Ущелье Белых Духов

- Ты-то, конечно, не веришь во все эти бла-бла-бла вокруг Ущелья? - толи спросил, толи ответил Иван.

- Нет, конечно. - небрежно отозвался я. Иван, кряхтя, переобувался.

- Ну-ну. Ладно. Щас пойдём - сам всё увидишь. - я закончил шнуровать армейский ботинок, притопнул ногой: - Пошли...

Ущелье как Ущелье. Ничего особенного. В длину в общей сложности - семь километров. С востока вход, с запада - выход. Ну, вернее, это с какой стороны идти, понятное дело. Примерно посередине Ущелье расширяется, и в центре его - озеро. Растительность - чахлая и пожухлая, ближе к центру Ущелья исчезает совсем. Поверхность - каменистая. Гребни склонов Ущелья, справа и слева, поднимаются вверх к середине его на довольно приличную высоту, и ниспадают к следующему окончанию. Всё вместе (с учётом озера в центре) это напоминает архитектуру гигантского современного водного стадиона, только трибун не хватает. У озера склоны почти вертикальные, на выходах из Ущелья - милосердно пологие.

Форма Ущелья нетипична. Происхождение загадочно. Поэтому и названий у него много: наиболее прижилось - "Белых Духов", но поскольку Ущелье удивительным образом (если смотреть сверху) напоминает женский половой орган, то названий у него много, вплоть до "уральская пизда", пардон.

Местные ласково называют Ущелье "Мохнаткой". Тоже, по аналогии.

Рассказывают, что сюда упал когда-то метеорит. Раньше мол это была единая скала, но вот долбанул сюда метеорюга в незапамятные времена, и с тех пор скала разошлась, а на её месте образовалось таинственное аномальное озеро.

Ходить туда нельзя. Вернее, можно, но местные не любят. Аномалия, говорят. Не забывая рассказывать страшилки про Ущелье, сами стерегутся туда заходить даже близко от входов. Что интересно - и зверья там никогда не видали. Мне и Ваньку-то чудом удалось соблазнить, на слабо можно сказать взял местного егеря...

Потопали. Вышли около семи утра. В самом начале осени даже суровый Урал как-то лиричен и красив. Перед ущельем Ванька присел перекурить. Я тоже перепаковался, пользуясь случаем. Получше подвязал всё, что на меня навьючено было - не Бог весть, какой переход, но раз уж мы пошли на ту сторону Ущелья (других дураков тут нет, а на машине объезжать почти двести вёрст - тоже не наездишься) - нас уж навьючили поклажей по самое не балуйся. Так сказать, используя оказию...

Ванька докурил:

- Ну, с Богом? - спросил он будто с сомнением.

- Пошли... - ответил я. И первым захрустел по камням в Ущелье.

Мне 25 лет. Я не верю ни в Бога, ни в чёрта. Я всех вертел на. Если и есть какая-то судьба - я не верю и в неё. В удачу, фарт - верю. Всего 6 месяцев назад в меня стреляли, чуть раньше крепко побили, я едва вывернулся из под статьи УК по убийству, меня вывезли купаться зимой в Пирогово, я "кредитовался" под "чеченский" процент и так далее и тому подобное. Список можно продолжать довольно долго. Что мне какое-то ущелье?

- Спорим, я знаю, о чём ты думаешь? - с ехидцей поинтересовался Ванька.

- О чём?

- Вспоминаешь свою жизнь. Самые яркие моменты. Здесь, на входе в Ущелье, у всех так.

Я хмыкнул. Ладно, поглядим. Но Ванька не унимался:

- Я вот всё время вспоминаю, как меня в Салехарде из кабака на ножах выносили. 16 швов тогда на спину врачи наложили, представляешь? Я один против четверых суровых золотодобытчиков. Как меня на ремешки не распустили тогда - до сих пор удивляюсь... - в его болтовне была какая-то неправильность. Я посмотрел на него внимательно, и понял, что словесный понос у него открылся от страха. Он реально нервничает!

Нихера себе! Это чего, реально так страшно - вот это вот Ущелье, видимое сейчас с нашей точки входа как на ладони, в утреннем солнышке, что этого охотника, сурового уральского мужика, так корёжит?

Он говорил, говорил, взахлёб, про каких-то злых старателей, про отца, про маму, про баб, про чурок, про Ельцина, про геологов, - я с ним или около него провёл уже два дня, и наоборот поражался его немногословности. И вдруг - прорвало дамбу.

Это продолжалось до тех пор, пока я не остановился и, взяв его за грудки, не тряхнул его:

- Вань, ты чего? - он будто очнулся:

- Чего?

- Ты пиздишь без умолку уже двадцать минут. Ты за двадцать минут мне уже рассказал половину событий своей жизни!

