Шесть досок

-Что Вы от меня хотите?- голос начальника цеха срывается на истерический, отчего его рыхлое и упитанное лицо покрывается пунцовым отливом. -Я же сказал, что ничем помочь не могу!!!
-Что Вы от меня хотите?- голос начальника цеха срывается на истерический, отчего его рыхлое и упитанное лицо покрывается пунцовым отливом. -Я же сказал, что ничем помочь не могу!!!
-Ну как же так, Леонид Иванович? Дело же житейское, мирское. Надо бы чисто по-человечески помочь. Родственников у него практически нет. Жена старая, да к тому же ещё и слеповата...
-Ещё раз говорю: разговор окончен. Мне больше добавить нечего. По работе вопросы будут? Нет? Не смею задерживать!
Заболоцкий Леонид Иванович демонстративно отвернулся от механика КИПиА, как бы ставя жирную точку в их несостоявшейся беседе. Назначенный месяца три назад на должность начальника цеха после очередной кадровой чистки наверху, Заболоцкий совершенно не хотел утруждать себя несвойственными проблемами.
Из кабинета начальника цеха Прохоров вышел злой. Только здесь, вне кабинета, он характерно сплюнул на пол и чертыхнулся:- "Старый пень, чтоб тебе пусто было".
"Вот так же с тобой поступят через тридцать-сорок лет",- подумал он, пока шёл в мастерскую. В голове никак не могла уместиться абсурдность ситуации. "Каких-то шесть досок...Неужели человек их не заслужил за столько лет работы?"

На историческом отрезке времени только что по-весеннему расправился тысяча девятьсот девяносто шестой год. Год тяжёлый в целом для страны, и в частности для её граждан, так пока до конца и не понявших чудовищную фабулу происходящего. В последствии ему, как впрочем, и предшествующим годам будет навечно прикреплено название "бандитские". Череда невыплат пенсий, зарплат, пособий; хаос на всех ступеньках человеческих отношений, непонятная война в Чечне, криминальные разборки и другие факторы смутного времени многих сломили и заложили ростки самоуничтожения.
Привыкшие жить по советским меркам, когда всё наперёд расписано - многие граждане некогда могущественного Советского Союза оказались неготовыми жить по-новому и самостоятельно. Растерянные и беспомощные, они были похожи на котят, оставшихся без мамы-кошки. Единственным утешением в жизни для многих станет вечная спутница-утешительница, а именно бутылочка с наклейкой.
...Студень Михаил Адамович появился в бригаде два года назад, когда его перевели с соседнего участка, который в силу обстоятельств был расформирован. Отработавший больше сорока лет на лесопромышленном комплексе на одном месте в качестве слесаря КИПиА, он был неплохим специалистом. Весь парк первичных преобразователей, или по-простому датчиков, он знал наизусть. Поэтому на новой работе ему сразу же нашлось спокойное и тихое место. Молодые специалисты не сильно хотели заниматься настройкой и ремонтом датчиков, поскольку работа требует усидчивости, внимательности и механической точности. Им больше нравилось часами сидеть в мастерской, наперебой рассказывая про свои похождения и приключения, время от времени выполняя оперативную работу в цеху.
"Какая смешная и необычная фамилия"- подумал Прохоров, записывая нового работника в табельный журнал.- Надо же. Студень...
Родом Михаил Адамович был где-то с Белоруссии. Высокий и суховатый, с широким лбом и лысоватой в силу его лет макушкой, шестидесятилетний Михаил Адамович выделялся и своим поведением в коллективе. Постоянно заикающийся, с расстроенной моторикой и заметным дрожанием рук при беседе, новый работник сильно комплексовал и тушевался. Скорей всего сказывалась разница в возрасте между другими членами бригады. По характеру Студень был больше похож на рака отшельника, и сразу после утренней планёрки в бригаде, во время которой его словно не существовало, он тут же уединялся в свою мастерскую на весь день. График ведомственной и капитальной поверки он вёл без замечаний, поэтому особых проблем не было. До поры, до времени...
Через некоторое время за настройщиком приборов стали замечать пристрастие к спиртосодержащей продукции.
-Да у него в ящике бутылочка стоит,- поделилась своими наблюдениями Марина, сидящая в лаборатории по ремонту и наладке напротив Студеня.
Марина со знанием дела выпустила папиросный дым, и в эти минуты была похожа на прожжённую и матерую женщину. Про таких говорят - в горящую избу войдёт и коня на скаку остановит.
-Я с ним поговорю,- сразу отреагировал Прохоров.
О чём они разговаривали, так и осталось секретом, но на определённое время Студень завязал с употреблением спиртного на рабочем месте. Примерно через год история вернулась на свой круг.
-Я боюсь с ним находиться в лаборатории,- призналась Марина Прохорову во время очередного перекура.- Он какой-то странный стал.
-В смысле?
-С ним что-то в не порядке,- Марина затянулась папиросным дымом, пытаясь унять волнение. - Адамыч сегодня про инопланетян рассказывал.
-Про кого?- усмехнулся механик КИПиА.
-Про инопланетян. Они, говорит, уже как неделю к нему в квартиру залетают. Двое их было. Тарелку свою они поставили как раз в зале на столе. Сами-то метра полтора ростом. Зелёненькие...
Прохоров растерянно вздохнул. Такого ему слышать ещё не приходилось:
-Ну и...
