Синий фургон

Утро выдалось туманным и уже по настоящему теплым. Синий фургон бесшумно скользил по пустынным улицам, выныривая, и снова исчезая в густой влажной пелене.
Сегодня я впервые на дежурстве.

Так странно. Предметы теряют свою привычную форму, становятся загадочными и незнакомыми. Стираются четкие грани. Те, которые мешают видеть. Не просто смотреть - это могут все. А именно видеть. Что-то кроме.
Первый шаг - наблюдать. Идеальное время для созерцания это ночь. Ночью можно увидеть мир таким, какой он есть. Настоящим, не искаженным иллюзией света и определенности. Но только для себя. А туман, он сродни ночи. Серо-белый клубок, искажающий уродливое здание реальности. И простейший способ для того, кто хочет глянуть сквозь. Конечно, это возможно и днем, но слишком уж много подсказок дают лучи первого .
Хотя зачем это людям? Особенно сегодня, когда у них выходной. Очередной праздник в честь очередного Бога. Часть из них искренне верит в него, другая - притворяется. Большинству же, как всегда, все равно. Главное, чтобы не вторгались в их маленький мирок. Пусть тесный и душный, но зато свой. Тонкая скорлупка, жалкое подобие защиты от чего-то большого и вечного.
И постоянный крик, до хрипоты в горле - Я есть! Я нужен! Я живу!
В такие дни он громче, чем обычно, пытается заглушить голос одиночества. Щемящего, саднящего, убиваемого всевозможными способами. Но все равно оживающего в толпе. Среди множества таких же людей с двойным дном, балансирующих между уверенностью и страхом. Они боятся остаться наедине с собой, оборвать тонкую ниточку. Паутинку между душой и жизнью, той, что кипит за окном...

- Они действительно боятся. И это естественно. Ветер рождает волны в море и гнет траву к земле. Но разве это значит, что море ничтожно, а трава боится ветра? Да и сам ты, давно ли поборол это? - голос Айхо, как всегда спокойный и немного отстраненный, прервал мои размышления.
Я словил на себе взгляд Старшего, и почувствовал, как розовая краска простейшей эмоции заливает лицо. Он читает мои мысли, как открытую книгу, особо не напрягаясь. Значит, во мне действительно еще живет часть человеческой души. А я рассуждаю так, словно считаю себя высшим существом. Наверное, я смешон в своих избитых истинах, да и не уверен я вовсе, что по праву занимаю это место в синем фургоне. Не могу без эмоций относиться к ним. Люди, все они трусливые и тщеславные... Черт, а ведь Айхо наверняка продолжает отслеживать нить моих мыслей. Ну и ладно, не могу же я перестать думать.
Точно соглашаясь со мной, Старший замолк. А когда через минуту продолжил, то мне показалось, что голос его стал мягче.
- Сегодня будет тяжелый день. День, когда большинство людей окажутся предоставленными себе и смогут получше рассмотреть свои мысли в зеркале одиночества. Отражение многим не понравится и паутинка связи с большим миром обязательно разорвется. С тем, чтобы завтра возникнуть вновь. И заискриться в лучах сиюминутного солнца... - вдруг его речь прервал мелодичный звон. Словно множество маленьких звоночков вплели нити своих голосов в полотно тишины. А может, хрустальный шар разбился на тысячи осколков...
- Или не возникнуть уже никогда. Как сейчас. Посмотри на зеркало импульсов. Что скажешь? - похоже, Айхо решил проверить мои способности.
Что ж, попробуем. Я взглянул на прозрачную поверхность зеркала. Неприметное до этого красное пятнышко расплывалось, образуя беспорядочные ломаные узоры. Я вгляделся.
- Девушка, молодая. В мае было бы двадцать. Это произошло несколько минут назад. - я вопросительно посмотрел на Старшего. Айхо кивнул.
- Сможешь сориентироваться без сканера пространства?
- Думаю, что да.
- Тогда выезжаем!
Я прощупал серую нить канала, ведущего к нужному месту, и съехал с дороги.
Каналы никогда не совпадают с асфальтными шоссе. Они ведут прямо к цели, не огибая ее. Не создавая чужих маршрутов. Ничего лишнего, только путь.
Вокруг замелькали бетонные глыбы высотных скворечников. Фургон летел сквозь, разрывая вокруг себя пространство, на долю секунды обнажая стандартные внутренности холодных лабиринтов сооружений, называемых домами. Лабиринтов, потому что большинство людей заблудилось в них по собственному желанию. И навсегда.
Вскоре я остановил фургон возле одного из высотных домов, очевидно недавно построенного. Его стены еще не успели поблекнуть, а чахлые деревья-карлики под окнами явно не желали тут приживаться.
Я не ошибся с выбором канала. Возле одного из подъездов уже стояла милицейская машина. Люди обступили фигуру, замершую на земле.
- Наши вечные спутники. - Айхо грустно улыбнулся. - Что-то быстро они сегодня. Обычно приезжают позже, когда наша миссия уже завершена.
Мы просочились сквозь собравшуюся вокруг толпу. Конечно, нас никто не видит. Но все же люди что-то чувствуют. Толпа неосознанно раздвинулась, пропуская нас к месту. Почему-то картина чужой смерти всегда вызывает повышенный интерес, в то время как чужая жизнь обычно оставляет равнодушной. Наверное, притягивает ощущение произошедшей перемены, трансформации жизни во что-то другое, неизвестное и пугающее. Чуждое этому миру.
На земле лежало тело девушки, той самой, которую отразило зеркало. Шея неестественно вывернута, руки поджаты под себя. Изо рта струился алый ручеек.
- На шестом она жила, в пятьдесят первой. - старушка в светлом платочке нехотя отвечала на стандартные вопросы милиционера.
- Сама, сама, только кот у нее был. Большой, рыжий такой. Все по двору шастал. Где родные - не знаю. Квартира то не ее, снимала, значит.
- Да, это я ее нашла. - старушка замолчала, и зачем то добавила, - первая. Только не шевелилась она уже. А выпрыгнула из своего окна - вон оно, открытое до сих пор.
- Почему, не знаю. Объелась, наверное, какой то дряни. Мой внучек тоже...- но милиционер не стал слушать историю про внучка и перешел к следующему соседу.
- Так и собираешься глазеть по сторонам? А у нас, между прочим, уйма работы. - Айхо уже что-то выискивал среди редкой молодой травы и белесых окурков. - присоединяйся!
- И не обращай внимание на окружающих. Для них - это всего лишь зрелище. Присмотрись к настоящему пространству.
Я вгляделся и увидел. Не сразу правда. Но чем тусклее становился многолюдный двор, тем явственнее они проступали сквозь желтые клочья тумана.
Осколки. Еще теплые, они пульсировали, продолжая источать последние лучи жизни.
Короткой и несчастливой, по человеческим меркам.
- Нужно собрать их. Может, получится... Должно получиться!
Осколки нестерпимо жгли кожу, а руки покрылись глубокими порезами от острых зазубрин, и непрерывно саднили.
- Чужая боль. Только на ощупь. - в полголоса проговорил Айхо.
- В каждом из них - маленький кусочек жизни. Только присмотрись по внимательнее.

