Когда Виталик пришёл в себя, с трудом сел и ощупал липкий от крови затылок, в подъезде никого не было. Равнодушные квадраты почтовых ящиков смотрели на него, как пауки. Многочисленными маленькими глазками-дырочками, в которых виднелись реклама, квитанции и редкие по нынешним временам газеты. Вон одна не поместилась, ордена наружу торчат. Картинка перед глазами слегка двоилась.
- Хреново-то как... - неизвестно кому тихо сказал Виталик. Потом посмотрел на измазанную кровью ладонь и вытер её о стену. Красные полоски протянулись сверху вниз, заканчиваясь у заплеванного пола, почти рядом с раскрытым рюкзаком. Из того вывалили всё, забрали ноутбук с зарядкой и кошелек. Запасная футболка была небрежно откинута в угол, там же валялись ключи от дома.
Виталик машинально хлопнул по карману, оставив кляксу на джинсах. Ну да, разумеется... Уж телефон-то - в первую очередь. Скоты. А паспорт?! Вот совсем фигово...
- Хреново... - повторил он уже сам себе. - Полный пипец.
В чужом городе, без денег, документов, а, главное, без трубки - засада. Съездил, блин. Ни одного номера на память он не знал, а в сеть выйти больше не с чего. Домой-то теперь как?
С трудом поднявшись на корточки, Виталик подтянул к себе рюкзак. Мучительно трещала голова, не как с похмелья, куда сильнее. Он встал, наклонился за майкой и ключами. Скрежетнул о кафель пола брелоком, сунул связку в карман.
Дверь тамбура за спиной скрипнула. Оттуда выглянула растрёпанная седая бабка в цветастом халате.
- Пошёл на хрен отсюда, наркоман долбаный! - без приветствий заорала она. - Достали, уроды! Достали! Не молодежь, а говно сплошное! Гомосеки!
- Не орите, - вежливо сказал Виталик. - Меня ограбили... Голову вот разбили.
Где-то в черепной коробке от криков бабки всё сильнее застучали молоточки. Зато зрение прояснилось, что плюс.
- Уматывай! Ментов вызову! - скрипучим, но грозным тоном вякнула старуха и с силой захлопнула дверь. Небось, не шутит. Пора идти отсюда.
На улице было солнечно, от чего голову начало ломить ещё сильнее, хотя казалось, куда уж больше. Пройдя десяток шагов, Виталик рухнул на поломанную лавку и стал вытираться снятой майкой. Потом запасную наденет. Умыться бы и кровь с волос стереть, но пока негде. Двор вокруг наполнен движением: парочка с коляской, дети в песочнице, два мужика кукуют у печально распахнутого капота "шестёрки". Птички, сука, поют... Как же больно-то!
- Чего расселся, пацан? - это уже ему. Трое, бритые почти до сверкающих лысин, в спортивных костюмах, стоят полукругом. Мальчишки совсем, лет по шестнадцать, но такие - самые опасные. Забьют ни за что, а сами по малолетству даже не сядут надолго. Спрашивает самый мелкий, ну, как обычно.
- Да вот... По башке получил, - неопределенно ответил Виталик. - Всё забрали.
Это уже с прицелом, отвалите, мол, брать нечего. Вдруг сработает.
Пацаны посмотрели на разукрашенную кровью майку, которую он держал в руках. Потом на самого Виталика.
- Да, нормуль отделали... Ну, бывай! Будут башли, приходи, хе-хе.
Ушли. Был бы вечер, попинали от жеребячьей удали, а так - свалили искать приключения дальше. То ли на свою жопу, то ли на чужую - как карта ляжет.
Мужики у ржавого "жигуля" оказались добрее.
- Чего, браток, огреб? Ну бывает, не бжи! У нас тут последние три года беспредел, как Союз кончился. На водички, башку помой.
Стряхивая бурые капли на землю, Виталик внезапно задумался над последней фразой:
- Какой союз, мужики?
- Да какой-какой, нерушимый, ёпта! Республик свободных. - Словоохотливый мужик был слегка поддат, поэтому и добр. - "Сектор газа" слыхал? Девяносто второй выдержать бы год.
Напел он немузыкально, но с чувством. Второй мужичок зло сплюнул, не отвлекаясь от отвинчивания какой-то угловатой хреновины от движка.
