МЕЧТА

...

У каждого была, есть и возможно останется в жизни мечта. Кому Анжелина Джоли, кому пиво холодное, кому Хаммер. Одно время и у меня в жизни была мечта. И не просто мечта, или там Мечта, а МЕЧТА, большими жирными буквами. Которая так и осталось мечтой, хотя имела все шансы исполниться, что, согласитесь, для МЕЧТЫ большими жирными - редкость. А дело было так:

В конце лета оказался я на поисковом участке под названием Розовый. Находился он в истоках рек Охота и Кухтуй, далеко к северу от поселка Охотск, на хребте Сунтар-Хаята. На участке проводились детальные работы. Практически это означает, что там расставили пронумерованные колышки по углам правильной сети 40х100 метров, невзирая на пересеченную горную местность, покрытую сплошными каменными осыпями с редкими пятнами кедрового стланика. Вызвал меня (я свои плановые работы сделал и на базу накануне вернулся) и.о.начальника партии, некто Шмигириллов, и говорит: лети-ка ты со своим студентом-практикантом на участок. Вертолет завтра. Людей оттуда всех заберем, а вас высадим. Палатки там стоят, продукты есть. Отберете пробы по первичным литохимическим ореолам (оно тебе надо - голову морочить, что это такое?). Работы недели на две-три. Больше отправить некого. Но сделать надо, кровь из носу, планы и объемы должны быть выполнены, а иначе премии всей партии не видать и тебе не поздоровится! Тем более, материалы по ореолам нужны, как воздух! Так и заруби себе на носу!


Ну чего же непонятного. Зарубил. Утром вертолет. Прилетаем туда. Кто летал, тот знает - суета, вертолет ревет, винты крутятся, бортмеханик отгоняет от хвоста, что бы под задний не попали, беготня с мешками, рюкзаками, ящиками и спальниками - скорей, скорей! Приподнялся вертолет, наклонился-разогнался - и улетел.

Затих поднятый ветер. Встаем, отряхиваемся, берем рюкзаки со спальниками, рацию, идем на лагерь, в палатку. Там положили шмутки и на лабаз (навес на ножках, для хранения продуктов) - чего там есть поесть. А там, как выяснилось, не особенно. Два мешка муки, начатая бутылка подсолнечного масла ну и по мелочи: соль, лавровый лист, перец и единственно горчицы изрядно, пачек 40. Пошукали по палаткам, нашли еще пару начатых пачек с заваркой и пол-литровую банку с остатками сахара.

На вечерней связи докладываю, так и так, устроились на месте, но с продуктами скорее нет, чем есть. И.о. начальника отвечает: ничего, приступайте к работе, продукты привезем ближайшим вертолетом, диктуй заявку, что надо. Ну, молодости свойственен оптимизм, продиктовал...

Встаем утром. Чайку попили, тем более что-то еще в маршрутных рюкзаках осталось с предшествующего обеда. Погода пасмурная, но радует хорошая компания: я, студент, пустой лабаз и две тысячи двести колышков, где с каждого надо взять по пробе. Чем быстрее, тем лучше. До колышков идти километра три. Приходим. Процесс простой: нужно на каждом колышке взять по камню на анализ: обколоть его молотком до 200-300 граммов, в полевой дневник записать и бумажку-этикетку заполнить, с какого именно колышка камень и как называется, положить камень с бумажкой в мешочек, мешочек завязать и в рюкзак, а рюкзак принести на лагерь для последующей вывозки собранного в лабораторию. Как и во всяком простом деле, тут есть свои сложности: если сильно камень обколешь, то может на анализ не хватить. Поэтому обкалываешь с запасом и реально получается камень граммов на 400 приблизительно. Кроме того, обколоть надо так, что бы со всех сторон были свежие, невыветрелые сколы - а добиться этого не всегда легко. А если рядом с колышком разные камни лежат, то с каждой разновидности надо брать отдельно - для этого лично я тут и вроде нужен, чтобы определить, разные здесь камни или одинаковые. Если (а так почти всегда) разные, с колышка приходиться брать на анализ по 2-3, а то больше, камней. Воистину - во многия знания многия печали.