- Это эффект такой, Ущелье... - сказал он немного сконфуженно.
- Мы оба с тобой в Ущелье, почему у меня такого эффекта нет?

- Не знаю... - я отпустил его, и мы пошли дальше.

Интересно, что жизни в Ущелье не было совсем. Я специально смотрел: над нами не пролетело ни одной птицы. Мы делали несколько небольших остановок-перекуров, садились на землю, но я не видел ни одного насекомого, хоть бы муравья или жужелицу какую. Земля казалась более безжизненной, нежели синайская пустыня - в той при кажущейся пустоте на самом деле жизни полно: змеи, скорпионы, пауки всякие, жуки... а тут - как на луне, млин. Хотя на Луне я ещё не был...

Да... а ведь живут же люди! - неожиданно вдруг подумалось мне. Вот Ванька этот, в деревне. Сидит, довольный. А чего? Он восемь месяцев в году - охотится. Добычу сдаёт, бабки за неё получает. Что-то и себе оставляет. По мясу там, Бог его знает. В доме жена, некрасивая но сноровистая баба, такая, на монгольскую лошадку похожа: приземистая, мохноногая, ухватистая, крикливая. Такую хоть в под гору хоть в гору. Всё хозяйство одной рукой удержать может. Две коровы у них, свиньи, гуси-куры. Детей вот зачем-то в город отправили учиться, но старшая, говорит, обратно приедет скоро. Не нравится в городе.

Живут - половина хавки своя. Вообще не покупают. Хлеб? Сами пекут. Мясо? Я вас умоляю. Охотник плюс своя скотина. Молоко, яйца, масло - всё оттуда, из своего. Им только из техники иногда бывает чего-то нужно.

- Это ты о ком? - Ванька смотрел на меня с усмешкой. - Ты двадцать минут херню какую-то несёшь. Про то, что жена у тебя - как лошадь монгольская, га-га-га.

Вот тебе на. Я что ж, вслух заговорил? Как это? Отродясь за мной такого не водилось... Да ещё чтоб не заметить этого!

Теперь пришёл мой черёд конфузиться. Я молча затопал по дороге, стараясь не думать ни о чём. Не задумываться.

Это оказалось совершенно невыполнимой задачей: в голову лезли какие-то не мои мысли, непрошенные образы, в памяти всплывали картины из каких-то произведений каких-то авторов, всё переплеталось и наслаивалось, как будто я курнул слабенькой травы и словил приход. Я посмотрел на Ваньку, но он глядел мимо меня. Похоже, он тоже переживал такую же атаку на мозг, только в своём роде.

- Ва-ань! - робко позвал его я, и потрогал за плечо. Он встряхнулся:

- Не ссы. Это ещё херня. Это ща пройдёт. - и впервые мне не надо было объяснять, о чём он.

Действительно, вскоре "атака мыслей" закончилась, оставив после себя в голове какую-то приятную пустоту.

Аномалия, одно слово.

Тут я почувствовал усталость. Сначала мне она казалось естественной: мы, навьюченные, по каменисто-бугристому безжизненному дну ущелья прошли чуть больше пары километров. Но тут же я понял, что пара километров - это ни о чём. Я не мог так устать. И тем не менее, усталость навалилась резко, ноги будто налились свинцом, весь груз также тянул меня вниз, пот внезапно начал заливать глаза (до этого всё было нормально).

- Вань! - едва просипел я. - Давай привал, а?

Ванька тоже еле шёл. А был он здоровее моего. Да и вообще - охотник же! Ему сраные семь километров этого ущелья - это ж вообще как утренняя пробежка блин!

Повалились на землю, и я почувствовал, что мне не хватает воздуха. В страхе я начал сдирать с себя всю поклажу - рюкзак, подвеску, что-то ещё... пока не остался совсем пустой, в расстёгнутой ветровке.

Дышать стало легче. Ванька также лихорадочно освобождался от пут своей ноши.

Мы оба лежали и широко открытым ртом глотали воздух, как выброшенные из воды гигантские карпы. Мне вдруг стало дико смешно от этого сравнения. Не в силах сдерживать себя, я захрюкал, а потом и просто заржал в голос. Глядя на меня, заржал и Ванька. Мы покатывались со смеху, лягая друг друга ногами, и не могли остановиться.

Никогда я так не смеялся! В итоге это были уже какие-то конвульсии. Я задыхался, круги пошли перед глазами, и последнее, что я помню - Ванька, каким-то образом поборовший приступ смеха, подскочил и лупит меня по спине и по щекам...

Очнулся от табачного дыма. Иван курил, сидя рядом со мной.

- Живой? Слава Богу... А то тащить тебя мне чего-то совсем не улыбалось. - я с удивлением огляделся. Всё было будто бы в порядке. Я чувствовал себя, словно внезапно заснул.