-Звали, говорит, его с собой. Обещали показать свою планету.
Марина пустила дымное кольцо, и, наблюдая за ним, смотрела сквозь него на механика:
-И просто страшно становится. Он же в это верит и меня пытается убедить, что эти пришельцы к нему наведываются.
У Прохорова в голове было такое же сизое облако задымлённости от услышанного.
-Ну и дела. Ему пить надо меньше. Совсем испортился.
На время эта история забылась. Однако вскоре Студень вновь проявил себя. Он не вышел на работу один день. Другой. Потом появился. Растерянный и поникший, с чувством глубокого раскаяния и вины.
-Чтоб это было в последний раз,- грубо отрезал Прохоров после беседы с работником, зная причину отлучки работника на рабочем месте.
-Д-дда-аа. Бо-о-о-льше не-е-е по-по-вторится,- Студень заметно сгорбился от неприятного разговора, привычно заикаясь и пряча глаза.
Родственников, судя по разговорам, у Адамыча не было. Он жил со своей женой в старенькой двухкомнатной квартире. Жена Адамыча в силу возраста страдала нарушением зрения, и её через чур утолщённые очки смотрелись как-то необычно и немного смешно...
Весной девяностого шестого года Адамыч, как сокращённо называли его в бригаде, снова не появился на рабочем месте. Сразу после работы Прохоров зашёл к нему домой и узнал страшную новость. Адамыча убили в парке, куда он любил ходить после работы и на выходных днях. Его нашли в отдалённом месте парка, на скрытой от чужого взгляда старенькой скамейке. Со стороны могло показаться, что человек просто задремал, неуклюже завалившись на один бок. На самом же деле необычная поза была связана с тем, что в сердце старика был воткнут нож.
Так это и осталось загадкой - чем же мог провиниться так человек, при том безобидный и тихий, что закончил свою жизнь так странно и жестоко.
Кроме старой жены, у Адамыча больше никого не было. Похороны полностью легли на бригаду и в частности на Прохорова. Экономический хаос девяностых годов ещё долго будет напоминать о себе, когда денежные знаки были дефицитом, который плюс ко всему ещё и сгорал в очаге инфляции...
-Леонид Иванович,- обратился к начальнику цеха Прохоров на следующий день после смерти Студеня. - Надо бы гроб организовать. С профсоюзом я уже договорился- автобус и машину песка для подсыпки могилы обещали выделить.
-А я при чём?- сразу пошёл на попятную начальник. -Я гробами торгую что ли?
-Ну, позвоните в лесопильный цех. Шесть досок то найдём наверно. Всё таки человек отработал на предприятии больше сорока лет.
-Ни куда я звонить не буду. Разговор окончен. Что Вы от меня хотите?...
Выйдя из кабинета, Прохоров не мог успокоиться, мысленно пытаясь разобраться в ситуации:
- "Вот отдашь свою жизнь на нужды родного предприятия, а тебе не то что грамоту, даже шесть досок на гроб не смогут найти. И было бы где их искать. Страшно подумать - на лесоперерабатывающем комплексе не могут гроб организовать".
Однако выход был найден. Выделяемый на все киповские участки на технические нужды спирт в этом месяце решено было не выдавать. Все двадцать литров чистейшего спирта пошли на организацию похорон, в том числе и на гроб из фанеры. Да и чего скрывать - даже осталось на девять и сорок дней, чтобы помянуть по-человечески. Памятник Адамычу сделали из сверкающих на солнце листов заводской нержавейки, которую выделил начальник слесарной службы. Специально подготовленная поверхность нержавейки напоминала снежный иней от первого заморозка.
После похорон был скромный поминальный ужин на квартире убиенного. Каждый в силу возможностей вкладывал частичку помощи в организацию поминок. Кто-то привёз со своего гаража запасов консервированных банок с соленьями. Собранная и отправленная накануне рано утром группа работников уехала на рыбалку, чтобы к вечеру привезти улов окуней, которых пожарили и из которых сварили запомнившуюся на всю жизнь наваристую уху.
Когда прошли похороны и связанные с этим организационные моменты, через неделю в мастерскую зашёл мужчина в годах.
-Где бы мне механика найти,- немного тушуясь, спросил он.
-Я механик,- отозвался Прохоров, - чём дело?
-Можно с вами переговорить?
Они вышли из мастерской. Через минут десять Прохоров появился в бригаде и поведал про странного гостя.
-Кто это был?- спросила Марина.
-Ты не поверишь. Это брат его.
-Как брат? Так его даже на похоронах не было, да и не слышала а я про брата,- удивилась прибористка.
-Да вот так. Оказывается, есть брат. Я, говорит, хочу получить инструменты родственника. Вроде как так полагается, типа вещи его забрать. Ящик Адамыча я ему открыл, да там кроме заваренных пассатиж и отвёртки нечего и не было.
-Взял?
-Взял. Зачем они только ему? Ещё и противогаз прихватил.
...Прошло столько лет, и вот почему то сейчас вспомнилась эта история из жизни, которая случилась в это же время, в уже далёком девяносто шестом году. Вскоре список людей с которыми пришлось работать вместе пополнится новыми жертвами, ставших заложниками исторических перемен, и которые не нашли в себе силы противостоять переломным моментам. Впрочем, это совершенно другая история.