С новым годом!

Москву охватила традиционная предновогодняя лихорадка. Толпы людей сновали, подобно муравьям, в панике покидающим развороченный муравейник.

Хаотично и практически бесцельно.

Стая беспризорных ребят, от 12 до 15 лет, взъерошенных и оборванных, сгрудилась в бесплатном туалете напротив метро "Краснопресненская" и что-то с жаром обсуждала.

- А чо тереть-то, - сказал самый рослый из них, по-видимому лидер. - Леха с Ганджиком поедут в трубу на Пушке, мы с Гешкой - в переход на Театральную, ну а Малой с Вадькой пойдут к высотке на Новом Арбате. Там ща празники детские уже начались, еще не "елки" но все равно заебись.

- А чо мы на холод-то пойдем? - попробовал возразить Вадим. - Чо, бля, другие как люди, а мы мерзни, што ли?

- Ты ща довыебываешься, - ответил вожак, - сказано пойдете, значит пойдете. Ты вон за клей еще должен, а Малой ваще всегда пустой, с копейками приходит. Да и не сцыте. Часа три постоите, перед Новым годом всегда ништяк подают.

Выслушав наставления, пацаны стали расходиться. Почти все в метро, а Вадик с Малым пешком пошли к зданию СЭВ Новом Арбате. Матеря погоду и главаря Миху.

Подавали и впрямь хорошо. Часа через два насобирали рублей 300, попеременно бегали греться в подземный переход, потому как варежки были одни на двоих. Потом Малой задубел окончательно и побежал греться в аптеку. А Вадим остался. Люди в праздничном подпитии почти перестали появляться на улице. Лишь какая-то девчонка, кутаясь в воротник шубки, расхаживала по пандусу перед зданием. Понаблюдав за ней минут двадцать, Вадим поправил все время съезжавшую на глаза вязаную шапку и решительно подошел.

- Чо, не забрали с "елки"? - шмыгнув носом, нагло спросил Вадим. - Замерзла, небось?

Девчонка бесстрашно оглядела его и, хлопнув глазами с длиннющими ресницами, бросила:

- Ну да. Родаки чо-то задерживаются. А может, разминулись со мной. Домой, короче, пойду, устала я тут стоять, да и холодно.

Опьянев оттого, что его сразу не послали, как это обычно делали все девчонки, завидев молодого бомжонка, Вадим набрался смелости и предложил:

- А может, тебя проводить? Чо одна-то... это... поздно уже. Ты где живешь?

- Давай. Я тут, недалеко, рядом с метро "1905 года", может, знаешь? - без тени сомнения ответила она.

- Знаю, ясен пень... я ж местный... центровой. Ща коротким путем доведу, минут десять займет. - Не веря в то, что удача есть на свете, сказал Вадим. - Пошли, короче!

- А тебя как хоть зовут-то? - спросила девчонка, улыбнувшись.

- Вадимом.

- Здорово. А меня Ольгой. Ну, Олей в общем. Пошли, что ли?

Дорогой болтали о всяких разных вещах и вышли дворами к Макдональдсу, окруженному елками и с призывно горящими огнями.

- Пойдем, сожрем чо-нибудь? Так есть охота! - предложила Оля. - Ты как?

- Чо, внутрь? Ты чо, нафиг надо! Я ща метнусь, насобираю, тут знаешь, скока не дожирают? Чо деньги-то зря тратить?

- Насобираешь? - слегка отстранилась Ольга. - Давай лучше так. Ты же меня проводил почти? А мне предки 500 рублей дали, вот я тебя и угощу, давай?

- У меня у самого бабок до фига, - гордо отвернулся Вадим. - Не надо меня угощать. Сам могу тебя угостить.

- Да нет, ну что ты. Ну, ты меня проводил, а я тебя угощу. Все по-честному. Идет?

И, взяв за руку, Оля потащила его к входу.

Внутри набрали два подноса еды и сели в углу, у окна. Стали есть. Оля скинула шубку и осталась в ослепительном голубом платье, расшитом по случаю новогодней мишурой.

Вадим, первый раз сидевший в Макдональдсе, разомлел от еды, тепла, Ольгиного щебета и тупо пялился на ее платье. Такого он тоже ни разу не видел. Освоившись, он начал рассказывать ей свои боевые истории про то, как они с пацанами нюхали клей, воровали на рынках и убегали от ментов. Болтали долго, смеялись, Оля рассказывала про свою глупую учительницу. В общем, Вадим, наверное, впервые в жизни почувствовал то состояние, которое в умных книжках называется любовью.

