Слёзы Луны

Андреев открыл дверь на крышу. Сначала прошёлся по лестнице в небеса, выше крайнего двенадцатого этажа. Прислушался к тишине. Долго возился с замком, вышел под звёзды.
Крыша плоская, ограждение по краям и - почти пуста. Только сбоку, возле темнеющей будки лифта лежит что-то. Штабель досок или связка рубероида. Пара бочек. Ремонт? Не важно.
Это всё не важно.
Соседние дома стоят рядом - протяни руку над пустотой и дотронься. Если руки длинные. Стены, балконы, окна, за которыми идёт поздний ужин или смотрят телевизор. Пьют или спят. Множество чужих людей со своими жизнями, так похожими друг на друга.
- Я уже здесь... - выдыхает он в небо. Оно молчит.
Звёзды давно неразговорчивы. Только в детстве казалось, что они что-то шепчут в ответ. Сейчас - нет. Уже давно и совсем нет. Андреев знает, что выглядит глупо, но его волнует не это. Он смотрит вверх, задрав голову. Над ним висит круглая сырная луна, с которой, как ему кажется, недовольно хмурится старик, собранный из всех этих морей грёз и кратеров Ломоносова.

- Я пришёл рассказать, как живу. Пожаловаться, не без этого... Тебе интересно?
Андреев долго молчит и только потом продолжает. Длинное некрасивое лицо его с крючковатым носом кривится.
- Она умерла... Совсем. Навсегда. И я теперь знаю, что делать. Я хочу разгадать секрет смерти. Что там, после того, как? Когда останавливается всё, что жизнь. Мозг... Хотя какой у неё, к черту, мозг?! Сердце... Что там ещё? Кровь сворачивается, да.
На слове "кровь" Андреева толкает внезапный порыв ветра. Бодает в грудь и неприятно холодит шею, словно колючим шарфом. Он не обращает внимание.
- Я же волшебник. Но не бог. Только боги знают, как оживить... Не я. Так хотя бы понять, что там. Если я пойму, я смогу написать...
- Слушай, кончай орать! - прерывает его недовольный хриплый голос. Как раз оттуда, из досок-бочек. - Люди спят. Еле нашёл место поспокойнее, так и здесь дурак какой-то!
Андреев удивлённо поворачивает голову. Достаёт фонарик и светит в направлении голоса. В прыгающем овале света шевелится нечто человекообразное. Бомж? Из-под груды грязных одеял, курток или подобной дряни выглядывает печеное яблоко лица. Дверь же заперта была, как он сюда...
- И в глаза не свети, сволочь! - Так же хрипло продолжает яблоко. - Мент, что ли?
- Да нет... - растерянно отвечает Андреев. - Волшебник я. Добрый. С луной вышел поговорить, с небом...
- Иди отсюда. Волшебник он... Или бутылку давай. Две. И стой тогда, сколько надо. - Бомж садится в своих тряпках. Порыв ветра доносит до Андреева гнетущую вонь - смесь мочи, перегара и немытого тела. - Чего встал? Два пузыря, говорю, и шамань тут до утра. Или уматывай!
Андреев растерянно молчит. Потом поднимает руки, растопыривает их, став похожим на птицу. Звёзды над головой, до этого равнодушные ко всему, начинают мигать. Одна, вторая, вот уже десятками чуть гаснут и загораются ярче. Старик на Луне кривится ещё сильнее: то ли тени так бегут, то ли не нравится ему происходящее. Порыв ветра закручивается вокруг Андреева, треплет волосы, рвёт края одежды. Волшебник начинает крутиться на одном месте, как танцующий дервиш.
Звёзды мигают над ним в странном ритме, сопровождая этот молчаливый танец.
Бомж встаёт на ноги, но помалкивает. Смотрит на начавшееся безобразие взглядом индейского вождя - равнодушно, но зорко. Дон Хуан лениво оценивает чужую практику.
- Проще можно. Домой спустился, принёс. Да и всё. Развёл тут чёрную магию... Кто у тебя помер? Жена?
Андреев останавливает свой странный танец. Он держит в обеих руках по бутылке виски, звёзды над ним медленно успокаиваются.
