Валерия Пименова,сборник "Уголовный розыск. Ленинград".

Оригинал взят у
oper_1974 в Ленинград 1946 г.

Валерия Пименова,  сборник "Уголовный розыск. Ленинград".
Эту шайку судили с 24 по 26 июня 1946 года в здании городского суда Ленинграда. Страна только что тихо и не очень заметно отметила пятую годовщину начала Великой Отечественной войны и годовщину Парада Победы.
На скамье подсудимых тоже сидели молодые люди. Их было семеро, только слово "люди" по отношению к ним без кавычек писать нельзя. Из семи подсудимых четверо уже хорошо знали, что такое скамья подсудимых. Их сверстники воевали, отдавали за Родину свои жизни, а эти отсиживались за их спиной и крали.
Самому старшему из них было двадцать семь, самому молодому, вожаку шайки, не исполнилось и девятнадцати. Они были молоды, физически здоровы, и только один из них, Ефремов, числился инвалидом. Наглости и развязности этого "инвалида" мог бы позавидовать любой самый отпетый хулиган, за что его и судили еще до войны.




Подсудимые Смирнов и Иванов уже хорошо знали, что такое тюрьма. В блокадном Ленинграде их судили за многочисленные квартирные кражи и дали по десять лет. Это было уже летом 1943 года, в блокаде была пробита солидная брешь, и к квартирным ворам относились несколько гуманнее, чем зимой 1941-1942 годов.
Иванов свою первую судимость за страсть к чужим вещам схлопотал еще до войны и, отсидев свой срок, летом 1940 года вышел на свободу. Иванов и был самым старшим в шайке - 1919 года рождения.
Знаком со скамьей подсудимых был и Петр Биюткин. В декабре 1945 года его осудили на шесть месяцев исправительно-трудовых работ, т. е. когда шайка уже начала свою преступную деятельность. На учете в милиции как хроническая алкоголичка и тунеядка состояла и Валентина Николаева, превратившая свою комнату в коммунальной квартире в воровской притон.
Главарем шайки суд назвал Евгения Волкова. Злобный, мстительный, властолюбивый и практически неуправляемый, он крепко держал в руках свою банду. Его крутого нрава побаивались даже Смирнов и Иванов, хотя физически были сильнее, - Волков запросто мог пырнуть ножом.
Почти всю сознательную жизнь Волков прожил в Ленинграде, но к моменту окончания войны не имел даже паспорта. Он просто отсиживался в тылу, боясь отправки на фронт, и паспорт не получал именно из страха попасть на воинский учет. В 1946 году это означало одно: Волков не мог получить в карточном бюро даже иждивенческую карточку.


Вся эта шушера всплыла на поверхность во многом благодаря Указу Президиума Верховного Совета СССР от 7 июля 1945 года об амнистии, когда на свободу вышло почти семьсот тысяч человек.
Среди освобожденных были люди оказавшиеся за решеткой за опоздания и прогулы, укравшие кусок хлеба для голодных детей, виновники больших и малых аварий на транспорте и производстве и т.д. Но вышли, к сожалению, и матерые уголовники, которые тут же взялись за старое. Такой была и шайка Волкова.
Шайка заявила о себе 9 ноября 1945 года, когда на проспекте Огородникова (ныне Рижский проспект) Волков зверски избил пожилого Николаева, отнял у него бумажник и снял пальто, которое задешево загнал на толкучке.
Придя в себя после побоев, Николаев обратился в Ленинский райотдел милиции с заявлением об ограблении. Информация о грабеже тут же была направлена в отдел по борьбе с бандитизмом ленинградского угрозыска.
Две недели преступник не давал о себе знать, а затем... словно прорвало. На Васильевском острове с 24 ноября по 31 декабря 1945 года прокатилась серия грабежей, в основном женщин, причем два грабежа преступники совершили под Новый 1946 год.
В итоге в руках преступников оказалось около трех тысяч рублей наличными, несколько комплектов продуктовых карточек, в том числе комплект литерных карточек, по которым можно было получить по государственным, очень низким, ценам наиболее дефицитные продукты питания.


