Вот вы говорите негры, негры... Большинство в быту с ними и не сталкивалось, некоторые даже и не видели ни разу в жизни. Расскажу про реальный конфликт с ними.
Был я в 90-х студентом и жил в межвузовском студгородке, что в Питере на Новоизмайловском проспекте. Девять или десять девятиэтажных корпусов, длинной метров под сто, коридорная система, в концах душевые и туалеты, в середине - общая кухня.
Сам жил в корпусе своего института, подруга моя жила в корпусе педагогического института. Педагогическая общага - это отдельная песня души и тела. Девять этажей, забитых женскими особями по две, а то и три одной комнате. Разной формы, красоты и доступности. Хочешь - пианистка, хочешь - географичка. И главное - задаром.
Как-то у подруги соседка уехала, пошёл я к ней переночевать. Остаться тогда на ночь, если память не изменяет, стоило 120 рублей (120 000, если кто помнит), деньги при входе давались вахтёрше, которая была в доле с комендантшей. Нет денег - в 23.00 обязан покинуть общагу, и секс по расписанию. Не успел - свободен. Бывали случаи, что и с милицией облавы устраивали, что бы выявить нарушающих режим. Не хочешь платить - лезь ночью по простыням или разрабатывай спецоперацию по отвлечению вахтёрши.
Вечер был как вечер, поужинали и в койку. Только было слышно что за стеной соседи бухать собрались. А соседи там были необычные для нашего северо-запада в частности и России в целом. Пара. Якутка и эфиоп. Якутов по программе помощи жителям крайнего севера устраивали в институты, а эфиопов даже не знаю по какой программе. По какой-то своей, эфиопской. Может он и не эфиоп был, потому что говорил в том числе и по-французски. Он был чёрный. Не как гуталин, а как хорошо обжаренный кофе. Регулярно к нему в гости заходили такие же чёрные приятели.
Вот и сейчас смотрю - закутанные как капуста, в несколько слоёв и до бровей, негры идут и звякают водкой в пакете. Что-то отмечать собрались. На одном целых две шапки. Ещё у одного поверх жилетки и пуховика ещё и плащ нацеплен. Ну просто остатки армии Паулюса под Сталинградом.
В нашем институте целая общага имелась для иностранных студентов, распологавшаяся на углу Фонтанки и Измайловского проспекта (не путать с Новоизмайловском, где происходила история с неграми, это другой район). Кого там только не было. И пакистанцы, и вьетнамцы, и афганцы, и африканцы, в которых никто не разбирался, откуда они. Черные и чёрные. Разнообразнейшие международные связи.
Я как-то с одним афганцем разговорился. Уже лет семь в России жил, но по-русски говорил с трудом. Как учился - вообще не понятно. Работал на Сенном рынке, шмотки из Турции таскал.
- Ты почему, - спрашиваю, - в аспирантуру пошёл? Почему домой не едешь?
Стояли мы на небольшом балкончике в конце коридора и курили. Я - табак, он - анашу. У них, кстати, всегда было.
- Вот, посмотри, - говорит он и обводит вокруг рукой, - что ты видишь?
- Город вижу, - говорю, - река Фонтанка, Измайловский собор, проспект (бывший Вознесенский), люди, грязь, холодно. Питер.
- Вот, - говорит он и замолкает.
Ну молчит и молчит. И я молчу, думая про себя, что в ноябре в Питере даже мне неуютно, а у него там круглый год, если хочешь - гранат ешь, хочешь - арбуз, а хочешь - алычу. А у нас слаще мороженой клюквы зимой хрен что найдёшь.
Докурили и он, додумав, произносит:
- Здесь - люди. Много их. А у меня дома из окна выглянешь - осёл мёртвый лежит. Тут лучше.
Перенесёмся обратно к истории с неграми. Декабрь, другая общага, холодища на улице не реальная, - 20 точно днём было, к вечеру морозец с ветром накатил.
У нас дело уже ко сну идёт, а за стенкой разговоры, шум, стаканами звякают. И подруга начинает возмущаться. Ей мол к первой паре, не выспится она, а мне к третьей, я спокоен.
Да и вообще я спокоен потому, что в нашей общаге нравы были пожёстче. Там пацаны в основном были.
Если кто-то бухает, подойти можно было только с одним вопросом - что бы налили. И наливали без вопросов.
Я когда в первый день приехал туда, пили, помню, сначала самогон на женьшене настояный, потом пиво. А потом полохо помню, потому что сосед ночью стащил меня за ногу с кровати на пол, положил туда какую-то местную шалаву и трахал, пока её парень бегал и стучался по комнатам, выясняя где та Лена. Сломал несколько дверей, а Лена под кроватью пряталась.
Ну или сидишь, готовишься к экзамену, справа идёт пьянка, слева - чемпионат по Контре или третьим Героям. Орут с двух сторон как на чемпионате мира по футболу. А ты в три ночи с этой пьянки пришёл, а экзамен в девять утра и есть ещё время подготовится.
А ей, подруге, видите ли не спится. А у нас через комнату жили металлисты. Так когда они бухали, прибегали из соседнего корпуса с просьбой музыку потише сделать. Так что мне было пофигу, привык. Помню как-то на концерте у колонки заснул.
Слышу за стеной гитару расчехлили. И звуки настройки "тинь-тинь-тинь", "баау-бау-бау".
Тут уж подруга села на кровати и говорит:
- Спать невозможно, ты же мужик, иди разберись!
Ну всё, думаю. Если не пойду, то с утра секс точно не светит. К вечеру наверняка отойдёт, но с утра - не факт, совсем не факт.
Одеваюсь и размышляю что у нас, в нашем общежитии, в комнате целых две гитары. Сама же приходит, просит что бы в четыре руки сыграли что-нибудь и всё в порядке, не думает что кому-то мешаем с нашими посиделками. А тут двойные стандарты. Но секс на кону. Тут уж надо яйца в руки брать и и включать мужика.
Выхожу в коридор, холодища жуткая, на окне в конце коридора, с внутренней стороны, лёд и иней. А через него одинокий фонарь. Закуриваю, что бы обмозговать с чего начать разговор. Был бы выпивши - не проблема. А я трезвый, как инеистое стекло.
И тут от соседей слышится мелодия. И кто-то с тягучим, как дёготь, акцентом начинает выводить "Снееег да снееег кругооом, путь далёёк лежиит. В той степииииглухооооой замерзааал ямшииик".
Стою я в общаге, в конце коридора, и слышу как негры в декабре поют про ямщика, вкладывая всю свою чёрную душу в песню.
Ночь, улица, фонарь и негры. Блоку бы понравилось. Искренне, честно, с надрывом, но не громко звучало: "И умолк ямщик, кони ехали, а в степи глухой бури плакали".
И финальное "Трунь".
Не стал я к неграм в комнату стучать и просить прикрутить громкость. Вернулся в комнату. Смотрю - подруга спит. А за стеной, слышу, по корпусу гитары пальцами забарабанили и в несколько голосов затянули что-то африканско-заунывное. Думаю что пели про родину, прерии, жирафов и закаты Солнца над красной африканской землёй.
Ложусь и думаю. Подруга уснула и отлично. А то я один и трезвый, а их там четверо пьяных. Все высокие, жилистые. В лучшем случае послали бы не задумываясь. Русский они хорошо знают.