Первую пару дней мы шиковали: лепешки пекли на масле и пили чай с сахаром. На третий день забрали рацию и перебрались поближе к колышкам (там палаточка двухместная стояла), чтобы в лагерь не ходить, поскольку далеко и тем более ничего там съедобного не осталось, кроме горчицы (муку мы с собой уперли, в палаточку).

На третий-четвертый день я, как ответственный руководитель отряда, уже всерьез призадумался. Жрать, кроме муки, нечего. На базу партии - она была километрах в пятидесяти- не уйдешь, поскольку отрезан от нее рекой Охотой, через которую не перебраться (переплывать у меня даже мысли не было. Кто на ее берегу в сентябре стоял, поймет). Камней на анализ больше чем с 40-50 колышков на человека в день никак не взять, поскольку их же набрать надо и к палатке принести. В килограммах это под пятьдесят, поэтому приходится иной раз в два захода носить, тем более, не ровное место. Единственно хорошо - палатка стоит посередине участка с колышками и ручеек рядом... Ну что - устраиваю военный совет, поскольку демократические убеждения и вообще студент к сентябрю уже почти как человек. Посоветовались мы и решили продолжать работать, поскольку молодые были, глупые, исполненные энтузиазма, ответственности и веры в людей (куда все пропало???). Тем более, продукты прислать обещались ежедневно.

Теперь наш распорядок, помимо отбора камней на пробы, включал сбор грибов (поначалу выбирали маленькие, но лафа скоро кончилась, поскольку была уже холодная осень и новые не росли) и лихорадочное осматривание местности на предмет появления какой-либо живности (любой) которую можно было бы застрелить, благо была у нас одностволка 24-го калибра (забегая вперед, скажу, что застрелили только одну кедровку, противно орущую по утрам). На завтрак варили болтушку из муки - проще говоря, мучной клейстер, а вечером грибы с клецками. На чай заваривали бруснику - напополам ягоды и листья. Вечером, после ужина, падали в палатке и весело рассказывали друг другу о тех вкусных вещах, которые когда-либо ели.

Постепенно веселые разговоры о вкусных вещах стихли. Насупившись, мы смотрели на варящиеся грибы с клецками. Клецки отсчитывали поштучно, ревниво следя за их размерами. Стали мерзнуть. В маршрутах приходилось брести от колышка к колышку, переводя дыхание. Отобранные пробы уже не несли с собой, а оставляли на колышках, собирая их на обратном пути... Если попадалась проплешина с брусникой, падали на землю и ползли, поедая ягоду как огромные гусеницы, не особенно заботясь об отделении от листиков (если кто уверяет, что с голоду в тайге не помрешь, питаясь ягодой - плюньте тому в глаза). Потихоньку окрестные грибы истощились и приходилось после сбора камней делать вылазки на 200-300 метров в сторону по долине ручья для пополнения грибных запасов. Старались выбирать самые червивые, поскольку при их варке по кромке воды в котелке появлялась отчетливая жировая пленка. По рации кормили обещаниями... когда выяснилось, что вертолета в ближайшую неделю-две не будет (тогда он был постоянно задействован местными властями на сборе детей со стойбищ в школы-интернаты) исполняющим обязанности стали муссироваться бредовые идеи по поводу аренды самолета-бомбардировщика и сброса нам продуктов на бреющем полете. Я даже в дискуссии по этому поводу не вступал, отмалчивался...

При всем при том каждое утро мы с упорством зомби шли на сбор проб...