- Слушай, а чего было-то?

- Не помнишь? Ты ржал, как сумасшедший. И я - тоже. Ну а потом ты толи подавился чем-то, толи закашлялся - я не ебаю. Короче, начал отъезжать. Ну и... пришлось оказывать первую помощь! Отхуячил тебя по спине, сдавил желудок - вроде, видишь, пронесло...

- Хрена себе... - только и сказал я. - Ну, спасибо, Иван.

- Да обращайтесь ишо, не стесняйтесь! - легко пошутил он. - Дальше идём? Или хорош?

Тут только я вспомнил, что мы - в Ущелье. В аномальном Ущелье.

- Идём...

Пошли...

Озеро было уже близко, всего в полукилометре от нас, когда Ванька сказал дрожащим голосом: - Пашка, у озера - самый пиздец. Пиковые нагрузки. Тут ТАКОЕ бывает, чего никогда и нигде не бывает. Ты держись уж, потому что я реально боюсь... Это тебе не на хи-хи пробиться... К воде не подходи только, ладно?

Я посмотрел на абсолютно ровную водную гладь. И вдруг увидел там человека!

- Ванька, смотри! Человек! - он смотрел, но не видел. - Брось ты, мерещится тебе! - махнул он рукой...

То, что мне мерещится, я понимал и сам. Ибо человек сей шёл по воде, аки посуху. А это, сами понимаете, верный признак.

Я решил, что есть только один способ победить галлюцинации: воспринимать их как должное. Просто и тупо: не пытаться осмыслить. Ну, например, видишь ты говорящего бобра в тирольской шляпе. И чо? Не надо начинать думать, мол, как это - бобёр может говорить? Кто дал ему шляпу и научил её одевать? Наконец, нахера бобру вообще шляпа? Не надо так думать. Эти вопросы без ответов лишь перегрузят мозг, как дидос атака перегружает сервер. Надо просто сказать себе: да, блядь, передо мной говорящий бобёр в шляпе. И чо? И похуй, вот чо.

Такъ победим.

...Человек на воде исчез. Мы прошли ещё немного, и снова решили присесть - усталость какими-то непонятными волнами накатывала на нас.

Я раскидал каменюки, чтоб удобнее пристроить свой зад на ровной земле неподалёку от озера, но как только я, усевшись, поднял глаза - мне захотелось убежать отсюда немедленно.

От озера, приветливо улыбаясь не очень естественной улыбкой, шёл я, только налегке и без поклажи, и не типично одетый - в одной мокрой футболке, доходящей до колен. Я шёл, улыбаясь радостно, и даже приветливо помахал себе, сидящему, рукой, но по мере приближения моего двойника в футболке с мокрыми волосами ко мне - дикий страх начал колотить меня!!

Какой-то совершенно непередаваемый, первобытный ужас: я понимал - если мой двойник прикоснётся ко мне, я истинный немедленно умру. Причём какой-то очень противоестественной и мучительной смертью.

Как заворожённый я смотрел на себя, и улыбка моего двойника всё больше походила на гримасу ненависти, она сама по себе внушала ужаса даже больше, чем всё остальное, неизвестно откуда взявшееся, знание.

- Беги, БЕГИ!!!! - пронзительно вдруг закричал кто-то рядом. Я вскочил и драпанул в направлении, откуда мы пришли. Хрип, свист, улюлюканье было мне вслед. Я боялся даже обернуться, казалось, эти звуки настигают меня. Когда, наконец, я рискнул это сделать - сзади меня никого не было. Пустое пространство, лишь вдалеке, у озера, виднелись брошенные вещи.

Стоп, а где Иван? Я почему-то очень сильно испугался, представив, что его потерял. Одному, боюсь, мне точно не выбраться из Ущелья...

Я пошарил глазами по склонам, и увидел фигурку Ивана. Он тоже, судя по всему, куда-то отбежал, даже дальше, чем я, но не в обратном нашему движению направлении, а наоборот - вперёд. И теперь, вероятно, оттуда семафорил мне сложными знаками, не желая возвращаться к вещам.

Ладно. Я снова спустился к месту нашего последнего привала. Поминутно оглядываясь на озеро, а точнее - стараясь не поворачиваться к нему спиной и одновременно паля на 360 градусов вокруг себя - собрал свои вещи, кое-как навьючил на себя. Собрал укладку Ивана (слава Богу, основной свой рюкзак он снять толи не успел, толи успел схватить, убегая). И побрёл вдоль берега, к нему.

Чувство тревоги не покидало меня, сердце бешено колотилось (как от тяжёлой ноши, так и от страха), но причин для беспокойства визуально я пока не наблюдал.