- Интересно ты живешь. Столько приключений всяких. - Оля посмотрела на часы и встрепенулась. - Ой, родаки уж разволновались, наверно. Пойдем?

- Пошли... - нехотя протянул Вадим.

Дошли до дома. Остановились перед подъездом.

- Ну, спасибо, что проводил, - сказала Оля. - Ты... это... давай завтра в пять приходи к подъезду, погуляем. Сможешь?

- Ну, у меня дела, в общем, были, ну ладно, приду, - пробурчал Вадим.

- Вот и здорово. До завтра. Пока.

- Постой! - Вадим подошел к ней, чмокнул в щеку и опрометью бросился бежать.

До подвала, где ночевали пацаны, он добежал очень быстро. Там все сидели и ели - кто что достал за день.

- Чо, охуел, так поздно? Бабки принес? - с ходу спросил Миха. - Где шлялся?

- Принес, не сцы, я вам ща такое расскажу, вы ахуеете, - сказал Вадим.

Целый час Вадим рассказывал свою сегодняшнюю историю. Пацаны сидели с открытыми ртами. Даже есть перестали. Только изредка рассказ прерывался криками слушателей - "пиздишь!", "во блядь!" и ответами Вадима - "бля буду" и "не знаешь баб, не пизди".

Охуев от услышанного, ребята разбрелись спать на картонки. А Вадим еще долго ворочался, перебирая в памяти все моменты сегодняшнего вечера.
* * *

На следующий день Вадим стал собираться с двух часов дня. Ганджик дал ему норковую шапку, спизженную у пьяного. Леха дал свой синий свитер.

В половине пятого в телогрейке, зимних сапогах не по размеру и норковой шапке, Вадька выдвинулся на встречу.

Проходя перед обменным пунктом у метро "Улица 1905 года", Вадим увидел, как несколько малолеток кидают сосульками в небольшой светящийся рекламный щит с Дедом Морозом и надписью "С Новым годом!".

- Нахуя кидаетесь? Ща разобьете, а люди делали, старались, Новый год ведь! - крикнул им Вадим.

Ребята убежали, а он, улыбнувшись, пошел дальше, и, свернув за угол, оказался во дворе Ольги.

Минут пятнадцать он ходил, пиная ботинками ледышки, и смотрел на светящиеся окна, пытаясь угадать, где ЕЕ окно. Сердце колотилось, и на душе было как-то по-особенному хорошо.

- Вадим? - окликнул его подошедший, дорого одетый мужик. - Ты Вадим?

- Ну?

Удар в нос сбил Вадима с ног. Он кувыркнулся и упал в сугроб.

- Если я тебя, блядюгу, еще раз здесь увижу, пиздец тебе будет, оборванец! Секи поляну, не по Сеньке шапка! - сказал мужик и пошел к подъезду. Потом развернулся, подошел к Вадиму и бросил ему сторублевую купюру.

- На вот, водки себе на Новый год купишь, шпана!

Вадим поднялся, подобрал свою шапку и поплелся назад.

Проходя мимо того самого обменного пункта, он остановился, подобрал у палатки с хот-догами камень, подошел к рекламному щиту с Дедом Морозом и расхуячил его вдребезги.
* * *

Войдя в подвал, он с ходу подошел к картонной коробке из-под телевизора, заменявшей стол, и протянул Ганджику шапку.

- Держи. Спасибо за шапку. Тока она неудобно на башке сидит.

- Чо, телка обломила? - заржал Ганжик.

- Каво? Меня? Да не, хули с ней говорить, тупая она, да и ебать ее рано. Малолетка. Так, попиздил децл и ушел, - ответил Вадим.

- А нос чо распух? - спросил его Малой. - Ебнул кто?

- Да... это... ну...

- Ладно мужики, - веско сказал Миха. - Не хочет и не говорит. Завтра расскажет, если захочет. Вадька, клей будешь?

- Давай. - Вадим взял целофановый пакет и глубоко вдохнул. От сладковатых паров привычно повело.

- Ты вот што. От своих не отбивайся по жизни. Мы тока вместе сила, а по одному пиздец будет, - приобнял его Миха. - Не сцы, прорвемся.

- Я знаю, - тихо ответил Вадим. - Я знаю, Мих.

- С Новым годом, мужики! - крикнул Миха. - С Новым щастьем, бля! Заебись!

- С Новым годом! - загалдели все.

Вадим закрыл глаза и откинулся спиной к стене. Его волокло в сон.

А Ольга так и не заснула в ту ночь. Сидела на подоконнике, тихо всхлипывала и выводила пальцем на окне три слова:

"Вадим" и "Новый год".

©Сергей Минаев