Чебурашка

Сергей Правдин не любил поезда. Самолёты и только самолёты. Но, незапланированная, внезапная ситуация, спутавшая все карты и ударившая по карману, заставила-таки купить билет, и не в купе, а в самый что ни на есть плацкарт. Ничего тут не поделаешь, придется вспомнить молодость.
Когда же он последний раз вот так ехал? Лет семнадцать назад, в Москву. И с тех пор в поезда ни ногой. "Вот и вспомним", - подумал Сергей. А путь предстоял не близкий. Почти трое суток.
***
Дёрнул же черт завести страницу на сайте "Одноклассники". Именно эта регистрация и послужила причиной тому, что приходится вот так ехать сейчас, ближний свет.
Настояла зарегистрироваться на сайте жена, тот самый "чёрт, который дёрнул".

-Серёжка, ты только представь, как интересно - кто кем стал, у кого, сколько детей... а как много наших за границей, оказывается. Все о тебе спрашивают, интересуются. Ты заведи страничку свою и сам отвечай на вопросы. Хоть попробуй?
-Да некогда мне, Светка - отмахивался Сергей. Баловство одно, от безделья. Двадцать лет не общались и - на тебе. Не зачем всё это.
Сергей любил вечерами в соседнем дворе сыграть с местной молодежью в баскетбол, на спортивной площадке. Баскетбол - страсть со школы. Любовь к игре привил школьный учитель физкультуры, почти двухметрового роста немец, Герман Рудольфович Штанг. Строгий, довольно жёсткий, но справедливый и фанатично преданный этой игре человек. В ущерб другим спортивным нормативам, Герман Рудольфович увеличивал часы на баскетбол, а ученики сильно и не возмущались. Это же здорово! Соревнование!
И теперь это вроде как привычка уже. От которой и избавляться грех. Благо, квартиру купили с женой в таком районе Москвы, где жэковские чиновники уважали спорт. И понатыканные почти в каждом дворе спортивные площадки были тому свидетельством.
Все ж таки это было лучше, чем многочасовые просиживания перед компом. Жену было, однако, жаль, настолько она стала зависимой от интернета. Даже на секс приходилось уговаривать. Ужас!
-Серёжка, ну, давай потом, ну ты же видишь - я с людьми общаюсь!?
Хорошенькое дельце, с людьми она общается. А я?! Я не человек? Со мной общаться не надо?
Детей у Правдиных не было, что-то у Светки там было, по-женски.
Хотя, у Сергея был ребенок от другой женщины. Незаконнорожденный, так сказать. По молодости дело было, на практике. Привязалась к Сережке начальница отдела - ребенок ей нужен был, с такими же глазами, как у Сергея. А подходящего папочки не находилось. Ну а что? Ему не жалко. Она убедила его, обещала, что никаких претензий иметь не будет - только благодарности всех сортов и видов. Женщина одинокая, ухоженная, толстоватая, правда, но ничего. Сережке в удовольствие было. Тогда же хотелось трахать всё, что даже отдаленно напоминало женщину. Такой возраст. А баба была симпатичная и приятная. Даже что-то наподобие чувств зародилось, но быстро увяло. Сережка, уезжая в Москву, знал, что родился сын. Пришел посмотреть - ему показали маленький комочек и всё. Больше он его не видел. Какой он? Да кто знает? Интересно было бы увидеть, конечно, но, никаких отцовских чувств к далекому сыну не было. Чужие и есть чужие.
Хотелось ребенка, очень хотелось. У друзей одногодок дети уже заканчивали школы, поступали в институты.
Сергей любил Светлану и не хотел укорять её за то, что она не может родить. Он сам выбирал жену, да не просто выбирал, а завоёвывал, и теперь вот так сказать - ты мне не нужна, потому что бесплодна? Чушь. "И без детей проживем", - успокаивал себя Сергей. Для себя. Есть в этом и свои прелести.

Страничку на "одноклассниках" завела ему жена. Написала логин и пароль на листочке и повесила над компьютером. Ты, говорит, Серёжа, только пароль поменяй, я ж понимаю, у тебя была бурная молодость - сейчас начнутся воспоминания. Не для чужих ушей и глаз.
-Пароль поменяй-поменяй, Сергей, а то я знаешь какая любопытная и ревнивая. Обязательно загляну на твою территорию.
"Ну, вот мне этого только не хватало, с поебушками из прошлой жизни общаться", - пробубнил Сергей.
Но, пароль все же поменял. А для себя сделал вывод, что и жене есть что скрывать. Раз она так настаивала поменять пароль.