Наконец, дошёл до Ивана. Сбросив поклажу, повалился на землю. Очередная волна внезапной усталости парализовала меня полностью.

Иван весь дрожал.

- Нормально всё? Я боялся, что ты не дойдёшь... - мы были уже на дальнем конце озера. - Щас должно полегче стать, как озеро пройдём... - сказал он, трясясь, неуверенно.

Чего, в самом деле, канитель эту тянуть? Также внезапно, как усталость, я вдруг почувствовал прилив сил:

- Дык пошли, чего сидеть! - я поднял глаза на Ивана, и -обомлел: передо мной уже был не Иван. Он с совершенно неожиданной, лютой ненавистью смотрел на меня, в одной руке у него был камень, в другой - маленький топорик, который он нёс с собой в подвеске.

- Э-э, ты чо?! - только и сумел изумлённо сказать я, вскочив на ноги, как волна слепящей ненависти к нему накрыла и меня.

Топорик достал, ссучь? Да мне похуй твой топорик! Я выхватил нож, также поискал глазами камень. Ваня шёл ко мне не очень уверенной походкой. Вдруг я услышал его голос, будто бы из-за спины его самого: "Пашка, умоляю, БЕГИ!!! БЕГИ, НЕ ДЕРИСЬ!! УБЬЁМ ДРУГ ДРУЖКУ Ж!" - и я бросился бежать.

Сколько я бежал - я не помню. Может, метров сто, а может - километр. Сзади сначала было тяжёлое, полное ненависти, дыхание Ивана. Потом я ничего не слышал, кроме свиста в собственной груди. Когда, наконец, я остановился - он был довольно далеко. Я ждал, пока он подойдёт, со смешанным чувством: с одной стороны, я не очень понимал, что же такое произошло со мной, что я только что так люто ненавидел этого милого, в общем-то, селянина-охотника. С другой стороны, я ничего хорошего от его приближения не ждал.

Но он подошёл совершенно нормальным, без топориков и прочих бебехов, совершенно измученный и с седой прядкой в русых волосах, которой я раньше у него не замечал.

- Блядь, никогда больше. Ни за какие коврижки в Ущелье не зайду! - сказал он измождённо, и сел на землю.

...Я посмотрел на озеро. В закатном солнце по нему плыли три ладьи с какими-то малопонятными символами на парусах.

- Ты ладьи видишь? - безразлично спросил я его. Он посмотрел на озеро: - Да. - также безучастно ответил. Ну, ладьи - и ладьи. Чего ж теперь.

Что-то всё равно не давало мне покоя. "В закатном солнце" - стоп! Мы же вышли в 7 утра!

- Вань, а я чего-то не понял - почему сейчас вечер? Мы что, с тобой семь километров ущелья целый день идём? - он посмотрел на меня с усмешкой.

- Паш, не хочу тебя расстраивать, но тут у нас один перец решил как-то срезать через Ущелье дорогу к Белой Главке (это деревня так называется, первый после Ущелья населённый пункт), так на джипе ехал. Только через три месяца вышел. Пешком, постаревшим на 20 лет, седым и с бородой. Джип вообще так и не нашли. Непонятно, куда он подевался - железяка ведь! Не иначе, как в озере утопил. Так он такое рассказывал! Тоже, между прочим, считал, что его всего один день не было. Так что ты ещё молись, чтоб это был вечер того дня, когда мы вошли в это чёртово Ущелье...

М-де. Мне неожиданно стало смешно: я ведь хотел ещё понтануться, и воды набрать из озера. Мол, ебал я в рот ваши страхи... Я сказал об этом Ивану. Тот хмыкнул: многие пытались. Но кто хоть как-то прикасался к воде озера в Ущелье - тот всегда в неё уходил. Даже если не сразу, даже если один раз Ущелье отпускало - всё равно потом забирало себе, не позволяло унести воду. Кстати, говорят, она очень солёная - добавил Иван.

Мы потихоньку поднимались из Ущелья, вскоре мы вышли из него совсем. Я чувствовал себя (после сдвигов сознания в Ущелье) просто-таки супер здраво, мне казался собственный мозг идеальным, откалиброванным опытным мастером часовым механизмом - туки-туки-туки-тук, всё работает на звук.

А с Иваном мы старались друг на друга не смотреть. Словно между нами произошло что-то интимно-стыдное.

...Когда, наконец, дошли до деревни - была уже глубокая ночь. В четвёртом по счёту доме, с облезлым "москвичём" во дворе, нас ждали с нашей поклажей.

- Уже и не чаяли дождаться. Думали, опять придётся Центроспас заряжать. Неделю, как ушли - и нету их! - причитала Елизавета, хозяйка дома...

Мы с Иваном переглянулись и только тут заметили недельную седую клочковатую бороду у каждого из нас...


© baxus