Едва начали затихать новогодние гулянья, как 3, 4 и дважды 5 января 1946 года снова на Васильевском острове были ограблены четыре женщины и один мужчина. С потерпевших снимали пальто, теплые кофты, хорошую обувь, перчатки и, конечно, отнимали деньги и карточки.
Начальник отдела угрозыска по борьбе с бандитизмом Черенков был очень встревожен ограблением 4 января 1945 года гражданина Лебедева. Вчерашний фронтовик не струсил перед тремя грабителями, ограбить себя не дал, но один из преступников ударил его рукояткой нагана. Это уже было очень серьезно: в банде появилось оружие, а значит, рано или поздно они пустят его в ход.
Бандиты же резвились вовсю. Их союзником была темнота. В то время хорошо были освещены только центральные магистрали Ленинграда, а глухие улочки и закоулки тонули во мгле - после блокады система уличного освещения в городе только-только начинала восстанавливаться.
И тут добавилось еще убийство гражданина Стрекалова на проспекте Майорова, 9 (ныне Вознесенского). Это достаточно далеко от Васильевского острова, и убит был несчастный ударом ножа. Черенков, его подчиненные и руководство ленинградской милиции потеряли сон и покой. А по городу уже поползли слухи о неуловимых бандитах.


9 и 12 января снова последовало два ограбления и убийство фронтовика Корзуна. С пиджака убитого бандиты, что называется, с мясом сорвали орден Красной Звезды. Корзун был убит ножом. Убийство было совершено на углу Фонтанки и проспекта Майорова. Все сходилось на том, что Стрекалова и Корзуна убили одни и те же бандиты, но имели ли они отношение к банде с Васильевского острова?
13 января на Петроградской стороне выстрелом из нагана был убит, а затем ограблен гражданин Спиридонов. Черенков после осмотра места происшествия, бесед с мало что видевшими свидетелями сделал однозначный вывод: все эти преступления совершила банда с Васильевского острова. Бандиты почувствовали, что их ищут, сменили район "работы".
19 января вечером преступники напали на гражданина Смирнова, но тот оказался человеком не робкого десятка, да и проходивший мимо гражданин Акимов не спасовал. Бандиты бросились бежать и на ходу несколько раз выстрелили в сторону смельчаков.
В тот же вечер озлобленные неудачей бандиты на Гатчинской улице затащили в подъезд возвращавшуюся с занятий девушку и пытались снять с нее пальто. Но и тут им не повезло: на шум вышел капитан 2 ранга Мещеряков. Он моментально оценил ситуацию и, не задумываясь, бросился на бандитов.
Отлетел в угол Смирнов, засиял шикарный фингал под глазом у Биюткина, но... прогремел наган отскочившего в сторону Волкова. Боевой офицер, прошедший всю войну, был убит бандитом. Девушка выскочила на улицу, стала громко звать на помощь.


Через три дня на углу 6-й Красноармейской и Международного (ныне Московского) проспекта при попытке проверить документы у трех мужчин был убит постовой милиционер Иван Федорович Беляев.
Криминалисты сделали однозначный вывод: Беляев, Мещеряков и Спиридонов убиты из одного и того же оружия. В это время из одной из больниц поступила информация о смерти гражданки Левкоевой, которая была зверски избита и изнасилована.
Но у веревочки в страшной серии убийств и грабежей все же появился кончик. 4 февраля 1946 года крепко перепившие Волков, Ефремов и Иванов решили переночевать в школе на переулке Каховского на Васильевском острове. Проникнув в один из классов, троица поленилась даже сходить в туалет. Нагадили тут же, в классе, в дальнем от себя углу.
Утром спящих бандитов обнаружила уборщица школы и достаточно бесцеремонно выгнала их из школы. Больше того, встретив учительницу, спешившую на работу, попросила помочь ей сдать негодяев в милицию.
Навстречу женщинам шагал милиционер 30 отделения милиции Новиков, обходивший свой участок. По просьбе женщин он догнал всю троицу и потребовал у бандитов документы.
Паспорт оказался только у Ефремова, который вручил его Новикову. Едва взглянув на документ, милиционер положил его в карман. Троица очень походила на лиц, описание которых имелось во всех отделениях милиции.