- Какой ещё девяносто второй?! - растерялся Виталик. "Сектор" он, конечно, слышал. Отец раньше любил ставить. - Восемнадцатый же...
Молчаливый мужик поднял на него взгляд, в глазах у него плескалась не просто злость - ярость:
- Ну-ка, нахуй пошёл отседа, гость из будущего! Без тебя тошно. Уёбывай, говорю!
Виталик молча отошёл в сторону. Не тот момент, чтобы связываться, да и... Странно всё как-то. Надо бы домой позвонить, но откуда? Народ недобрый, вряд ли кто трубку даст. Да и номер, номер... Чёрт, хоть материн вспомнить. Восемь, девятьсот десять, триста пятьдесят два... Или три? Молотки в голове выстукивали неумолимо.
Улица, на которую он выбрался, обойдя двор и выкинув загаженную кровью майку, ошеломляла. Нет, так-то всё привычно: дома, машины, троллейбус вон поехал. Только если присмотришься - а везде ерунда. Неправильное всё. Машины, в основном, старые советские, редко где иномарка, да и то хлам совсем. Дома увешаны рекламными щитами, иной раз закрывающими по несколько окон сразу - и как там люди живут, в темноте? А на отъехавшем троллейбусе огромная надпись "Русский дом селенга", наглухо непонятная. Кто или что этот самый "селенг"?
Виталик медленно двигался по тротуару, обходя похороненные под кучами мусора урны, взгляд натыкался на смешные, явно самодельные киоски, которых было что-то очень много. Они стоят рядами, словно цепляясь друг за друга, чтобы не упасть. Водка, сигареты, газировка неведомых марок. Ценники на кусках тетрадного листка. Из маленьких - только руку сунуть - окошек невнятно орёт музыка, у каждого своя.
На углу стоят два крепких парня, опять же в спортивных костюмах. На одном, несмотря на жару, кожаная куртка. Парни похожи выражениями лиц, как близнецы, отличаясь только загадочными табличками, пришпиленными к груди. На одной от руки значилось "КУПЛЮ", на второй - "ПРОДАМ". Несмотря на очевидность вступления в торговые отношения друг с другом, они явно ждали клиентов со стороны.
Что "куплю"? И что - "продам"?! Сюрреализм какой-то. Но спрашивать Виталик не решился, только поправил лямки пустого рюкзака за спиной и пошёл дальше.
Людей на улице и возле киосков на удивление много. Некоторые спокойно курят, один попался с бутылкой водки, из которой отпивал на ходу. Двое полицейских, в какой-то странной форме, в фуражках и с длинными дубинками, пристёгнутыми к поясу, не штрафовали нарушителей. Они вообще не обращали ни на кого внимания, просто шли в неизвестном направлении, поймав дзен копеечной зарплаты и полной беспомощности. Их не волновал Виталик с лохматой головой, с пятнами засохшей крови на лбу и джинсах. Не волновали даже люди, торгующие всякой всячиной с ящиков, столиков, иногда просто разложившие товар на земле.
- Пацан, а пацан! - окликнул кто-то сзади. - Рюкзачок не продаешь? Тысяч шесть дам, а?
Суетливый мужичок в армейской рубашке - правда, без погон и крепко застиранной, - догнал Виталика и жадно смотрел на рюкзак.
- Что-то дёшево... - протянул Виталик. - Я брал за восемь триста.
- Ну, давай за шесть с полтиной, а? Это ж неделю бухать можно. Если без закуси. - Суетливый не отставал, он то хлопал Виталика по рюкзаку, то подскакивал вплотную. - Не, если не хочешь, я - чего? Я - ничего. Ну, как знаешь.
Повертев головой, мужичок сплюнул и будто ввинтился в толпу, захочешь - не догонишь.
Виталик растерянно посмотрел ему вслед и сунул руку в карман. Бля... Он же ключи спёр, суетливый этот! На кой они ему чёрт, от квартиры в другом городе?! Охренеть здесь люди, одни голову разбили, другие ключи уволокли. А вот мысль продать рюкзак - неплохая, хоть за это спасибо. Пустой всё равно не нужен, а на вырученные до дома доехать можно.
Он решительно сдёрнул с плеча рюкзак, взял его в руки и встал в шеренгу таких же странных вынужденных продавцов, рядом с седым дедом, продающим часы с кукушкой. Ни старик, ни кукушка не удивились.
