Не суйся!

Я отщелкнул пустой рожок и, не глядя, протянул руку за новым. Русский дал два. Правильный русский, знает - патронов много не бывает. Особенно теперь. Я зарядил автомат, сунул запасную обойму в карман и прислушался. В туннеле поутихло, твари взяли тайм-аут. Русский осторожно толкнул дулом автомата дверь, на секунду выглянул и сразу отпрянул.

- Отползли, сволочи, - удовлетворенно пробормотал он, снимая противогаз. - Perekur!

Последнее было сказано по-русски, и я не сразу понял, что он имеет в виду. Появившаяся на свет мятая пачка "Кэмела" объяснила все лучше слов. Парни с облегчением стаскивали маски-респираторы и тянулись за сигаретами. Пачку размели в миг, брали по две и прятали одну за ухо. Zanachka - так это называл русский. Удивительно быстро въедаются в нас чужие привычки. Даже Патер угостился и сейчас дрожащими руками прикуривал.

Короткий отдых, последняя, быть может, передышка.

Место у нас хорошее. С точки зрения обороны, просто таки идеальное: длинный, пустой туннель с бронированной дверью в конце. За дверью мы, а в туннеле твари. Вот и вся диспозиция.

Ритмичный стук из-за двери заставил всех замереть. Началось? Я осторожно выглянул за порог. Зловещая бетонная кишка, до поворота метров пятьдесят, пятьдесят гребаных метров, заваленных мертвыми тварями. Неподалеку, в луже черной крови подыхает козлорогий. Голова его медленно поворачивается из стороны в сторону, сухо ударяясь закрученными рогами в бетонный пол: тук - поворот, тук - поворот, тук... Как метроном. Ноги и вся нижняя часть туловища покоятся в двух шагах от твари. С верхней половиной их соединяет тонкая перемычка темно-зеленых потрохов. Агония.

Кивком успокоив ребят, я присел у стены и закрыл глаза...

***
Что любопытно, сначала даже внимания не обратили. Да и чему тут удивляться, разве кто-то саранчи не видел? А что много ее, и не сезон - так всякое бывает. Разобрались с саранчой быстро, и то, что полезла она сразу по всему миру, списали на причуды изнасилованной экологии. Дальше пошли жабы и мухи. С ними проблем было больше, но тоже справились.

В это время зашевелилась церковь, смекнули епископы, что дело неладно, разглядели в напастях знакомый почерк. Взвыли о Страшном Суде. Служения, молебны затеяли, круглосуточные проповеди по ТВ... Панику сеять принялись. Представляю, что творилось в мире.

Мое подразделение на начало представления не попало, хотя уж нам-то сам бог велел. Все это время мы как оглашенные скакали по джунглям Бирмы, гоняясь за остатками экипажа НЛО, сбитого японскими истребителями. Инопланетяне оказались прыткими и заставили побегать. Приказано было взять живым хоть одного: тарелка оказалась неизвестной системы, и яйцеголовым не терпелось побеседовать с новыми братьями по разуму. Японцам не терпелось тоже, поэтому они постоянно сновали где-то рядом. Не подфартило узкоглазым, гостей "встретили" мы. А уже когда саркофаги со свежепоймаными гуманоидами грузили в вертолет, к лагерю вышел русский. В зеленом камуфляже, с портативной рацией и автоматом системы "Kalash". Попросил podbrosit до города. Ученым-этнографом представился. Заблудился, дескать. Во время беседы косился на саркофаги и непрерывно щелкал вмонтированной в пуговицу фотокамерой. Парни ржали, как лошади, а какой-то остряк заявил, что мы и сами геологи. Для убедительности русскому продемонстрировали точно такую, как у него, военную рацию. Подбросить "этнографа" геологи согласились и быстро попрыгали в вертолет, пока на огонек не явились японские геодезисты.

Удивительно много ученых собралось в Бирме за последние дни, хоть конгресс устраивай. В каком-то смысле, мы действительно ученые. Скажем, ученые-практики. Носимся по всему свету в поисках инопланетян, призраков, снежных людей, нежити и прочей аномальщины. Поймаем и изучаем, изучаем, изучаем... Потом уничтожаем. Так спокойнее. Насколько я знаю, и японские, и русские "аномалы" поступают точно так же.

Вертолет доставил нас в Индию, где мы столкнулись с первыми признаками катастрофы. Средства массовой информации хором верещали о Конце Света. Мир захлестнула волна невиданных эпидемий. Пришлось неделю просидеть в карантине на аэродроме в ожидании спецрейса. За это время медики взяли под контроль ситуацию и вовсю вакцинировали население планеты. У нас, между тем, тихо умерли отловленные гуманоиды, и парни с руганью законсервировали останки. Русский этнограф бескорыстно помогал дельными советами по бальзамированию, не переставая щелкать камерой.