Жизнь такая штука. Сергея это нисколько не удивляло. Все эти измены, ревности, хождения налево. Как говорится - мы любим одних, а семью создаем с другими. Есть те, с кем только "праздник жизни", а есть и те, с кем вместе жрешь говно этой жизни, вагонами. И совместить всё в одном человеке невозможно. Светка устраивала его как спутница, с ней все беды и тяготы принимались легко. Не ныла, не скулила, не истерила, как клуша. Надо, значит надо! Будет сделано. Красивая, боевая. Жаль, что бесплодная.
А "праздники жизни" тоже, конечно, были. Полно. Но на то они и праздники, что быстро заканчиваются и все как на одно лицо. Праздник есть праздник.
***
Серёжку вывел из раздумий громкий храп бабульки с нижней полки. Смешной такой храп, с переливами, курлыканьем и поскуливанием. И сама бабуля была смешная, и храпела забавно. Матрёна Тимофеевна. Успели представиться друг другу, когда выяснили, что будут соседями.
Надо же, - в таком возрасте кататься за столько километров. Уже кости на печке греть пора. Вот же жизнь... А когда-то, может быть, сводила мужиков с ума, еблась как дикая кобылица в степи. И вот - нате вам, бабулька, божий одуванчик! Старая, сморщенная. И зачем так устроена жизнь? Для чего?
Сергей постарался уснуть, но храп мешал.
Выйдя в тамбур и прикурив у офицера десантника, повернулся к окошку, печально разглядывая уральский пейзаж. Подумалось - "Вот, скоро настоящий пейзаж пойдёт - наш, сибирский,- бесконечная тайга, это огромное, зеленое "море", завораживающее своими масштабами и мощностью".
" Пермь ...Ну... Приехали..." - произнес десантник и ушел в вагон.
"Выйти подышать что ли?"
Бабушка вместе с храпом усиленно попердывала, поэтому глотнуть свежего воздуха было просто необходимо.
***
Сергей ехал на похороны. Умер Герман Рудольфович Штанг. Не поехать Сергей не мог. В "одноклассниках" сообщил об этом Павел. Капитан школьной команды по баскетболу.
- Приезжай, Серега. "Штанга" наш умер. Ещё успеешь. Потом соберемся классом. Половина наших тут. Звягин из Германии вылетает. Лариска Климова из Швейцарии. Не приедут только те, кто сам уже там, на небесах. Приезжай, Серёга. Надо проститься. Хороший был человек.
Надо так надо. Сергей хотел самолётом, но Светка убедила не тратиться, а лучше взять наличными побольше. Мало ли. Помочь, может, надо будет. Сама она не поехала. И училась она в детстве в другой школе, и с работы не отпустили. Да так-то оно и лучше.
***
За разговорами о бренной жизни, с Матреной Тимофеевной, с которой они занимали две боковые полки, время и пролетело. Бабка оказалась из семьи раскулаченных. Интересно, что зла не держала на советскую власть. Только сказала - "Отца убили, выходит, ни за что. Сейчас вон, кулак на кулаке и кулаком подгоняет. И мамычку родную за горсточку пшеницы посадили. Мы два года, семеро детей, мал, мала меньше - выживали. Никто не помог. Самой младшей годик был. Через два года, увидели мамычку в окошко, бежала по дороге, с узелком - мы так громко закричали... так громко... дико закричали от счастья, что мамычка наша живая... А младшая девочка, Нюша, как-раз спала, и спросонья-то и напугалась криков. Сердечко разорвалось. И счастье и горе вошло в нашу жизнь одновременно в тот день. Эх, беда-беда...". Много интересного ещё Сергей узнал о жизни Матрены Тимофеевны, но большую часть пути все- таки беспардонно проспал, что пошло ему только на пользу. Последние месяцы переезда со съемной квартиры в собственную, подорвали и истощили всю нервную систему, да и видок был мятый и измученный. А тут, за трое суток, проспался "как пожарный".

***
Родной город встретил дождем и слякотью. Сергей, приезжая в родной край, чувствовал себя виноватым. Он чувствовал себя предателем, сбежавшим от этой сирости и убогости. Теперь он москвич, у него новая, интересная жизнь, а тут ничего не изменилось, совершенно, все по- прежнему, - так же убого и сиро.
В толпе Сергей узнал Пашку. Здоровый, под два метра ростом, как и Герман Штанг. Пашка немного приподнял Сергея от земли и своим медвежьим захватом чуть не перемолол ему кости. Да, сибирская сила из Серёги вся вышла на московких синтетических харчах и таком же воздухе. Чего тут говорить?! А у Павла она только прибавилась.