Новиков потребовал следовать за ним в отделение. Бандиты загалдели, что им надо на работу, пытались уговорить милиционера отпустить их, но Новиков был настроен решительно. Пришлось идти в отделение.
По дороге Ефремов с Ивановым все время пытались отсечь милиционера от Волкова. При повороте на Железноводскую улицу им это на какой-то момент удалось, и Волков смог выстрелить в спину милиционеру. Отважный милиционер, прошедший всю блокаду, был убит.
В его кармане нашли паспорт Ефремова и тут же организовали засаду в квартире, где тот проживал. 6 февраля Ефремов пришел домой и был арестован. При личном обыске у него нашли набор ключей и отмычек, документы одного из потерпевших. На первом же допросе Ефремов понял, что может попасть под суд как бандит, и стал сдавать своих подельников.
Надо сказать, что накануне убийства милиционера Волков пытался отдохнуть в комнате у Николаевой. Приперся он туда пьяный, поздно ночью, и сосед Николаевой, Козлов, в дом его не пустил. Тогда разгневанный Волков выстрелил через дверь. Козлов был легко ранен. Он-то и рассказал следствию о Николаевой и ее "малине".
Между тем сообщники Волкова, сданные Ефремовым, один за другим оказались в кабинете у Черенкова. Вслед за Ефремовым взяли Иванова. Работницы школы, свидетели убийства Новикова, слышали, как он говорил милиционеру, что паспорт у него в прописке в 22 отделении милиции. Там его и задержали 8 февраля. Тогда же были задержаны Луговской и Биюткин. На свободе оставались Волков и Смирнов.


Наконец 13 февраля при попытке ограбить гражданку Безменову был задержан Волков. Причем задержали его не сотрудники милиции, а рабочие одного из заводов Васильевского острова. Вчерашние фронтовики крепко накостыляли зарвавшемуся сопляку и доставили в отделение милиции. Там при обыске у него и нашли наган, из которого он убивал людей.
Криминалисты тут же отстреляли его в лаборатории и его пули сравнили с пулями, выявленными на всех убийствах, совершенных преступниками. Волкову теперь можно было предъявить обвинения в самых тяжких преступлениях - бандитизме и умышленном убийстве людей.
Последним взяли Смирнова. При аресте у него изъяли пистолет с полной обоймой. Эксперты-криминалисты сделали однозначный вывод: бандит его в ход не пускал. Он долго врал по поводу его приобретения, но, скорее всего, купил его у кого-то из таких же уголовников, которых в Ленинграде тогда было немало.
Пистолет Смирнов приобрел конечно же не для стрельбы по воронам, но пустить его в ход ему не дали сотрудники милиции. 25 февраля 1946 года на прием к Черенкову неожиданно попросилась Николаева, которую незадолго до этого выслали за постоянные административные нарушения (систематическое пьянство и тунеядство) в Ярославскую область.
Явилась она более чем вовремя. К ярославским коллегам уже ушел запрос о ее задержании и этапировании в Ленинград. Жизнь в Ярославской глубинке пришлась Николаевой настолько не по вкусу, что она самовольно уехала в Ленинград и хотела через Черенкова добиться реабилитации за счет сдачи всей банды Волкова.
Но ее ждало горькое разочарование: все участники банды уже сидели в тюрьме и, кроме Волкова, уже давали признательные показания. Николаевой тут же предъявили обвинение в пособничестве бандитам и взяли под стражу.


Ну а Волков решил устроить Черенкову цирк. На первом же допросе он понес какую-то околесицу, и опытный оперативник понял, что бандит симулирует психически больного человека.
Но и на втором допросе Волков по-прежнему продолжал изображать психически больного. Черенков тут же назначил судебно-психиатрическую экспертизу. Провел ее профессор Озерецкий. После наблюдения за Волковым он сделал вывод: преступник симулирует, и делает это довольно бездарно.
Волкову пришлось давать признательные показания. Но он понимал, что семь убийств ему не простят, его ждет самый суровый приговор. А он очень хотел жить. Свою жизнь он ценил очень высоко.
17 апреля 1946 года Волкова перевели из здания уголовного розыска в тюрьму № 4 на улице Лебедева. Тут сидели такие же, как он, отпетые бандюги. Однако Волков и тут смог сыграть роль вожака. Но думал он об одном - как сбежать. И фортуна ему улыбнулась.
Будучи в бане, он смог стащить и пронести в камеру железный крючок. В камере оторвал от железной шконки полоску железа и 18 апреля начал "работу" по выемке кирпичей из стены. Сокамерники, многие из которых тоже ждали суровых приговоров, помогали ему. К ночи 22 апреля в стене была сделана дыра шириной в 70 сантиметров, а из простыней сделана веревка длиной почти 4 метра.
Волкову как инициатору побега "коллеги" предоставили право первым спуститься по веревке. И Волков полез. Когда до земли оставалось около двух метров, веревка оборвалась. Дальше было ротозейство наружной охраны тюрьмы. Волкову удалось незамеченным перебраться через оба рубежа наружных оградительных заборов, и он, не веря своей удаче, направился на Васильевский остров.


