Он приподнял голову капитана и стал похлопывать его по щекам стараясь привести его в чуство. Одновременно он давал указания обступившим его офицерам.
"Майор Иволгин. Скорую помощь! Полковник Быков. Мокрое полотенце! Полковник Крылов. Спирту!"
Потом полковник Зубов вновь басил обращаясь к капитану Михайлову - "Вася, дорогой, очнись. Мы тут рядом - твои боевые товарищи."
Еще через минуту он уже принимал доклады подчиненных.
"Вызвал? Едут! Молодец Иволгин. Сиди на телефоне, держи под контролем."
"Что, Быков, полотенец нет на всей кафедре? Найди где хочешь!"
"Крылов. Что ты ему стакан в зубы суешь? Идиот! Я же велел принести нашатырного спирта на ватке."
Потом он вновь обращался к Капитану Михайлову - "Держись, Вася! Скорая уже рядом."
***
А собственно произошло вот что. Как вы уже знаете, капитан Михайлов притащил на кафедру ящик водки обмывать его новые майорские звездочки. По давно заведенной традиции, ему налили стакан водки, бросили туда майорскую золоченную звездочку. Стакан это капитан должен был выпить до дна и достать звездочку зубами. Потом тоже самое повторили со второй звездой. После этого капитан Михайлов вырубился, что совсем не мудрено, учитывая крошечный ростик и петушиный вес новоявленного майора.
Соратники офицеры не долго думая вызвали такси, погрузили туда майора Михайлова и отправили домой, вручив таксисту дополнительные три рубля на доставку Михайлова прямо к дверям квартиры. Сами же они естественно остались допивать водку.
А потом кто-то из наиболее находчивых наших военных вспомнил, что сегодня 31 марта, а завтра намечается самый веселый день - 1 апреля и предложил подшутить над капитаном-майором Михайловым. План созрел быстро. Гогочащие офицеры сочиняли приказ по кафедре, дописывая туда все новые и новые подвиги капитана. Потом перепечатали начисто весь этот бред на пишущей машинке. Поддатый начальник кафедры полковник
Зубов приказ этот "подмахнул" и пригрел его печатью. Потом бумажку с приказом вывесили на стенд и разошлись, сговорившись приехать пораньше и понаблюдать за тем что произойдет. Благо двери кабинета полковника Зубова выходили прямо в "приемную залу", а щелочка в двери обеспечивала стратегический обзор. Ну а что произошло дальше, вы уже собственно знаете.
Единственная загадка состояла в том - подговорили ли наши шутники офицеры гардеробщика дядю Колю или порол он отсебятину. Скорее всего действовал дядя Коля по собственной инициативе. Актер дядя Коля был хреновый, а так натурально выразить свое возмущение самозванцем майором мог лишь простой, непосвященный человек.
***
Когда наконец в 8 утра начали прибывать на кафедру студенты их взорам представлялась удивительная картина. В кабинете начальника кафедры на кушетке лежал капитан Михайлов. Рядышком сидел полковник Зубов и успокаивал павшего товарища. Капитан же Михайлов попеременке хватался за сердце, сопровождая это криками "Ой, умираю!". Потом брался руками за погоны, выговаривая плаксивым голосом - "Погоны отдайте. Квартиру возьмите, деньги возьмите. Только погоны отдайте!"
Рядышком с кабинетом стояли носилки. Бригада скорой помощи находилась тут же. Люди в белых халатах совещались, решая вопрос, куда же везти капитана Михайлова - в военный ли госпиталь, в отделение инфарктников или в психиатрическую больницу.
Студенты сгрудились возле стенда, вычитывая опус-приказ и хохотали над вчерашними проделками капитана Михайлова. В спешке, после всего что произошло злополучный приказ забыли снять.
А из-за открытой двери кабинета начальника кафедры доносился отеческий бас полковника Зубова - "Ну успокойся Василий. Ничего у тебя не отнимают. Мы же просто пошутили!"
© Григорий Хайт