В городе проживало полно родни, но, после смерти родителей, никого видеть не хотелось. Не было таких теплых отношений почему-то. Не было... и не стоило и начинать.
Чтобы не обидеть Павла, пришлось ехать к нему. Вещи забросили по пути в гостиницу, в забронированный номер. И... вперед и с песней, вспоминать и кутить... Уснули только под утро, оба в стельку пьяные.
***
Хорошим человеком был "Штанга", с ним даже природа прощалась, - не переставая, лил дождь, печально качались деревья, шелестя намокшей листвой. Гроб несли на руках до самого кладбища, а это довольно таки приличное расстояние. Но баскетболисты - крепкие мужики. Последний путь "Штанге" устроили торжественно и на уровне, то есть достойно. Дай бог всем так в своё время уходить.
В гробу лежал сухонький, маленький старичок. Да что же делает с людьми старость, господи?- подумал Сергей, уже в который раз за последние сутки, выкурив, наверное, пачку сигарет за время похорон.
***
Он почти не узнавал никого. Особенно девок. Особенно новоиспеченных "иностранцев". Вот, вроде Лариска Климова... Как была дурой вертлявой, кокеткой припизднутой, так и осталась. Вырядилась во все цвета радуги. На похороны!!! Окольцевалась-то, окольцевалась. Брюликами обвешалась - не видели мы тут таких, как же. Все девки в черных одеждах, волосы под траурными платками спрятали, а эта фря, как обычно. Вся переливается, в стразах. Тьфу! Блять!
Кивнул ей, натужно улыбнувшись. Станешь тут лицемером, с этой Климовой. А была прыщавая вечно, хоть и симпатичная. Зато пела хорошо. Поступила куда-то на певицу, теперь в оперетте, в Швейцарии зажигает.
Парни всё такие же. Повзрослели, возмужали, но некритично изменились,- с трудом, но узнать можно... А девки, надо же, грузные, почти все, за редким исключением. Бесцветные, блеклые. Даже Климова жопу отрастила. Кого там она в этой оперетте играет хоть? Уж явно не Пипиту дьяболо.
Сибирские, жопастые девки. У Светки такая же задница. Воздух здесь этому способствует, что ли, или вечные морозы загоняют баб в жир? Даже если они из этой самой Сибири уедут к черту на кулички.
"Ну, ладно. Что это я про жопы?" - чертыхнулся Сергей.
После похорон собрались в школьной столовой на поминки. Тут всё смешалось, и поминки и встреча. Под конец прощания можно было услышать то там, то тут раздававшийся заливистый смех девок, да и парней. Кто-то попросил Климову спеть, "сбацать мурку". Исполнила адажио какое-то заунывное, без сопровождения, довольно недурственно, кстати. Ну, хоть здесь не тупит. А то как ёлка, блять, неужели не понимает, куда и зачем приехала? Или у них там, в Швейцарии, люди не мрут?
Кто-то из учителей принес старенький кинопроектор, в зале потух свет и на экране появился Герман Рудольфович, живой, большой, строгий и обаятельный. А вот и мы все. "А вот и я, ушастый и длинноногий" - рассматривал себя Сергей и под ложечкой нестерпимо заныло. "Перебрал я что-то, перебрал".
Играем с девчонками, на физре. Мы, мальчишки, девок щадим, играем в пол силы, смеясь. Но девчонки относятся к этому серьезно, бегают, суетятся, трясут подросшими сиськами. Смешно-то как! Неужели это мы?
И ком почему-то застрял в горле. О, о, о, - Климова позирует в камеру. Звезда, тогда ещё готовилась, заранее!
И вдруг, как вспышка, в глазах потемнело!!! Настя!!! Настя Миронова!!! Первая любовь. Первая девочка. Первый трах тоже с ней. Даже с Пашкой дрались из-за неё.
Сергей, как жираф вытянул шею и стал оглядывать одноклассниц. Кто из этих клуш может быть его Настей?
- Кого потерял, брателло?
- Настя... Миронова... На экране увидел. Помнишь, как мы с тобой... делили её.
-Ох... Серёга... Пропала наша Настя... Лучше не спрашивай. Жаль. Хорошая девка была.
-А что с ней? Умерла?
-Серёга, честно скажу - лучше бы умерла. Опустилась она. Пьёт, тварь. Бомжиха бомжихой.
-Да ты чтооо? Да не может быть....
