Восьмое июля

"В кои-то веки вырвались отдохнуть", думал Гера, высыпая в мангал уголь из мешка. Уголь они купили самый дешёвый, он валился здоровыми кусками и никак не хотел загораться. Гера залил всё щедро жидкостью из бутылки, бросил горящую спичку и, надеясь, что всё займётся и так, вернулся в домик. Лариса возилась на кухне, на газовой плите что-то булькало.
- Что делаешь? - без особого интереса спросил он.
- Лук чищу, - всхлипывая, ответила Лариса, помахала в воздухе ножом и громко чихнула, - Мог бы и помочь!
- Мог бы, - неопределённо сказал Гера и уселся на табурет рядом с Ларисой. Он неприязненно смотрел, как нож мелькал в её руках. Пальцы у Ларисы были короткие и толстые, на каждом - по золотому кольцу, как, впрочем, и у всех её подружек-"доярок", как называл их Гера. Он ещё раз внимательно и как бы со стороны оглядел Ларису с ног до головы. Толстая, несуразная, но в джинсах такой тесноты, что швы стонали при каждом её движении; в засаленных волосах - розовые детские резиночки и заколки с бабочками. Ему стало тоскливо и почему-то уже исчезла радость от того, что они приехали на базу отдыха. Он достал банку пива из холодильника и, с хрустом открыв её, одним глотком выпил сразу половину. Довольно выдохнул, рыгнул.
- Гера, фу! - сморщилась Лариса.

- А чё ты со мной, как с собакой? - вдруг взвился он, - Слов других нет, что ли?!
- А чё ты рыгаешь, как быдлан?
- Да я и есть быдлан. Слесарь в автоцехе, по-твоему, это как сын академика что ли? - вторым глотком Гера опустошил банку и потянулся за следующей.
- Ты бы попридержал пока, а?
- Блин, я отдыхать приехал, или чё? Не нагревайся уже, чё ты!
- Ладно, ладно, - миролюбиво заулыбалась Лариса, - Что там с шашлыком?
Гера бросил взгляд за окно. Уже темнело, и пламя от мангала бликовало в стёклах.
- О, прикинь, разгорается вроде. Я думал, эти глыбы придётся топором колоть.
- Поздновато мы приехали, всё-таки, искупаться в водохранилище не успеем.
- Да фиг с ним, завтра поплаваем, никуда оно не денется.
- Ой, а ты знаешь, откуда тут водохранилище взялось? - почему-то взволнованно спросила Лариса.
- Чудо какое, киса. Выкопали экскаваторами, а ты как думаешь?
- А нам водитель на работе, Михаил Иванович, рассказывал, что тут село было. И когда русло реки повернули сюда, всё село и затопили. Хотя старики просили подождать. Говорят, даже поначалу по воде гробы плавали - кладбище-то размыло. Жуть! Церковь там тоже под водой осталась, прямо, говорят, с иконами, со всеми делами. Не разрешили вывозить ничего.
- Лар, какая фигня, а? Ты поверила? Ну не залили бы, вместо ГЭС у нас бы атомную станцию построили, Чернобыль лучше, что ли?
- Ой, ну я не знаю, - отмахнулась Лариса и высыпала с разделочной доски гору овощей в кастрюлю, - А ещё Михаил Иванович рассказывал, что как-то на соседней базе отдыхал с дочкой, она в то время школу заканчивала, и утром рано она пошла по нужде, тогда туалеты ещё во дворе были, и слышит, плачет кто-то у берега. Она туда бегом. Смотрит - сидит мальчик в траве, лет восьми, слёзы крупные-крупные, катятся, катятся прямо в траву, в росу. Она ему: "Ты что тут? Что случилось?", а он голову наклонил низко и стонет: "Домой хочууу!". А одет странно - в какие-то чёрные сапоги, штаны и рубашку без пуговиц. Она спрашивает: "А где ты живёшь?". Мальчик вдруг перестал плакать, показал пальцем в сторону другого берега: "Там. Отведи меня домой". А потом поднял голову, протянул ей руку. Она смотрит, а у него глаза.. Ну как будто у кошки в темноте - одни зрачки. Кошмар! Она бегом в домик, будит Михаила Ивановича, рассказывает ему, они вместе возвращаются на берег. А там нет никого, только трава примята. Михаил Иванович присмотрелся, а там, где мальчик плакал, шарики смолы сосновой среди росы и, вроде, кровь даже. Жуть! - Лариса повела плечами и начала размешивать суп в кастрюле.