Когда, наконец, вернулись в Штаты, по миру уже текли кровавые реки. В буквальном смысле: вода в реках превратилась в кровь! К этому моменту только грудные дети не знали, что Господь выступает на бис с "египетским вариантом" в масштабах всей планеты. Церковники охрипли от призывов и внезапно раскололись на две враждующие фракции: часть призывала к всеобщему покаянию, но большинство сорвали с себя рясы и, потрясая кулаками, ударились в богоборческую ересь. В связи с резким нарушением водоснабжения начались массовые беспорядки, но армия с ситуацией справилась: был введен нормированный водный паек, а ученые доказали, что выделенная из "кровавой воды" жидкая фракция вполне пригодна для питья.

Наверное, именно тогда Судья разозлился по-настоящему. В дело было пущено все: громы и молнии, ураганы и тайфуны, град размером с яйцо и ядовитые кислотные ливни. В разных концах Земли рванули три атомных электростанции, загорелось подземное нефтяное море в Аравии, вулканы превратили Полинезию в пепел. В одну ночь ушло под воду Соединенное Королевство, а в России полыхнула тайга. Треть населения Земли погибла в течение двух страшных недель, но человечество держалось.

Нас, сразу по приезде, забыв в суматохе про русского, откомандировали на охрану сверхсекретного полигона. Вот тут-то и началось самое интересное. На закрытом инструктаже, где из всего подразделения присутствовали только я, как командир, и русский (как он туда проник я так и не понял), было объявлено, что на полигоне ведутся работы по созданию Оружия Возмездия. Говоря о возмездии, толстый генерал гневно двигал бровями и посматривал вверх, из чего мы сделали вывод, что мстить он собирается ни кому иному, как Господу нашему, Богу!

Вскоре все выяснилось окончательно. Оказывается, не так давно ученые обнаружили в космосе недалеко от Земли некую Сущность. Исследовав и изучив ее насколько возможно, сопоставив тысячи самых различных факторов, проанализировав всевозможные проявления ее деятельности, яйцеголовые вынесли вердикт: означенная Сущность и есть наш Создатель. Новое знание так шокировало всех причастных людей, что они первое время и не знали, что с ним делать.

Его Всемогущество не оставил выбора.

Когда катастрофа приобрела глобальный масштаб и неотвратимость гибели рода людского стала очевидна, люди решили драться. Смешно? А что оставалось? Пока человечество выло от боли и захлебывалось в крови, пока ученые с военными решали, что и как делать мы, "аномалы", несли непривычную и нудную охранную службу.

Не скучал один русский: исправно отстаивая свои вахты, он исчезал в недрах базы и выныривал порой в обнимку с такими людьми, к каким и подойти страшно. Важные военные чины, высоколобые ученые шишки и рядовые техники равно уважительно относились к добродушному и умеренно любопытному русскому. Дошло до того, что однажды очкастый лаборант передал через меня микрочип для его фотокамеры. Каково?!

Самое страшное началось вчера. Господь ввел в игру свои ударные силы. Сначала наступила тьма, солнце просто не взошло утром. Уставшие от отчаяния люди не успели даже по-настоящему испугаться. Ужас пришел чуть позже, когда из-под земли полезли твари. Козлорогие.

Их брали обычные пули, но чтобы убить козлорогого, требовалось всадить в него полрожка. Гораздо лучше, как выяснилось, действовало серебро. Серебряными пулями нас снаряжают года с восемьдесят девятого, с тех пор, как в Бухаресте, в бою с валашскими стригоями, полег целый отряд. Гранаты годятся тоже. Но гранат осталось совсем мало.

И мало осталось нас. Сержант Джипс, ветеран, серьезный неразговорчивый боец, девять лет прослуживший со мной в отряде. Патер, наш капеллан и экзорцист в одном лице; как его звать, парни не помнят, давно называют просто Патером. Китри, или Железная Китри, единственная женщина в подразделении, крупнейший специалист по нежити, снайпер, врач-вампиролог. Уганда, родом действительно из Уганды, где родился сыном шамана; рано обнаружил эфирные способности и был продан в спецотряд отцом за сто пятнадцать долларов пять лет назад, чуть не ребенком. Януш и Френсис, польско-французский дуэт, перевелись к нам совсем недавно из "голубых касок", крепкие боевые ребята, абсолютно без каких-либо необычных способностей, но невероятно живучие. И, конечно, русский этнограф Базиль, по морщинкам у глаз и манерам, в чине не ниже майора. Итого семеро, со мной - восемь. Джипс ранен в ногу, два часа назад козлорогий вонзил в нее клыки, нога онемела, и дальше идти Джипс не сможет. Патер слегка потерял Веру, Уганда - фамильные четки из мелких запястных костей. Такая вот команда.