На экране, с мячом в руках, юрко уворачиваясь от мальчишеских рук, как ракета, неслась красивая, сексапильная Миронова. Вот, её все же догнал Валерка Ситников, вышиб лёгким движением мяч, а Настя, дурачась, запрыгнула Валерке на спину и бьёт его своими маленькими кулачками. Отчетливо видно, как надулись неоднозначно трусы Ситникова. Как же мы ему тогда завидовали. Дааа.
-Замужем?
-Да какой замужем? Ты издеваешься что ли?
-Я хочу её увидеть. Может помочь ей? Ты пробовал?
-Не дури, Серёга. Никто ей не виноват. Дура она. На том и закончим про Миронову.
Или показалось Сереге, или всё же во взгляде Павла появилось чуть уловимое злорадство и ликование.
***
Переговорив с ребятами, живущими в городе и поддерживающими друг с другом связь, Сергей выяснил, где можно, скорее всего, увидеть Миронову. На Взлетке. Она там работала приемщицей стеклотары. Некогда самая красивая и самая желанная девчонка школы, да что там школы - города, теперь, в каком-то драном зипуне, в подростковой шапочке-минингитке, в митенках и галошах, стояла между ящиками стеклотары и пропитым голосом кричала в сотовый. "Падла, блядища ты ёбаная, чтоб я тебя ещё, суку крашеную, подменяла? Да не в жизнь, блять!".
- Что уставился? Бутылки сдавай и... давай, до свидания!
- Не груби, Миронова - сморщившись от жалости, еле слышно сказал Сергей. Он её сразу узнал. Остатки былой красоты все же имели место быть. Особенно губы. Ах, эти её сочные, пухлые губы. Серёжка вспомнил момент, как кончил, подглядев случайно, как она эротично облизывает их. Так и проходил до конца уроков в мокрых трусах.
- Чооо? Откуда ты меня знаешь? - Миронова ощерила рот, показав желтые, прокуренные зубы.
Бабе нет и сорока, и когда успела так сгубить себя? Вся какая-то закопченная, с въевшейся грязью на руках.
-Миронова, Настя? Ты что сделала-то с собой? Ты же королевой была. Еблась как Клеопатра, блять!
-А я и сейчас ебусь не хуже. Могу показать, если денег отвалишь. С минетом дороже. Если не хочешь трахаться - могу чебурашку показать. Это вообще копейки.
- Какую чебурашку, Миронова?
- А вот такую! - Миронова оглянулась по сторонам, подошла ближе к Сергею, дыхнула ему в лицо сивушным перегаром и резко расстегнула сальный зипун. Под ним ничего не было. Только голое, худое, но всё ещё аппетитное тело, и большие, чуть обвислые груди. Контраст удивил до лёгкого шока. Тело будто было само по себе, а руки, и желтые зубы принадлежали кому-то другому. Как такое может быть?
- Ну, гони стольник. Ебаться будешь? Это уже пятьсот.
-А сколько стоит потрогать грудь?
-На хуй иди, трогальщик. Много вас тут. А кто ты такой, чувак? Так и не сказал.
-Одноклассник я твой, Настюха. Первый твой мужчина. И ты у меня первая была.
Миронова отпрянула, запахнулась и некрасиво, стервозно и наигранно, засмеялась, запрокинув голову.
- А, блять! Как заебали вы все. Ходите и смотрите. Ну, вот такая я стала. Вам завидно, да? Вам тут цирк что ли, твари? Пошли на хуй все от меня. Первый он мужчина мой, ишь ты. Кто у нас не первый, тот у нас второй, эхма блять! Иди, иди отсель, любовничек.
- Ну что ты орешь-то... Чебурашка... На, денег возьми немного. Возьми, Настя. Это твоя жизнь. Конечно. Живи ты как хочешь. Не лезу я к тебе. Просто хотел посмотреть. Поговорить.
- Проваливай.
Сергей положил пятитысячную купюру на ящик, придавил её пустой бутылкой, развернулся и пошел прочь.
- Серёжка...- услышал вдруг в спину сдавленный крик. Весь подобрался, сгорбился, узнав нежные, женственные нотки той, далёкой Насти....
- А я ж так любила тебя, Сережка... А ты меня Пашке уступил. Потом Светку свою встретил. Потом уехал... Чего теперь-то, душу мне рвешь. Несчастлив, что ли?
Сергей остановился, но заставил себя не оборачиваться. Нет, не надо оборачиваться. Интересно как, хех. Это он, оказывается, во всем виноват. Вот же, Чебурашка, блять!
***
Сергей долго бродил по ночному городу. Каждый закоулок его был знаком до боли. Деревья... А деревья стали большими. Город утопал в зелени, этого так не хватало в Москве.