- Может, дочь твоего Михаила Ивановича упоротая была, а, Лар? Что за сказки-то?
- Да ну тебя! Я ему верю! Что, отец на свою дочь наговаривать, что ли, будет? - она зачерпнула ложку бульона, долго дула, потом шумно хлебнула.
- Вот ты жалуешься, что я рыгаю, а ты слышала сама, как хлебаешь, а? Что чай горячий, что суп сейчас. Ужас.
- Гера, знаешь что?! Не нравится - не слушай. Кстати, об отце. Мой уже усиленно интересуется, когда мы с тобой распишемся.
- Ну куда торопиться-то? - туманно ответил Гера. На самом деле, Лариса его более-менее устраивала, и жили они в её квартире уже второй год. Ларису он не любил, но уходить не собирался - вроде и так терпимо. А вот насчёт жениться.. - Я ещё от первого брака не отошёл, Ларис. Ну представь, город-то маленький, неудобно, все сразу узнают, что я только развёлся - опять жениться.
- Да мне пофиг! Нежный какой! А как я? Я уже и платье выбрала, и присмотрела ресторан! Гера, ну хватит уже сожительствовать! Мои родители категорически против. И я, между прочим, тоже!
- Ларис, да половина России так живёт! И ничего, нормально! Идите вы в жопу со своей свадьбой! - он неожиданно для себя завёлся - накопилось. - Всю зарплату до рубля - отдай, картошку у бабки сажать - Гера пятнадцать соток роет, как, сука, мотокультиватор, копать ту же картоху - снова Гера! Ремонт делали - два КамАЗа песка на горбу кто перетаскал на четвёртый этаж в вашу сраную хрущёвку, а?! Гера! Нет же, опять плохой, не хочет корову их под венец вести! Ты себя видела-то Лар?! Похудей хоть на пару размеров, глядишь, и на платье сэкономим, на материале!
- Ах ты, урод! - Лариса прищурила глаза и зашипела, - А то, что ты приехал из своей деревни убогой, и мой отец тебя пристроил в автосервис - об этом ты забыл, да? Что живёшь в его квартире - это тоже нормально? Скотина! - она вдруг столкнула кипящую кастрюлю с плиты на пол, Гера еле успел отскочить. - Да нахер мне ничего не надо, понял? Меня Артём замуж звал, а я тут за тебя уцепилась, - она не выдержала и разрыдалась, - Вали, вали отсюда!
Гера неожиданно спокойно встал, отвесил Ларисе смачную оплеуху, отчего она моментально успокоилась.
- Иди спать. Сегодня уже такси сюда не поедет, завтра вернёмся в город - соберёшь мне вещи, - он перекрыл погасший газ, забрал из холодильника початую упаковку пива и, громко хлопнув дверью, вышел в июльский вечер. Лариса поняла, что Гера, несмотря на то, что в жизни часто за свои слова не отвечал, в этот раз говорил серьёзно, села на пол, и, прислонившись к шкафу и всхлипнув пару раз, неожиданно уснула.
"Ох и сука, а", - Гера возмущённо топал в сторону водохранилища, "Замуж ей. Свинья в фате, где это видано?! Да пошла ты, не пропаду без семьи вашей драной". Но в голову всё равно лезли мысли - теперь и работу новую искать, и жильё. Да и плевать. Всё сможет. Не старый. Тридцать один год всего.