***

- Джипс, спроси, скоро они там?

Устройство связи в моем шлеме вышло из строя, и я постоянно дергал сержанта. Джипс забормотал под нос, вскоре откликнулся:

- Заканчивают. Просили продержаться пару часов.

- Хана, значит, - резюмировал Уганда.

Что верно - то верно, два часа нам не продержаться, будь нас даже втрое больше, и имей мы гору оружия. Я посмотрел на русского.

- Что скажешь, Базиль?

- Василий, - механически поправил русский. - Отходить надо, капитан. Заклинивать дверь и отходить. Но кого-то оставить для прикрытия.

Джипс прикурил припасенную сигарету от собственного окурка, пощупал раненую ногу. Кивнул.

- Патронов оставьте.

Я снял с пояса одну из трех оставшихся гранат, кинул сержанту. Джипс покрутил гранату в руках, протянул Патеру. Священник перекрестил ее, капнул из пузырька святой воды. Он уже не верил, что это помогает, и выполнял свои функции механически. "Заряженная" граната перекочевала к Уганде, тот пробормотал над ней коротенький наговор и, наконец, отдал Джипсу. Патронов у Джипса оставалось почти два рожка. Больше не дали.

Из-за двери донеслись новые звуки - что-то негромко чавкало и цокало. Я выглянул. Козлорогие крались по "кишке", стараясь держаться стен, как будто стены моги защитить в этом узком пространстве. Когда копыта попадали в потроха их погибших предшественников и раздавался этот омерзительный чавкающий звук. Я плотно закрыл дверь.

- Пора.

Сержант снял шлем, задумался на секунду, в своей обычной обстоятельной манере, достал из-под рубашки жетон, протянул добро мне. Потом отвернулся и, не говоря ни слова, принялся закручивать колесо замка на двери.

Мы отступили. Только Патер ненадолго задержался.

Туннель шел немного под уклон и каждые двадцать метров поворачивал градусов на сорок пять. По большой спирали мы спускались все дальше под землю.

- Говорят, Папа застрелился, - нарушил молчание Патер после четвертого поворота.

Базиль хмыкнул.

- Наш Патриарх тоже свихнулся. В буддизм обратился.

Китри нахмурилась. Ей тяжелее всех, она до сих пор не верит, что тот, кто все затеял, затеял это всерьез. Считает все происходящее испытанием. Как с Иовом. Умом понимает, что это не так, а душой не приемлет. Китри верит в Бога до сих пор, верит в его прощение и доброту. Как ей не верить, если еще девчонкой она едва не была сожрана стаей слетевших с нареза упырей. Дом Китри стоял на отшибе маленького городка в Мэне. Когда пришли вурдалаки, против них были только папин дробовик, мамин кухонный топорик и вера Китри. Родители и сестры были растерзаны на глазах у Китри, а саму ее спасло распятие. Шестилетняя девочка зажала крестик в кулаке и просидела в духовке кухонной печи без еды и воды три дня. Днем упыри заклинивали крышку духовки и уходили спать в подвал, а по ночам водили страшные хороводы вокруг убежища. На четвертое утро команда Вудса истребила стаю и спасла девочку. Конечно, Китри верит в Бога... верит Богу. И теперь ей нелегко.

Кому все равно - так это нашим "голубым каскам". Трусят в ногу. У Януша за спиной гранатомет с одним зарядом, у Френсиса в рюкзачке добытая русским "С4", килограммов двенадцать. Невозмутимые и рациональные, как машины. В наше подразделение их отобрали именно за эти качества. Таких не напугаешь никакой нечистью. Парни служили в миротворческой миссии ОНН в Йемене. Однажды во время ночного патрулирования они наткнулись на дэва. Демон против миротворцев ничего не смог. В себя он пришел только на допросе. После этого знающие люди рекомендовали прытких миротворцев в спецподразделение "Аномал".

За очередным поворотом обнаружилась новая дверь. Тварей пока не было слышно, но никто не сомневался - долго ждать их не придется.

- Оставим немного "пластика", капитан? - предложил Френсис. - У меня детонаторы с датчиками движения остались. Все равно назад нам не идти.