Часа два просидел на набережной, - Енисей будто дышал туманом, из-за которого не было видно воды. Страшновато. Всё время казалось, что из тумана вот-вот кто-то выскочит. Какой-нибудь бабай. Да хотя бы та же чебурашка. Сергей до сих пор не мог поверить, что Миронова стала такой. Вот же где форменный пиздец!
В гостинице встретил Климову.
- Ты тоже тут, Климова, остановилась? Ну что? Накатим ещё раз, одноклассница?
Как-то жестко и остервенело они трахались, как-будто прощались. А это так и было. Когда ещё свидимся? Если опять кто-нибудь не умрет. По молодости-то не довелось с Климовой, да и не хотелось сильно. Не будоражила она его сознание, как Миронова.
А ухоженная какая эта Климова, сука. И пахнет от неё, как от клумбы. А отдаётся как блядь вокзальная, с похотью и рыком. А дома муж... вот же твари какие эти девки... Ну, ничего. Праздник жизни на фоне похорон и разочарований - это же, как экзотика.
***
Ну, а теперь домой. В Москву! В Москву! В Москву!
Из мыслей не уходила эта чебурашка Миронова. И плакать хочется, ведь понимаешь, что не поможешь ей ничем. Климова, в свободные минуты от безудержного секса, рассказала, что мужик погиб у Мироновой, потом дочь погибла, утонула. Сына уже после того, как спиваться стала, в детдом забрали. Сопьешься тут. Павлу она отказала все же. Теперь понятно. Ясен теперь его брезгливо-осуждающий тон. Мне дала, значит, а Павлу нет. А сейчас её уже и не трахнешь. Хотя... Сергей закрыл глаза... Отмыть бы... Привести в порядок...

***
Выйдя из гостиницы, Сергей позвонил Павлу. Остановился, прикурив.
Ему наперерез метнулся паренек, спортивного телосложения.
-Извините. Вы - Сергей Правдин?
-Да, а что такое?
-Вы уже уезжаете? Я Андрей. Андрей Котов. Вам ни о чем не говорит имя Марины Котовой? Марины Сергеевны Котовой? Если вы помните эту женщину, - Андрей судорожно полез во внутренний карман, вытащил фотографию и робко сунул ее под нос Сергею. - Если Вы её помните, то я, получается, ваш сын. Мама умерла. Два года назад. Я понимаю, что это глупо, вот так вам всё говорить. Но, я случайно узнал. Мне бабушка про вас рассказывала. Что Вы баскетболист... я тоже, кстати... застал Штанга, он нас учил ещё. А потом на пенсию при нас ушел. Я вас на похоронах узнал. Мне бабушка показывала вашу фотку как-то. Из газеты. С какого-то первенства по городу, по баскетболу.

Сергей уже давно перестал слушать. Он вглядывался в лицо юноши, красивое, благородное, и гордость наполняла его. Это и его создание, он к этому имеет прямое отношение.
-Андрей.... - перебил его Сергей.
-Послушай... а поехали-ка в Москву? Вот прямо сейчас? Давай я позвоню твоей бабушке. Возьми все документы. Объясним бабушке всё. Ну? Мы не чужие люди, кровь-то у нас одна. Так? Так? И зачем-то ты меня нашел, правда?
- Да. Я просто всегда хотел вас увидеть. А тут вот так получилось. Совершенно случайно.
-Ничего случайного не бывает, Андрей. Ровно час тебе на сборы.
***
Да, не бывает ничего случайного, - думал Сергей, глядя на убегающий вдаль город, город, в который он приезжает теперь только на чьи - то похороны.
Столько всего... за каких-то неполных три дня.
-Ну что, Андрюха? У нас с тобой целая жизнь впереди, да? Нам надо научиться называть друг друга по родственному - тебе меня папой, а мне тебя сыном?
- А что учиться, папа? Я долго тренировался. 17 лет.
-Ну и хорошо... сынок... Ты не против, я немного выпью... коньячку. А то столько событий. Чебурашки какие-то, понимаешь, Климовы всякие... Тебе, извини, не наливаю, мал ещё.
***
Сергей уснул пьяным, крепким, сладостным сном, с улыбкой на лице.
Всю ночь ему снились чебурашки, с огромными ушами, голая Климова, прыгающая по сцене ла Скала и мать Андрея, умоляющая не бросать сына.
Сергей был счастлив. Эта жизнь начинала обретать смысл. Всем не поможешь. А сын есть сын. Своя кровь.
А чебурашки... Мы подумаем о них потом. Обязательно вернемся к этому вопросу... Но не сейчас.

- Алголь