Рюкзак ушёл через час, после оживленной торговли с двумя очередными бритыми пацанами. Семь триста. Взяв пересчитать деньги, Виталик окончательно понял: или он чокнулся от удара по голове, или его реально занесло в неведомое прошлое. Купюры были странными - тысячные больше и цветастей привычных, а вот сотки, наоборот, напоминали этикетки от недорогого пива.
- Деньги спрячь подальше, - тихо сказал ему дед с невостребованными часами. - Хоть и сумма небольшая, но сейчас и за тыщу убьют, не кашлянут.
- Спасибо! - благодарно ответил Виталик, свернул бумажки и запихнул в часовой карман джинсов. Там и нащупать-то сложно, не то, что украсть. - Простите, можно вопрос?
Дед задумался, недоверчиво глядя из-под кустистых бровей. Потом подтянул часам гирьки, аккуратно положил товар на землю и смилостивился:
- Излагай!
- Скажите, пожалуйста, какое сегодня число?
- Шестое августа с утра было. Одна тыща девятьсот девяносто четвёртого года, если ты совсем потерялся.
Виталик кивнул. Он действительно потерялся. Знал бы дед, как.
- Спасибо вам... Чего мне делать теперь?!
- Это зависит от того, что тебе нужно. - Старик смотрел на него спокойно, с какой-то наработанной мудростью во взгляде. Так рыбаки смотрят, как вдаль уплывает золотая рыбка, которой и не было никогда. Но тут хоть привиделась в волнах, да и та - не попалась. Или это просто пустая бутылка?
- Домой мне нужно... Я за эти семь тысяч до Воронежа доеду? Чёрт разберёт, какие тут цены.
Старик пожевал губами и привычно подхватил свои часы с земли:
- Автовокзал через три остановки, туда любой троллейбус довезёт. Не знаю я цен.
Виталик всхлипнул. Все эти часы он держался, не давал себе впасть в отчаяние, но вот сломался. Всё же двадцать лет, эмоции, гормоны, то-сё, не удержишь долго в себе... Он запинаясь, начал рассказывать старику, что неведомо как попал в прошлое. В смысле, для себя - прошлое, для остальных - здесь настоящее, а он вот так. Непонятно как.
Дед, спасибо ему и на том, не перебивал. Слушал внимательно, хоть какая-то радость.
- А Ельцин, говоришь, помер уже у вас? И то хлеб, - довольно сказал дед. - Интересная у тебя история, малый. Прямо академик Обручев и братья его Стругацкие.
- Не верите? - грустно спросил Виталик.
- Не верю! - кивнул старик. - Но допускаю. Сам люблю фантастику, только читать последнее время не на что. Вся пенсия на лекарства уходит. А по сути проблемы так скажу: если ты провалился во времени от одной травмы, то логично предположить, что вернуться поможет другая.
- То есть... Опять надо по голове получить?
- Приблизительно так. Мыслишь в верном направлении, но у тебя и так сотрясение, поэтому результат непредсказуем.
Виталик вытер слёзы. На душе было пакостно, как никогда.
- Нет, по голове, пожалуй, не надо.
- Тогда ничем помочь не могу, парень. Езжай домой, может быть, там тебя подлечат... В смысле, помогут чем. Медицина у нас ого-го! - Дед ухмыльнулся. - Дорогая только, зараза.
- Ладно, спасибо, что выслушали... Пойду я. - Виталик отвернулся и побрёл, натыкаясь на людей, на углы ларьков, толком не видя ничего и никого. Вслед ему летели мат и песня группы "Кар-мэн" из криво привязанной к крыше киоска колонки.
Домой он добрался через два дня. На месте их уютного квартала росли редкие ёлки и столь же нечастые сосны, ветер шевелил песок и обрывки газет, оставшиеся от выходивших сюда выпить окрестных жителей.
Тревожить родителей, весёлых и совсем ещё молодых, кажется, живших сейчас в общежитии и даже не знакомых друг с другом, Виталик не стал. Сказать им было нечего: здравствуйте, я ваш сын? Да ну, нахрен.
Одна из сосен показалась подходящей. Виталик вытащил из джинсов ремень, измазавшись в смоле, прикрепил его к ветке и соорудил петлю.
Страна и в лучшие времена не заметила бы потери одного заблудившегося человека, а уж летом девяносто четвёртого - и подавно.
© Юрий Жуков