Он сказал это спокойно и деловито, будто говорил о предстоящем ужине а не о скорой и неизбежной смерти.

- Валяй.

Сам я попытался связаться с генералом через шлем Джипса. Рация работала, но генерал не отвечал. Плохо.

Уганда закрыл дверь, повесил на колесо амулетик из перьев. Я помню, первое время его амулетики вызывали в отряде смех. Смеялись, пока однажды, на глазах у всех, свежий и очень проворный зомби не рассыпался в прах, едва прикоснувшись к нему. Все неживое при контакте с амулетиком становилось окончательно мертвым.

- Готово, - Януш сложил остатки взрывчатки в рюкзак, прищурился, что-то прикидывая, - когда рванет, тут завал метров на тридцать будет. Надежнее не придумаешь.

Мы отошли за поворот, и он нажал кнопку на радиопульте, включая детонаторы. Поворот. Поворот. Еще поворот и очередная дверь. Тут тоже оставили немного взрывчатки и амулетик.

Дальше шли без остановки еще минут десять. Я удивлялся про себя: зачем построена эта бесконечная спиральная кишка? Наверное, строители лет пятьдесят назад думали, что здесь наши храбрые парни будут отстреливаться до последнего патрона от коммунистических русских. И что? Вот он, русский, пыхтит бок о бок со мной, тащит свой давно бесполезный "Kalash", почти несет окончательно павшую духом Китри и ухитряется при этом материться на великолепном албанском. И атакуют нас вовсе не коммунистические орды, а Божественные полчища Адских Тварей...

Рефлексы - невероятно полезная штука. Я успел уйти вбок от метнувшегося из-за поворота козлорогого, краем глаза замечая, что приклад русского автомата уже летит в оскаленную пасть. Базиль разберется, можно не сомневаться. Главное - впереди! Откуда там козлорогие?

Януш бросил сразу две гранаты, они отскочили от стены и укатились за поворот. Спаренный взрыв на несколько мгновений заглушил глухие удары за спиной. Оставив тварь заботам русского, мы бросились вперед. Здоровенная дыра зияла прямо в стене туннеля. Из дыры перли козлорогие.

- Назад! - крикнул я, понимая, что назад нельзя, что сзади тоже твари и наша же собственная взрывчатка.

- Вперед! - заревел русский, появляясь у меня из-за спины и размахивая размочаленным автоматом.

Френсис и Януш синхронно упали на одно колено и принялись палить в дыру, не жалея патронов. В это время сзади тихо, но тяжело ухнуло. Пол дрогнул так, что Патер не удержался на ногах.

- Вперед! Вперед! - орал русский, бросив, наконец, свое оружие и подхватив Китри и Патера.

Пространство впереди расчистилось на доли секунды, и мы успели проскочить. "Голубые каски" были последними, они пятились, продолжая палить по лезущим из дыры тварям. Мы отходили все быстрее, а Френсис с Янушем отставали. Очередной поворот, и, оглянувшись, я не увидел их сзади, хотя продолжал слышать выстрелы. Еще через минуту бахнул гранатомет, и выстрелы прекратились. Впереди показалась очередная дверь.

***

Патер совсем расклеился. Он плакал и молил о прощении, но не думаю, что его молитвы были услышаны, лавочка закрылась. Китри жалась к русскому и была немногим лучше. В глазах ее за напускным безразличием пряталась сумасшедшинка. Эх, Железная Китри... Русский был возбужден и пьян от боя, временами он скалился и порыкивал. Я был рад, что русский за нас. Зато Уганда держался на удивление спокойно для девятнадцатилетнего мальчишки из джунглей. Он шагал впереди твердо и уверенно, как на плацу, ритмично позвякивая металлическими деталями снаряжения.

- А-А-А-А-А-А! Помогите! Прости, Боже! - Голос в моей голове раздался так неожиданно, что я едва не подпрыгнул. Кричал генерал. Твари проникли на базу.

- Вперед, бегом! - скомандовал я своим. - Генерал, доложите обстановку! Что там?

Но генерал не слышал меня, он жутко вопил и просил пощады.

- Мы близко, - крикнул на ходу Базиль. - Через две двери операционный зал.

Он кажется не заметил, что оружия у него больше нет. Никакого. Я хотел сказать ему об этом, но промолчал. Какой смысл? Жить нам оставалось несколько минут от силы, и расстраивать перед смертью хорошего человека показалось мне гнусным. Да и чем я мог помочь. Пустой на треть обоймой? Ведь у него не было даже автомата.

