Дискета

Это было в те стародавние времена, пусть и не особенно стародавние, но уже порядком подзабытые, когда основным носителем информации у рядовых пользователей была дискета. Нет, я не хочу уходить в столь древнее прошлое, когда пользователи тряслись над восьмидюймовыми дискетами.
Когда форматирование дискеты начиналось с того, что оператор компа пробивал специальным пробойником на дискете аккуратную маленькую дырочку, так называемую нуль-метку. Проверял ее на просвет простым невооруженным глазом и лишь затем вставлял дискету в дисковод и набирал по буквам команду format A:
Я даже не обращаюсь к тем забытым дням, месяцам и годам, когда с компьютера на компьютер переносили инфу с помощью пятидюймовых дискет. А ведь живы еще отдельные пользователи, которые помнят, что Винда была на 17 дискетах и, когда где-нибудь на девятой дискете происходил сбой, приходилось долго материться, но все-таки начинать все с начала.

Это все происходило в сравнительно недалекое время, когда в быту были распространены дискеты 3"25. Оптические CD были еще у очень редких счастливцев, а про флешки мы только читали в специальной литературе.

Итак...
Леха Конышев был токарь от Бога. Да и не только токарь. Из-за отсутствия народа, а народ-то на завод сейчас не больно идет, народу подавай, чтоб сразу и много, а работать потом и даже не во вторую, а лучше, чтоб в четвертую, а то и в пятую очередь. А на заводе давай работай, а денежки уже потом, даже не во вторую, а в четвертую и даже в пятую очередь.
В общем Леха как пришел после ПТУ, как стал к станку, так и простоял восемь лет, как один день, не разгибая спины. Только последнее время стали его с токарного на фрезерный станок ставить. Да ему все равно. А какая разница, говорит, там деталь крутится, здесь фреза вертится. А все остальное абсолютно одинаковое.

Тем более станки с ЧПУ. С числовым значит управлением. Ему перфоленту принесли, он станок настроил, кнопку нажал и давай машина работай, а мы отдыхаем. Вчера тяжелый день выдался. Наши три мяча пропустили. Проиграли, короче, вчистую. Никаких шансов не осталось. Пиво поздно привезли, пока суть да дело, пока очередь, темнеть начало. Он к Машке, а та у меня новые основы взаимоотношений. И ни в какую ни на улицу, ни в дом пускать. А какие это у нее основы, ничего не говорит.

Разозлился Леха и домой отправился. Идет и размышляет:
- Нет в жизни счастья. И правильно в песнях поют: сука-любовь. На хрен мне все это нужно? Живу и живу. Работаю? Работаю. Хорошо? Хорошо. Нареканий у начальства нет? Нет. Получаю хорошо? Хорошо. Не пью? Не пью. Ну ладно, пусть выпиваю, но в меру, а другие пьют - это пьют.
Тут и дорога кончилась. Домой пришел. Разделся, зубы почистил и спать лег.
Иногда перед сном он к работе готовился. Как? Да очень просто. Станки, на которых Леха работает старые, не изношенные, хорошие, но уже не новые.

Сделали их еще при Советах. А тогда все на совесть делали. Это всем известно. Однажды появились на заводе умельцы какие-то. То ли из Иркутска прискакали, то ли из Питера заскочили, а может очень даже запросто из Воронежа пришлепали. Но это неважно. Важно другое. Осмотрели они какие станки в цехах пылятся и говорят руководству:
- Стало быть, можно на ваши станки электронику повесить и будет она управлять металлом. Когда надо - включит, когда надо - выключит. Дело не хитрое. Мы такие управления сто раз делали.

Начальство долго думало, совещалось, в центр звонило, но согласилось. Хоть дело и новое, а руководство у нас хоть на заводах, хоть в колхозах ничего нового особо не любят, но согласились. И стали эти умельцы умельничать, станок переделывать. Для начала один.
Долго ли коротко ли, но слепили вроде бы из станка конфетку.
- Давайте, - говорят, - пробуйте.
А кому пробовать. Пожилые рабочие не хотят.
- Нам, - говорят - и на старом оборудовании денег всех не заработать. Лучше мы по-старинке, когда надо, пальчиком включим, когда не надо, тем же пальчиком и выключим. Не будем нервы строеросить и голову всякой мутью забивать. Она, голова наша, за долгие годы всех пертурбаций и так всяким хламом забитая. А голова - не чердак, весь хлам туда не свалишь.

Поставили на этот станок Леху. А ему что? Ему ничего. Показали, объяснили, научили, он и рад стараться. Утром прибежал - кнопку нажал, чай пьет, газету читает, с девками на метизном участке заигрывает.
Пришел мастер. Посмотрел, помолчал, помычал и пошел руководству докладывать. Возвращается от руководства:
- Другую деталь делать нужно. Вот чертеж, вот размеры, давай, дерзай!
- Это я не могу, - говорит Леха. - Включить могу, выключить могу, размеры под новые резцы изменить могу, чтобы деталь одинаковая получалась. А этому меня не научили. Уж извиняйте.