К концу третьей недели перестали ходить на лагерь в баню. Утром молча вставали. Дежурный кипятил подсоленную воду и медленно, с помешиванием, высыпал туда полкружки муки. Молча смотрели, как мука расходиться и забеливает воду. Потом неспешно, ложками, выхлебывали котелок и шли на работу, благо, она нас со всех сторон окружала. В обрывках памяти: подходишь на дрожащих ногах к колышку. Подходишь, опускаешься где стоял и нашариваешь ближайший камень. Смотришь. Обкалываешь (нужно ведь свежий скол со всех сторон), подписываешь этикетку - и в мешочек. Нашариваешь следующий. Если не такой, как предыдущий, процедура повторяется, Если такой же, шаришь следующий. Наберешь 2-3 разных, сложишь в кучку возле колышка. Главное - быстро не вставать, а то темнеет в глазах. Пройдешь 20 колышков и идешь назад, к палатке, собирая в рюкзак отобранные мешочки. Получается всего килограммов по пятнадцать-двадцать, но - крутой склон, осыпь, скользишь по мокрым камням... хриплое со свистом дыхание... Принесешь к палатке, сложишь в кучу, посидишь, отдышишься - и назад. Вечером на карте зачеркиваешь отработанные колышки. Так каждый день, с утра до вечера... и наконец как-то внезапно стало видно, что большая-то часть колышков сделана и с каждым днем остается их все меньше и меньше...

После работы варили грибы. Уже не выбирали, а все подряд. Мука стала заканчиваться и клецки делали поштучно. Кедровку давно съели, а тут как-то нашли ее выброшенную сгоряча голову, сварили и аккуратно поделили на две части. После ужина ложились на нары и молча лежали. Но что удивительно - при этом приходила ясность мышления и легкость тела. Именно в эти дни у меня возникла, созрела и выкристаллизовалась МЕЧТА. Сначала это было слабо оформленная мысль. Потом она окрепла, углубилась и наконец превратилась в иссушающую страсть. Я буквально грезил наяву. Отчетливо, в красках и мельчайших деталях представлял, как возвращаюсь в город... ставлю ведро воды на плиту... достаю из кухонного стола 2-х килограммовые пакеты с мукой... высыпаю на стол, замешиваю... смотрю на кипящую воду, как она бурлит... как делаю большую, размером с ведро, клецку и опускаю ее в воду... Как КЛЕЦКА МОЕЙ МЕЧТЫ варится, медленно переворачиваясь в воде... я буквально чувствовал запах варящегося теста... как вынимаю клецку с полным осознанием того, что ни с кем делиться не буду и сожру один... режу ее на куски... и ем, ем, ем...

Мечтательные видения гигантской клецки преследовали меня постоянно. Сладкая мука грез о ней вторгалась в сознание каждую секунду. Стоило закрыть глаза, перед мысленным взором возникала ведерная клецка, исходящая паром. Рот мгновенно наполнялся тягучей слюной... Скулы сводило. Сердце опускалось в живот и начинало там учащенно биться... Стоило же вернуться к реальной жизни и открыть глаза, как грезы перебивались видом двух-трех сантиметровых кусочков вареного теста, одиноко тонущих в черном грибном отваре или камня, который я держал в руке, чтобы отколоть в пробу...

Но все в мире кончается. Наконец настал день, когда все две тысячи двести колышков были перечеркнуты на карте как сделанные и я мог погрузиться в нирвану, полностью отдавшись мечте. Я лежал на нарах и вновь и вновь переживал все мельчайшие этапы готовки КЛЕЦКИ МОЕЙ МЕЧТЫ в предвкушении исполнения ... Я твердо знал: первое, что я сделаю, вернувшись в город - я сварю себе клецку размером с ведро. И не надо мне больше ничего!!!

А на следующий день прилетел вертолет. Он привез десяток рабочих, которые сняли лагерь и перенесли отобранные в пробы камни с палаточки на вертолетную площадку. Мы вернулись на базу, к регулярным обедам и ужинам. Сияющая МЕЧТА стала потихоньку тускнеть, незаметно превращаясь сначала в просто Мечту, потом в мечту, а потом в светлое, радостное и смутно бередящее ностальгическое... вроде воспоминания о первой влюбленности... или чувства при встрече хрупкого навечно засохшего цветка среди страниц заброшенной книги... (тут я, блин, романтично загнул!)

...конечно, глупости всё эти первичные ореолы оказались, никому результаты анализов не понадобились. Участок бросили.


(с) Бопынян