Пятно

Утренний кофе в киоске был вкуса асфальта. Черный, и больше ничего. Заполнить дефицит восприятия пришлось сигаретой. Выпуская дым из носа, я думал о прошедшем насморке. Спешить некуда, кофе много и сигареты есть. Стою, курю, смотрю по сторонам. Уличный монохром. Как у Цоя: белый снег, серый лед. Черно-белые березы стыдливо прятали свои тела длинными пальцами веток; отражение серого неба в черной луже; серый сигаретный дым; пар изо рта. И только проходящие мимо девушки вносили разнообразие своими цветовыми решениями. Ну, не своими а базарными, но с гордыми лейблами, c какими в метро не поедешь. А надо. Стоя на остановке в спальном районе, невольно узнаешь, что было модно в прошлом году. Ну, это если забыл.

Сигарету сменила вторая. Куда спешить? Водитель в пробке, и на съемочной площадке будем не скоро. Отгавкавшись от продюсера, пришлось купить еще кофе. Время - деньги.

Около киоска кипит жизнь. Кто пьет кофе, кто просто пьет. Очередь из людей, стаканчиков и окурков. Все в районе киоска. Сигаретный дым смешивается с экстравагантными парфюмами и матюками, создавая затейливую смесь.
Хочешь или нет, но невольно слышишь чужие разговоры:

- Я его с вечера еще просила денег мне отложить, а он, сука, забыл и уехал. -сказала типичная бухгалтер из ЖЕКа своей квадратно-гнездовой подруге.

Рядом стоящие представительницы элиты райцентров в столице, от нее не отставали:
- Как мне уже надоело ему, с утра, минет делать. А иначе злой и мрачный. Не, просто трахаться не хочет.

- Две "Ром-колы" и эспрессо. - сделал заказ водитель маршрутки, которого я знал.

Мужичок с пивом, лет сорока:

- Лена, да пошла ты на хуй! Да, именно. И чтобы вещи собрала и с спиногрызом своим к вечеру съебнула. А куда хочешь. К маме, папе, мне похер. Видеть вас уже не могу.

Утренняя зарядка. Ощущение полноты духа, и органичности восприятия мира жителями одного спального района. А потом они все едут на работы, и там: сю-сю, ля-ля, соцсети и проча херня заменяющая работу.

Бабушка из соседнего дома привычно осмотрела урну в поиске пустой тары. Собрав несколько бутылок, она вылила содержимое на асфальт, и попала брызгами мне на ногу. Темное пятнышко, на моем кроссовке, символизировало для меня этот город. Ты впитываешься в него полностью.

Водитель позвонил и сказал, что уже подъезжает.

Мы приехали в интернат. Осталось снять натуру, и детей играющих на площадке. Продюсер бегал, как ужаленый и махал руками, словно Филимионов в 1999 на Лужниках. А что я сделаю, пробки.

Воспитатель вывела детей на площадку, и мы начали. Оператор держал средний план, и на мониторе я видел довольные лица играющих малышей, и их воспитателей. Мы снимали документальный фильм о Детях Солнца. На немецкие деньги, для Израиля снимали фильм о украинских детях.

В который раз, я уже сдерживался от слез, когда воспитатели рассказывали о судьбах детей. И сегодняшнее пятно отвлекало меня от этой мысли. Я смотрел на пятно на кроссовке, и видел его контур. Он был похож на Африку. Слушая про Детей Солнца, я смотрел на Африку. Как мудак. По крайней мере, со стороны. А мне просто выносило мозг, то, что родители отказывались от детей. Как в магазине.

После съёмок, когда уже шел домой, я купил бутылку дешевого виски. В голове было пусто и гнусно. Сев на скамейку я отхлебнул из горлышка, закурил и опять заметил это пятно.

Из соседнего подъезда грузчики выносили вещи. Видимо кто-то переезжает. И скорее всего к маме. Утренняя бабулька, волочила уже полную сумку бутылок. Злой сосед с шестого этажа шел домой. И я знал, от чего он такой злой с утра.

Солнце пряталось за домами, и в окнах зажигались огни. Мертвые глаза квартир оживали, и принимали своих постояльцев. Значит и мне пора.

Сделав еще один глоток, и докурив сигарету, я пошел домой. Солнца на сегодня хватит.

© Пяточкин