Мастер призадумался и пошел обратно к руководству совещания совещать.
Вызвали опять этих умельцев. Те покумекали, с Лехой побеседовали, какую-то брошюрку дали, листочки исписали мелким почерком и уехали.
А Леха теперь, кум королю, сват министру. Ходит да поплевывает:
- А давайте мне ваши детали, сами бум программы писать, сами бум обрабатывать.
Приносит, стало быть, мастер новую деталь.
- Вот чертеж, вот размеры, вот образец. Посмотришь, ежели чего
Леха говорит ему:
- Дело-то новое, нужно постепенно подходить. Нам, Михалыч, спешка ни к чему. Спешка, она когда нужна, когда на потолке спишь. А почему? Потому как одеяло сползает.

Леха-то молодой, молодой, но уже рассудительности поднабрался.
- Я, - говорит, - домой пойду, покумекаю что к чему, а завтра уж с утречка и начнем не спеша.
Дома компьютер включил, дискету вставил, покумекал, поразмышлял и накропал чего требовалось.
Наутро Михалыч подходит, станок жужжит, стружка ползет, а Леха чай пьет и в газету заглядывает. Обрадовался старый мастер и побежал скорее руководству доклады докладывать.
Так и повелось. Дадут Лехе новую деталь. Он чертеж в карман, размеры туда же. После работы пивка попьет, к Машке на огонек заскочит, а вечером-ночью, компьютер включит, по чертежу программку набросает, с листочка размеры введет, на дискету все сбросит и спать скорей.

Лехе хорошо, мастеру никаких хлопот, руководству и подавно забот полное отсутствие. Все довольны, все смеются, сплошная радость и всеобщее благоденствие. И тянулось так пока не подошел день зарплаты.
Принес мастер Михалыч Лехе листок, где зарплату за прошедший месяц обозначили, тот открыл его и офигел. Может не офигел, а прибалдел или вовсе в тупик заехал. В общем смотрит он в листочек и удивляется. Вначале молча про себя поудивлялся, а потом уже мастера спрашивает:
- А это что за цифирки какие-то здесь написанные
- Ну так ты ж не первый раз зарплату получаешь. Это она самая твоя заработная плата и есть
- Так что-то уж очень маленькая она какая-то. Я таких раньше никогда не получал
- Ну, ты ж понимаешь, такой станок - дело у нас новое, пока никак не известное. Это, верно, нормировщики эксперименты экспериментируют. Погоди месяц-другой, все устаканится.

Леха он что? Он парень покладистый. Погодеть? Так мы и погодим. Устаканится? Так мы и подождем. Подумаешь месяц не доплатили.
Пошел следующий месяц. Опять Леха после работы пивка попьет, к Машке забежит, а ночь за полночь компьютер включит, программку набросает, размеры с листочка введет и на боковую. А утром дискету в станок воткнул, кнопку "Пуск" нажал и чай пьет, да с девками заигрывает.
Лафа, а не жизнь.
Но все хорошее когда-нибудь заканчивается. И здесь точно так же. Наступил судный день, день заработной платы и узнал Леха Конышев, что начислили ему денег еще меньше, чем прошлый раз.

Обидно стало парню, досадно. Вызвал он мастера Михалыча.
- Ну, что за дела получаются? Как мне жить и окружающим в глаза смотреть, если мне молодому не целованному платят всего ничего, меньше чем чернокожим неграм на сахарных плантациях Аризоны. Мою зарплату в пору сравнивать с заработной платой у рабов в Древнем Риме на строительстве пирамиды Хеопса!
- Ну, ты это того, не очень-то! На Совейском заводе про рабов заговорил. Мы люди свободные и зарплата у нас свободная. Сколько ни заработаешь, столько и выдадут. Ты ж понимаешь, такой станок - дело у нас новое, пока никак не известное. Это, верно, нормировщики эксперименты экспериментируют. Погоди месяц-другой, все устаканится.
- Михалыч, ведь уже устаканивалось?
- Ну, значит не все устаканилось. Потерпи чуток, наладится.
Ладно, потерпеть, значит потерпим. Большевики по каторгам терпели и нам велели.

И еще один месяц прошел. И наступил еще один судный день - день расплаты. И открыл Леха Конышев свой расчетный листок и обалдел в полную. Больше уже ни слов, ни даже междометий у него не находилось. Первый раз заплатили ему мало, второй раз стало еще меньше, а в эту зарплату начислили на столько меньше, что уже и уменьшать стало больше некуда. Уборщики в цеху больше зарабатывали.
Не пошел больше Леха к мастеру Михалычу отношения выяснять и заработанное клянчить. А пошел Леха Конышев сразу прямым ходом в отдел кадров заявление писать и расчеты рассчитывать по случая увольнения.

