Семеро против одной. Или, вы верите нашему суду?

Есть два способа разложить нацию: наказывать невиновных и не наказывать виновных".  (Фридрих Энгельс) Наверное уже нет в России человека, который не прошел через судебную систему. Это может коснуться каждого, завтра ты купишь машину, дачу или ещё что-либо и столкнешься с такими проблемами, которые 90% нашего населения не сможет решить. Потому что -  будет тишина! И рядового человека, никто не услышит.




    Дело Долиной против Лурье показало: российский суд сегодня - это не орган правосудия, а механизм узаконивания решений, где человеческая трагедия невиновного - всего лишь побочный эффект. Как судебный "конвейер" практически узаконил грабеж добросовестного покупателя.Представьте конвейер. На него поступает иск. Механизм, состоящий из семи человек в мантиях, последовательно, не моргнув глазом, штампует на нём одно и то же решение. Ни один из семи не останавливает ленту. Ни один не задаётся простым вопросом: "А что будет с человеком, против которого мы всё это затеяли?" Это не фантастика. Это судебная система в деле Ларисы Долиной и Полины Лурье. Семь судей трёх инстанций сделали вид, что не замечают главного: защищая одну жертву преступления, они сами совершили акт правового насилия над другой.Часть 1 Анатомия "юридического тунеллинга": почему семь - не мудрее одногоПринято считать: чем выше инстанция, тем глубже анализ. Чем больше судей, тем меньше риск ошибки. Дело Лурье разбивает этот миф.Суд первой инстанции (один судья): Видит узкую задачу - применить статью 179 ГК РФ ("Сделка под влиянием обмана"). Факт мошенничества против Долиной доказан в уголовном деле. Вывод: иск удовлетворяем, квартиру - Долиной. Вопрос о деньгах Лурье - это "другое дело".Апелляция (три судьи): Проверяет формальную правильность выводов первого суда. Да, процедура соблюдена, нормы применены верно. А то, что покупательница остаётся на улице? Не наша компетенция. Мы - про закон, а не про "справедливость".Кассация (ещё три судьи): Смотрит на "единообразие судебной практики". А практика такова, что вещь возвращают жертве обмана, а добросовестный приобретатель пусть сам выкручивается. Так делали всегда. Значит, и мы так делаем.Итог: Семь судей не ошиблись в законе. Они совершили системное предательство духа правосудия. Каждый сделал вид, что проблема Лурье - это не его уровень ответственности. Они не принимали решение о человеке - они штамповали юридический алгоритм. И это страшнее любой единичной судебной ошибки. Часть 2 Безнаказанность как система. Почему суд чувствует себя в безопасности?Судьи абсолютно защищены. Их решение - "законное и обоснованное". Они не несут материальной ответственности за то, что, отобрав у Лурье 112 миллионов, не позаботились о немедленном их возврате. Их карьера зависит не от мнения Полины Лурье, а от мнения председателя суда и квалификационной коллегии, где царит корпоративная солидарность.Это порождает чудовищный феномен: судебную безответственность. Когда не за ошибку, а за равнодушие к последствиям - не следует никакого наказания, система начинает воспроизводить его на потоке. "Телефонное право" здесь даже не нужно. Достаточно права тишины - права системы молчаливо и единодушно игнорировать кричащую несправедливость, прикрываясь буквой закона.Что это если не преступление грубое правонарушение - в бездействии?Говорить о прямой коррупции в таком громком деле - наивно. Реальная коррупция здесь - коррупция принципов. Это когда суд, видя диспаритет сил (всемирная знаменитость с лучшими адвокатами против обычной гражданки), даже не пытается этот дисбаланс скорректировать. Это когда публичный статус одной стороны незримо присутствует в зале суда, влияя не на приговор, а на глубину осмысления последствий. Или просто судье не понравился человек, а в следующей инстанции по безразличию, автоматически, выделяя по одной минуте на рассмотрении дела узаконивают решение.Преступная ситуация возникает именно здесь: когда система, состоящая из семи человек, единогласно решает не замечать проблемы. Это сговор не людей, а алгоритмов, сговор равнодушия. И он куда страшнее, потому что его нельзя доказать, но его последствия - разрушительны.Что делать? Ломать конвейер.Требовать человеческого измерения. Необходимо на законодательном уровне вменить судам обязанность в рамках одного дела рассматривать вопрос о немедленном восстановлении положения добросовестного приобретателя. Если отняли вещь - тут же присуждайте деньги. Суд должен решать судьбу человека, а не двигать бумаги.Ввести публичную оценку таких решений. Квалификационные коллегии судей должны публично оценивать не только ошибки в процедуре, но и социально-экономические последствия решений, порочащие звание судьи. Решение, оставляющее человека на улице, должно быть карьерным риском.Менять ГПК. Надо законодательно закрепить приоритет защиты добросовестного приобретателя в подобных сделках, особенно если продавец уже получил деньги (пусть и не лично, а через мошенников). Риск мошенничества должен нести не случайный покупатель, а тот, кто изначально доверился аферистам, или государство через систему компенсаций.Гражданское общество - как контролёр. Только непрерывное внимание к таким делам, сбор подписей, освещение в независимых СМИ создают единственный действенный рычаг давления - репутационные издержки для всех участников конвейера бездушия.Семь судей против Полины Лурье - это не аномалия. Это норма работы системы, лишённой человеческого измерения. Они сделали вид, что не заметили проблемы, потому что система позволяет им это делать. Пока суд остаётся безответственным конвейером по штамповке решений, любой из нас завтра может оказаться на месте Лурье. И тогда семь судей в мантиях также единогласно сделают вид, что не видят нашей трагедии. История Полины Лурье - это не частный спор о квартире. Это тест на человечность для всей судебной системы России. Пока что система этот тест с треском провалила.Может пора вводить работающий механизм ответственности судей? Почему, допустим врач - хирург, совершив ошибку несёт уголовную ответственность, а судебная система переломав судьбы тысяч людей, в реальности остается безнаказанной?И тогда у нас будет гораздо меньше судей - миллиардеров, которые искалечили судьбы людей.