Сдал Волкова один из сокамерников, который сообщил надзирателю о побеге. Поднялась тревога. О побеге была извещена дежурная часть ГУВД. Началось немедленное перекрытие возможных адресов появления преступника. Но Волков все же сумел добраться до Васильевского острова, где отсиделся в разбитом доме, дожидаясь момента, когда пойдет городской транспорт.
В конце апреля ночи в Ленинграде уже достаточно светлые, и Волков с первым трамваем двинулся на проспект Майорова. Там в одном из разбитых домов у него был тайник, где хранились деньги и кое-что из награбленных ценностей. Он очень хотел сходить в баню.
Но воровское счастье - вещь ненадежная. На проспекте Майорова Волкова опознал проезжавший в служебной машине без милицейских знаков опытный оперативник из отдела Черенкова - Сергей Иванович Чебатурин. Он хорошо знал бандита в лицо, поскольку принимал участие в его допросах, а память у него, как у абсолютного большинства оперативников, была отменная.
Выскочив из машины, Чебатурин направился к преступнику, но тот тоже его узнал и бросился в ближайший двор. И тут Волкову вновь изменило воровское счастье. Навстречу выскочил дворник и помог подбежавшему Чебатурину задержать бандита.


И вот в зале судебного заседания прозвучал вердикт: Волков и Смирнов, виновные в убийстве семи человек, были приговорены к высшей мере наказания. Биюткин и Луговской как наиболее активные участники банды и соучастники всех убийств получили по десять лет лишения свободы. Непонятно мягкий приговор. Хотя и была амнистия, но сроки тогда давали за такие преступления, как правило, на всю катушку.
Ефремов и Николаева получили по пять лет лишения свободы. Вина Иванова осталась недоказанной, и его выпустили на свободу прямо из зала суда.
Прошло четырнадцать лет. Федор Михайлович Черенков возглавлял в то время угрозыск Ленинградской области и уже потихоньку считал недели до ухода на пенсию и, конечно, думать забыл о Волкове и его шайке. Но... В одном из районов Ленинградской области началась серия умышленных поджогов, которые имели явно криминальную окраску.
В последнем случае преступник пытался поджечь нефтебазу, куда только что завезли большую партию горючего для начинавшейся посевной кампании. Преступнику явно не повезло: сильный порывистый ветер загасил фитиль, с помощью которого он пытался поджечь цистерну с горючим. Вот этот самый фитиль, сделанный из резинового корда, и дал зацепку, которая и привела к преступнику.


В 1960 году доживали свой век многочисленные артели Потребкооперации, выпускавшие самые разные товары широкого потребления - от детских игрушек и чемоданов до конфет и постельного белья. В райцентре тоже была такая артель, которая использовала для своей продукции резиновый корд.
Просматривая личные дела артельщиков, Федор Михайлович неожиданно увидел знакомое лицо - Ефремов, проходивший в 1946 году по делу Волкова. Сработала профессиональная память старого оперативника. Сотрудники местного угрозыска тут же взяли Ефремова под постоянное наблюдение и вскоре задержали его при попытке поджечь склад общества "Охотник-рыболов".
На допросе Ефремов пояснил, что его очень привлекала возможность с помощью поджога вызвать взрыв охотничьего пороха, хранившегося на складе, а затем и возможность дальнейшего распространения пожара в результате взрыва... Ефремова судили как диверсанта по старому, еще 1926 года, Уголовному кодексу РСФСР со всеми вытекающими для него последствиями.