Но отослали его к начальнику цеха.
- Все, - говорят с начальника начинается, и все им же и заканчивается. Неси заявление ему, а когда подпишет он, отработаешь две недели, сдашь инструмент и иди гуляй на все четыре стороны.
От правился Леха к начальнику цеха. Тот покрутил заявление, повертел и вызвал мастера Михалыча. Пришел Михалыч
- А что я могу, если нормировщик нормы такие пишет?
- А вызвать ко мне нормировщика, - завопил начальник цеха
Пришел нормировщик. Только нормировщик уже не подчиняется начальнику цеха, потому и не больно его испугался.
- А вы что хотите. Ваш рабочий кнопку на станке нажмет да полдня чай пьет, в газету глядит, да с девками с метизного участка заигрывает. Какие еще нормы я могу ему писать?

Никто ничего не сказал и даже слов подходящих никто найти не смог. И пошел Леха совсем обиженный и обездоленный. Пошел увольняться и отрабатывать свои последние заводские две недели.
Долго ли, коротко ли, только все-таки закончились эти две недели. Сдал Леха в инструменталку весь инструмент, вытащил из станка свою дискету с программами, снял спецовку и повесил ее в шкафчик. Потом распрощался с родным заводом, сказал "до свидания" родной заводской проходной, которая, как поется в песне, "в люди вывела меня", его то есть, и сделала из него рабочего человека и пошел на улицу, куда глаза глядят.

А начальник цеха вызвал к себе мастера Михалыча и велит срочно ставить на станок другого рабочего и срочно делать новую деталь, без которой может все производство остановиться.
Нашел Михалыч нового рабочего, согласного на модернизированном станке работать. Но, говорит этот новый рабочий:
- Только вы мне дайте программу, чтобы эту самую необходимую деталь делать. Я без программы на управляемом станке детали делать не умею.

Стали выяснять, как же Леха делал все эти и необходимые и не очень необходимые и некоторые совсем вовсе не нужные детали. И рабочие, которые по соседству работали говорят:
- Он приходил, дискету в станок вставлял, станок сам все и делал. Леха только кнопку нажимал.
Вызывает тогда начальник цеха Леху к себе в кабинет и говорит:
- Ты как же это такой сякой разэтакий дискету унес и наш новый рабочий теперь работать никак не может? Ты верни немедленно эту самую дискету, а то мы в суд пойдем и все-равно отсудим ее у тебя, а с тебя еще и штраф преогромный потребуем!

Но Леха не забоялся и говорит:
- А можете хоть в районный народный суд идти, хоть в наш родной Верховный, хоть в буржуазный суд в Страсбурге обращаться, а заодно и в Гааге. Но только ни один ни родной, ни двоюродный суд не призначит мне отдавать мою кровную дискету. Я ее за свои деньги купил, у меня даже чек об этом происшествии имеется. И даже если бы я испугался вашего разговора и отдал бы вам свою родную дискету, то вы бы необходимую деталь делать не смогли бы. Потому как для делания одной дискеты мало будет, а нужна еще и программа, которая на дискету записывается. Вот так то!

И повернулся Леха Конышев и стал уже уходить.
И понял тогда начальник цеха, какую грубую ошибку они из Лехи совершили. И стал он его обратно на работу звать и золотые горы обещать. Леха подумал, подумал и повелся на все его обещания. И согласился и устроился обратно в этот же цех на этот же станок. И сделал Леха необходимую деталь, а когда пришел день зарплаты получил Леха Конышев золотые горы.
Вот такой замечательный счастливый конец у этой истории. А то многие, кто прочитает мои рассказы, жалуется, что все у меня мрачное и даже трагичное получается, а так де не должно в нашей жизни быть.

Но, если по-правде говорить, то никто Лехе никаких золотых гор не дал. Может их и не было там вовсе, все-таки завод переживает совсем не лучшие времена, а если и были, то скорей всего их до Лехи украли. Да и где вы видели, чтобы простой рабочий, даже который работает на таком замечательном модернизированном станке, получает золотые горы. Это если менагер какой или офисный планктон. Среди них встречаются кому золотые горы перепадают, говорят. Но сам я и среди таких с горами никого не разу не видел.

А Леха что. Получает не горы, но довольно неплохую зарплату, больше, чем многие другие. Начальство поняло, что деньги нужно платить не только тому, кто тяжести таскает, а и тому, кто головой думает. И может даже за голову и поболе платить нужно.

Леха после работы пивка попьет, к Машке забежит, а ночь за полночь компьютер включит, программку набросает, размеры с листочка введет и на боковую. А утром дискету в станок воткнул, кнопку "Пуск" нажал и чай пьет, да с девками с метизного заигрывает.


© Рогожин В. П.