Я взял в руки крупный треугольный осколок, и он вспыхнул, отражая кусочек жизни.

Маленькая девочка сидит у окна. И ждет. Как всегда ждет. Неужели наступил этот день? Бабушка сказала, что сегодня приедет мама. Прошло уже три года с тех пор, как она уехала. Практически сразу после того, как папы не стало. Уехала куда то далеко, может быть, даже за границу, зарабатывать деньги. Иногда, она присылала немного, и тогда в старой квартирке начинался праздник. На время забывались и ее болезнь , и маленькая бабушкина пенсия. Устраивался маленький пир. А еще, вспыхивал огонек радости.
Она не забыта, мама помнит о ней.
Дверь открылась и вошла бабушка, с конвертом в руках. Сколько раз за вечер они перечитали этот белый лист, исписанный неровным почерком! Мама писала, что выходит замуж. И обязательно заберет их к себе. Нужно только подождать.
И они ждали. Бабушка сколько могла, хранила этот теплый огонек. Каждое утро в комнату проникал светлый лучик надежды. За день он блек и уменьшался, а к вечеру и вовсе пропадал. А однажды утром лучик заблудился и не пришел.
Прошел год. За ним еще один. И еще... Мама так и не появилась.
Не нужна. Значит, она не нужна. Мама отказалась от нее.
Значит вот откуда этот осколок.
Позднее, после смерти бабушки, единственного близкого человека, она нашла последнее письмо от мамы.
" ...Вы должны понять. У меня другая семья, другая жизнь. А она так привыкла к вам. Вы не волнуйтесь, я буду помогать ..."
И действительно. Теперь она это понимает.
Зачем маме старая свекровь и больная дочь?
Болезнь обнаружилось не сразу...только через несколько лет, когда оказалось, что она отстает в развитии от других детей. А еще - не может ходить. Мама не хотела в это поверить.
Вечером, когда бабушка приходила с работы, они спускались во двор и сидели на скамейке. Темнота скрывала внешнюю ущербность, и она наслаждалась прямоугольником темного неба, накрывавшего колодец домов. А еще, она училась ходить. Точнее передвигаться. Сама, без помощи бабушки. Далекие звезды освещали дорожку, изрисованную мелом, и ей иногда казалось, что где-то там есть и ее звездочка. Нужно только суметь отыскать ее. И тогда все переменится.