Но я недооценил русского. Пробегая мимо пожарного щита, он сорвал на ходу огромный красный топор. Улыбка его стала совсем безумной. С топором Базиль выглядел еще уверенней и надежней, чем с родным автоматом.

Голос генерала оборвался. За спиной нарастал топот козлорогих. У предпоследней двери Патер остановился. Я почувствовал это спиной и оглянулся на бегу, а затем вовсе притормозил. Священник положил пистолет на пол и достал из-за пазухи крупный деревянный крест, которым изгнал не одного демона. Вот и все. Я был уверен, что теперь эта деревяшка стала такой же бесполезной, как и молитва. Но Патер выставил крест перед собой и начал: "Отче наш...". Из-за угла вылетела свора тварей.

Я заблокировал дверь и быстро догнал остальных.

***

Китри пропала без единого звука. Только что я слышал ее дыхание за спиной - и вот уже там никого нет. Отстала? Оступилась? Погибла? Возвращаться было смешно.

На двери в операционный зал русский набрал секретный код. Изнутри открывать, по всей видимости, было некому. Шлем, наследство Джипса, молчал. Дверь отъехала в стену, и мы ворвались внутрь. Операционный зал представлял собой огромное помещение в форме кольца, заставленное компьютерами и прозрачными тактическими панелями. В центре, за бронированным стеклом, я увидел Ракету.

Трупы высших военных валялись на полу вперемешку с тварями. Генералы хорошо поторговались со смертью. Несколько козлорогих рвали кого-то справа от нас. Уганда, не теряя темпа, бросился прямо на них. Очередь серебра свалила двоих, а третий, гигантским скачком преодолев десяток метров, оказался прямо перед бойцом. Уганда успел выстрелить твари в морду, но в тоже мгновение когтистая лапа полоснула его по горлу.

Больше тварей в зале не было. Базиль достал из кармана клочок бумаги с длинным рядом цифр и протянул мне.

- Это код доступа, - он кивнул на Ракету. - Все очень просто.

Затем в последний раз окинул взглядом помещение, оглянулся на дверь и спокойно сказал:

- Ну, ты разбирайся, а я там пригляжу... Закрой за мной. И заблокируй на всякий случай.

И ушел назад с пожарным топором в руках.

Я приблизился к стеклу.

Чем начинили Ракету яйцеголовые и какие координаты задали военные - я не знал. Но зато я знал другое: они верили в то, что делают. На сохранившихся мониторах мигала одинаковая надпись: "Шахта открыта. Цель задана. Подтвердите запуск". За дверью послышался яростный вой, но кто его издавал - тварь или русский - было не ясно. Я чувствовал, что время еще есть, в такие секунды очень ясно ощущаешь окружающий мир, и можно даже заглянуть на миг в будущее. Я знал, что русский продержится, сколько надо, продержится с топором в руках и даже без топора, с одними кулаками. С такими кулаками он будет стоять против всего Ада и всего Неба. И выстоит. Так что у меня было время...

Оружие Возмездия смотрело в небо, где прятался наш недобрый бог. На боку Ракеты красной краской по-русски метровыми буквами было написано: "Ne suysia!" Жалко, что мне никогда не узнать значение этого ругательства.

На ближайшем компьютере я подтвердил запуск, введя цифры с бумажки русского.

Низкий гул заполнил помещение, шахту заволокло дымом, в котором мигали красные сполохи. Оружие Возмездие отправилось к цели.

Я стоял в разгромленном зале, среди трупов людей и демонов, и думал о Боге, с которым мы не ужились. Мне не было жалко его, я жалел людей, погибших в этой войне. Своих друзей и миллионы, миллиарды других. Казалось, что я, убийца бога, остался один на всей Земле. От огромного, кричащего одиночества захотелось плакать.

И тогда могучий удар сотряс дверь. Все было правильно: русский продержался ровно столько, сколько было нужно. Теперь пришел мой черед. Я не стал ждать пока твари вынесут дверь, достал пистолет, проверил обойму и нажал кнопку на панели.

Огромного, буро-зеленого, я в первый момент принял его за тварь. С ног до головы заляпанный кровью козлорогих, с оскаленным кровавым ртом, в котором не осталось ни одного зуба, с разодранной щекой и в порванной в клочья одежде, с прежним веселым безумием в глазах и с красным пожарным топором в руке, передо мной стоял русский. На плече он держал согнутую пополам, полумертвую, но все же живую, Китри.

- А вот и мы, - сказал русский шепеляво. - Ну как, стрельнул?