- Держи, вымогатель. Нет, я не женат. Кошка у меня... Как говорят - ушла на радугу? Пей. За упокой можно.
- Гля, щедрый! Ну давай... - Бомж подходит ближе и забирает выпивку. От него невыносимо смердит. - Вискарь? Ладно... Разрешаю дальше шаманить.
Он свинчивает пробку и делает первый долгий глоток. Андреев старается не дышать, но и в сторону не отходит. Так и стоят рядом - один в позе горниста, второй с опущенной головой и поникшими плечами.
- Неплохо, - отрывается от бутылки бомж. - Очень даже. Рассказывай давай. Я ж не небо, может, чего посоветую. Кошка тоже волшебная была?
- Да нет... Самая обычная кошка. Беспородная.
- Возьми котёнка, блин. Чего тут убиваться?
- Да я к этой привык... Сорок шесть лет рядом прожила, столько заклинаний извел, чтобы дольше... И всё равно вот.
Бомж сделал новый длинный глоток. На гранях бутылки сверкают звёзды.
- Фигня это всё! Я вон человека дорогого не уберёг, да и то - живу как-то. А ты по кошке плачешь.
- Слушай, а я и не сообразил сразу: как ты сюда попал? Дверь-то на замке. Сам открывал.
Бомж прищуривается, становясь похож на восточного мудреца. Вряд ли только от них так воняет, хотя кто их знает.
- А я тоже волшебник, прикинь? Здесь сегодня это... Место встречи. Которое изменить нельзя. Так что рассказывай, не сбивайся!
- Воняешь ты слишком, для волшебника-то.
- Это у меня наказание такое. Сам придумал. Раз уж ничего не смог сделать, когда надо, пусть дальше всё плохо будет. К тому же добрым меня никогда не считали. Я больше по боевым заклинаниям. Хочешь, разрушу что-нибудь? Не хочешь... Ну и хрен с тобой. Я пить буду.
- Да пей на здоровье! А рушить ничего не надо.
Бомж согласно булькает выпивкой, отрывается от бутылки, занюхивает рукавом.
- Зря ты, мужик, с небом беседуешь. Никакого прока. Я тоже верил когда-то, молился, жертвы богатые приносил. А потом в самый нужный момент - раз! И не успел помочь. Сам дурак. И никакие боги ничего не исправили.
- Так тоже бывает... - Андреев присматривается к собеседнику и, на своё удивление, видит сквозь вонючие тряпки, пропитое лицо и грязные пальцы, сжимающие бутылку, совсем другого человека. Мудрого, гордого, одетого в тёмно-синий плащ с серебряным звёздами. На груди у него отсвечивает острыми лучами камень в оправе.
Этот человек может почти всё - и ничего больше не хочет.
Так бывает. Правда, воскрешать мёртвых и этому не под силу. Остаётся наказать самого себя и вечно скитаться по миру. Как и самому Андрееву, хотя причины у них разные. Один воспевает любовь, как может, через все препятствия, видя мудрыми глазами, как неоправданно жестоки люди. Второй грустит о своём короле. О преданом по глупости друге. О рухнувшем Камелоте.
Не одни они бродят по свету, иногда сталкиваясь вот так случайно. Зачем? Да кто его знает. Зачем-то...
Звёзды равнодушно смотрят вниз, на мир, в котором есть любовь, но нет справедливости. Давно плюнувший на запах, исходящий от Мерлина, Ганс-Христиан сидит с ним рядом, свесив ноги с невысокой ограды крыши. Он отпивает из бокала приторно-сладкий ликёр и молчит.
В свете редких окон бокал кажется почти чёрным, но это не так. Ликёр густой и желтоватый, как Луна. Как будто её слёзы случайно капнули в бокал - смесь спирта, сахара и вдохновения для тех, кто не закрывает глаза по ночам. Для тех, кто теряет любимых, сохраняя память о них в вечных словах.
Внутри бессмертного Андерсена рождается новая сказка, в которой добро победит зло. И все останутся живы, даже король Артур.
Кошку только не вернуть, даже в сказке... Так бывает.
© Юрий Жуков