А вот еще осколок, его острые края мерцают розоватым светом. А сам он похож на сердце, вытесанное из стекла.

- Ты что, действительно думала, что у нас что-то может быть? Я с тобой общаюсь только из жалости. Слышишь? Из жалости! - его красивое лицо сейчас исказилось, и гнев вытеснил мягкий блеск глаз, который так привлекал ее. - И перестань за мной ходить. Ребята уже смеются.
- Ты стесняешься меня?
- Да. Если хочешь - стесняюсь. Все думают, что я не могу себе найти нормальную девушку, а не такую... - он не договорил.
Она не заплакала. И ничего не ответила. Просто отвернулась, когда он выходил из квартиры.
Этому человеку она отдала часть своей души, а он так легко выбросил ее.
Как ненужный хлам.
Не нужна. Она ему не нужна.

Несколько округлых осколков, чем-то похожих. Вязкая, темная глубина притаилась внутри.

Она уходила не сразу. Сначала искала убежище в пещерах иллюзий, чужих мирах, красивых и ярких. Мирах, где благородство не пустой звук, а жалкая форма не калечит глубокое содержание. Мирах несбывшихся грез и чужих звезд.
Фильмы, книги, виртуальная жизнь. И с каждым шагом, сделанным туда, ей все меньше хотелось возвращаться обратно. Уж слишком разительный контраст, резкая смена целительных полутонов и недоговоренностей на изломы существующих правил. Тех, которые люди почему-то называют настоящей жизнью. Жестокость, равнодушие, обман, бессмысленность гораздо легче впитываются в застывшем монолите обществе.
Обреченность на вечную гонку. В никуда и ни зачем.
Были и химические миры. Они тоже изменяли невыносимую реальность, вплетая в нее удивительные образы. Но ей они не подошли. Собственные мысли, искаженные инородными веществами, оказались еще страшнее. Эффект быстро исчезал, а возникающие образы становились от раза к разу все никчемнее.

Ей стала все чаще приходить в голову одна и та же мысль.
Зачем куда то убегать, чтобы потом возвратиться? Зачем искать то, чего просто нет?
Как стать нужной этому миру, если он не нужен тебе? Никто в нем.
Может, легче просто уйти?
Насовсем.

- Давай посмотрим, что ты насобирал. - В тоне Старшего мне почудилась насмешливая нотка.- Складывай их сюда. - Он подставил ладони.
- Ты выбрал самые яркие осколки. Те, что режут глаза. А я собрал остальные. Теперь, самое сложное. Соединить их. Это куда больнее, чем собирать.
Он приблизил руки к лицу и закрыл глаза.
- Накрой мои ладони своими. - Я прикоснулся к осколкам и почувствовал, как они зашевелились, соединяясь в нечто единое.
- А теперь забирай! - Я отнял ладони, и в ту же секунду Айхо вдохнул в шевелящуюся угловатую массу новую жизнь. Его лицо перекосила судорога, волна неведомой мне боли накрыла прозрачную фигуру.
Но в его руках засияло чудо. Тысячи разноцветных граней одновременно вспыхнули, превращая маленький шарик в настоящее солнце.
Настолько неожиданно, что я ослеп. Но только на минуту.
А когда зрение восстановилось, шар уже почти исчез, растворившись в весеннем небе.
- Что с ней будет дальше?
- Сейчас ее заберут в морг. - Я обернулся и увидел, как санитары перекладывают тело на носилки.
- А с тем хрустальным клубком, который ты окрестил шаром жизни... - Айхо сделал паузу. Он снова читал мои мысли, но мне уже не было до этого дела. - С ним... не знаю. Этого никто не знает. Главное, что он продолжает быть.
Я закрыл глаза.
- Мне кажется, что он станет частью облака, парящего над бушующим океаном. И прольется на его воды грозовым майским дождем. Чтобы изумрудной волной промчаться к берегу, и усеять песчаный пляж прозрачными брызгами.
А когда снова открыл их, то встретил удивленный взгляд Айхо.
- Возможно, ты и прав...- он замолчал.
- Но нам нужно торопиться. По-моему, появился новый импульс..


(с) Наив