Совсем стемнело. Но неожиданно высветилась из-за облаков луна, и Гера пошёл на серебристое отражение, к воде. Меж двух зарослей камыша был пляж - не пляж, а так, трёхметровая полоска песка. Гера с удовольствием снял кроссовки, закатал штанины, опустил ступни в тёплую воду. Распаковал пиво, сел на целлофан, открыл банку. "Нормально, нормально всё будет" - убеждал он сам себя, но на душе становилось всё паршивее. Он снял и футболку, оставшись в одних джинсах. Свежий воздух потихоньку отгонял хандру, пиво расслабляло. Что-то плеснуло неподалёку и по воде пошла странная рябь. Метрах в пяти от себя Гера увидел такое, от чего сердце стало биться через раз, а мозг отказывался осознавать происходящее. Над поверхностью показалась человеческая голова. Точнее, голова была погружена в воду так, что наружу торчал только лоб и развевались длинные волосы с чётким пробором посередине. "Трупак, сука" - наконец подумал Гера, вспомнил сказки Ларисы про затопленное село и решил, что вот сегодня как раз этого и не хватало. И тут голова начала двигаться. К нему. Гера чувствовал, что тело от напряжения буквально звенит струной. Затем голова резко поднялась над поверхностью и он облегчённо выдохнул. Это плыла девушка. Красивые светлые волосы, очень маленькие уши, и огромные, почти круглые глаза. Она слегка двинула телом и всплыла до плеч. Тонкие губы полоской, хрупкие ключицы.
- А ты молодец, не пугливый, - игриво сказала она низким голосом. Смех тихо рассыпался по поверхности водохранилища.
- Я? Да я чуть не уделался тут! Ну ты даёшь! Ты с соседней базы приплыла, да? С "Улыбки" или с "Металлурга"?
- Почти, - растянула она губы и неопределенно показала рукой куда-то за спину. - А как тебя зовут?
- А ты настойчивая! А тебя как?
- Нет, сначала ты скажи!
- Неа, - Гере начинала нравиться эта игра, - Говори!
- Хочешь - называй меня Золотой рыбкой, - она опять улыбнулась и неожиданно сильно и упруго двинула ногами под водой, подняв высокую волну.
- Неплохое имя! Я могу загадывать желания?
- Давай как в сказке - только одно, - томно предложила странная девушка, - Например, попроси у меня новое корыто для своей старухи.
Гера неприятно удивился. Корытом Лариса называла его "Калину" и постоянно намекала, что пора бы купить иномарку, хотя бы "Шевроле".
- У меня нет старухи. Я мужчина свободный.
- То есть, корыто тебе не нужно. А что ты хочешь?
- Даже не знаю. Удиви меня!
- Я подумаю, - промурлыкала девушка, ещё ближе подплыла к Гере и неожиданно схватила его за ногу. Он вздрогнул. Рука была ледяной.
- Вода вроде тёплая, а ты что такая холодная?
- Давно плаваю, - ответила девушка и вдруг начала целовать ступни Геры. Губы были не теплее рук, но всё равно, этот поцелуй так поразил Геру, что он старался не двигаться. Никто и никогда не целовал ему ноги. Хотя, наверное, мама целовала, но это было в том далёком детстве, о котором никто и не помнит.
- Ты что делаешь? - прошептал он.
- Удивляю тебя, - она прижалась к его ноге холодной щекой, - Ты же просил! Тебе нравится?
- Я даже не знаю. Со мной такого не было.
- А всё-таки, как тебя зовут?
- Да какая разница? Угадай!
- Иван? Игнат? Матвей? Николай? - незнакомка брала со дна песок и, пропуская его сквозь пальцы, выводила непонятные фигуры на берегу.
- Неа! Не угадаешь, сто процентов! - Гере нравилась и эта игра, и странная девушка, и такой неожиданный конец вечера.
Она вдруг нахмурилась и утробно зарычала. Гера снова испугался.
- Это что такое?
- Ничего, бывает, - она натянуто улыбнулась. Задумчиво двинула ногами и выгнулась под водой. На поверхности показались бёдра идеальной формы, туго затянутые в непонятный блестящий материал.
- Ты что, в лосинах купаешься, что ли? - спросил Гера, изо всех сил стараясь забыть, как рычала девушка.
- А? В чём?
- Ну, в штанах!
- А если и так? - она улыбнулась, - Они тебе мешают, что ли?
- Слегка. Могу помочь снять! - Гера совсем осмелел.
- Можешь. Но не снимешь. Крепко сидят.
- Попробуем?
- Я незнакомым не доверяю! Как тебя зовут? Алексей? Александр?
- Не угадала! Удиви меня ещё, может, и скажу!
- Ну хорошо, - девушка вдруг всплыла до пояса, опираясь на колени Геры ладонями. Они тоже были странными, очень круглыми, с длинными изогнутыми пальцами. Но не это поразило его. Её тело было идеальным. Как в журналах, даже лучше. Девушки из журналов были слишком худыми, с плоской грудью, как вешалки. А эта одним своим видом останавливала дыхание. Совершенные изгибы, сияющая белая кожа. Грудь. Круглая, высокая, тугая грудь, и торчало всё, как надо, как бывает в воде. Гера не успел вдохнуть как девушка прижалась губами к его губам. Тонкие и упругие, они плотно обхватили его рот. Странный, узкий и такой же холодный язык скользнул по его губам. От неожиданности он открыл глаза и столкнулся с её взглядом. Он ничего не выражал, ярко-жёлтая радужка светилась в темноте, зрачки сузились, как у козы. Гера с силой оттолкнул девушку от себя. Она резко качнулась от берега, глубоко нырнула. Несколько секунд вода бурлила, но потом девушка всплыла и, как ни в чём не бывало, вернулась к Гере.
- Я удивила тебя?
- Да уж, - у Геры пересохло во рту, хотелось бежать, но странная девушка как будто загипнотизировала его.
- Не бойся меня, - она прижалась к нему грудью, у Геры пробежали по коже мурашки. То ли от удовольствия, то ли от холода - он так и не понял, - А это что? - она брезгливо ткнула пальцем в его золотой нательный крест.
- Это? - глупо переспросил он, - Да так, украшение, - крест ему подарил отец Ларисы ещё в прошлом году. За эту дорогущую железку Гере пришлось за столом по пьяни пообещать жениться.
- А можно снять?
- Он мешает тебе, что ли? Хочешь - сними.
Девушка прижалась ещё сильнее, обняла его и, мучительно вздыхая и шипя, начала открывать застёжку. Гера услышал её запах. Так пахла река утром, самым ранним утром, когда стелется туман и рыба плещется у берегов. У него закружилась голова. Вдруг замочек на цепочке щёлкнул, девушка облегчённо засмеялась, показав мелкие, острые и очень редкие зубки.
- Вот и всё, - обрадовалась она, развернулась и, сильно размахнувшись, зашвырнула цепочку с крестиком далеко-далеко в воду.
- Ты что делаешь, дура?! - возмутился Гера, - Ты знаешь, сколько она стоит? Ларискин отец теперь заставит деньги отдавать!
- Я за всё заплачу, всё тебе отдам, скажи только как тебя зовут? - девушка змеёй вилась у берега. Гера жутко разозлился.
- Герман меня зовут, Гера. Вот ты, блин, чудишь! Иди, ищи крест!
Вдруг раздались мерные глухие удары. Гера готов был поклясться, что это звонил колокол, и звонил он из-под воды, из самой середины водохранилища. Глаза девушки засветились ещё ярче жутким жёлтым светом и она снова зарычала, захохотала.
- Ты Герман? Гера! Гера, а ты прав, я не угадала бы ни за что, - вода бурлила, девушка носилась влево и вправо у его ног, - А ты сам, сам сказал! Герррра! - стальным и резким звуком ударила она его по ушам, схватила за ноги и потащила в воду.
- Ты что делаешь? Пусти, пусти, сука, тварь! - Гера дёргался, но совладать с чудовищной силой не мог, с ужасом он всматривался в воду и вдруг разглядел странные, сросшиеся толстые ступни незнакомки, - Сука, сука, а-а-а, помогите! - руками он цеплялся за берег, за рыхлый песок, оставляя глубокие борозды и выламывая ногти в кровь...

Нашли его быстро, уже на следующий день, восьмого июля. Кинолог пустил овчарку к водохранилищу, но та, понюхав сначала футболку Геры, а потом кромку берега, полакала длинным языком воду и с безразличной мордой улеглась на пустую пивную упаковку. Кинолог развёл руками и пошёл в машину. И только водолаз, не надевая ласты, скорее, по наитию, раздвинул заросли камыша и сделал несколько шагов внутрь. Гера лежал на спине, в поблёкших глазах застыл ужас. Нос и рот его были забиты мелкой рыбёшкой вперемешку с илом и ряской, а скрюченное и изломленное в нескольких местах тело залеплено странной, в ладонь, чешуёй.


© PaoloGilberto