Про необходимую оборону как довод обвиняемого

Очередная правдивая история из практики следователя районной прокуратуры будет посвящена необходимой обороне в сомнительном варианте, то есть когда само убийство было совершено в условиях неочевидности, а обвиняемый в дальнейшем представляет ситуацию, как необходимую оборону со своей стороны.

Это было в середине осени и в середине 90-х годов. В милицию позвонила жительница одного поселка и сообщила, что она обнаружила своего мужа лежащим в надворных постройках их дома с порубленной головой. Мы, то есть следственно-оперативная группа, выехали на место происшествия, и в ходе работы было установлено следующее:

Семья убиенного была совершенно обычной ячейкой деревенского общества. Сам покойный (назовем его Михал Михалыч) был пенсионером, и его супруга тоже. Было у них двое взрослых сыновей, старшему было лет тридцать пять, младшему (Леониду) - лет тридцать. Михал Михалыч был крут нравом, в семье слыл деспотом, любил выпить и поскандалить, в том числе и соседями. Во время скандалов бывало, что хватался за ружье и говорил, что всех перестреляет, правда ни разу не выстрелил. Немудрено, что как только у сыновей появилась возможность свалить из отчего дома, они тут же этой возможностью воспользовались, особенно младший, поскольку у него с отцом сложились особенно неприязненные отношения. Старший женился и уехал в город, а младший стал сожительствовать с местной девицей и переселился с ней в съемную квартиру.

Где-то дней за десять до описываемых событий жена Михал Михалыча поехала на похороны одной своей родственницы в соседний район, ну и осталась там еще немного погостить. Накануне её звонка в милицию почтальонка принесла ей телеграмму, отправленную на адрес её родственников, у которых она гостила, сожительницей младшего сына - Ириной: "Мама срочно приезжай у нас несчастье". Наутро она выехала в свой поселок, по приезду пришла в квартиру к младшему сыну и спросила, что случилось. Сын и сноха - Леонид с Ириной - сказали, что умер Михал Михалыч. Она с сыном пошла в свой дом и по дороге сын рассказал ей, что за три дня до этого он пришел к ним домой, застал там сильно пьяного отца, который стал ругаться и наставил на Леонида ружье. Леонид стукнул отца по голове, потом увидел, что отец мертв, и перенес труп в сарайку. Придя в свой дом, жена Михал Михалыча действительно обнаружила труп мужа в надворной постройке, и сразу же позвонила в милицию.

Мы осмотрели лежавший в сарайке труп. Одет он был по домашнему, на голове было несколько рубленых ран, нанесенных, по видимому, топором, причем все - сбоку, с правой стороны. Труп отправили в морг. Да, еще в сарайке обнаружилось свернутое кулем постельное белье с пятами бурого цвета, похожими на кровь. На кухне в доме стояли две стопки, на одной были обнаружены следы пальцев рук Михал Михалыча, на ворой - Леонида.

Допросили Леонида. Он пояснил, что три дня назад в вечернее время он пошел в родительский дом, чтобы взять картошки и забрать свою магнитолу. Зайдя в дом он увидел, что на кухне стоит на столе недопитая бутылка водки и закуска. Под стулом была еще одна недопитая бутылка водки и две стопки. Он прошел в комнату, чтобы взять магнитолу, там он увидел отца, который сидел на кровати справа от входа. При виде Леонида Михал Михалыч взялся за ружье, которое стояло прислоненное к тумбочке недалеко от кровати, закричал на сына: "Застрелю!". Тут Леонид, по его словам, сильно испугался, что отец его застрелит, схватил первый попавшийся ему в руку предмет, а им оказался топор, лежавший на кровати справа от входа в комнату, и ударил этим топором отца два раза по голове. После этого он пошел на кухню, где выпил стоявшую на столе водку, потом собрал ружье, патронташ, магнитолу и вторую недопитую бутылку водки, пошел домой. Больше он ничего не помнил, очнулся на следующий день дома. Сожительница рассказала, что он пришел домой с пустыми руками, но позже вечером их сосед - некий Кузякин - занес ей ружье, патронташ и магнитолу, сказал, что Леонид спал пьяный в подъезде с этими предметами в обнимку, и он забрал их от греха подальше. Вечером этого дня Леонид сходил в дом к родителям, где перенес труп отца и постельное белье со следами крови в сарайку. И только вечером этого дня он рассказал о происшедшем жене.

Ирина - сожительница Леонида - подтвердила его показания, добавив, что на следующий день после того, как Леонид сходил к родителям, он вечером всё рассказал ей. Через день она отправила телеграмму свекровке.

Сосед Кузякин в свою очередь пояснил, что шел вечером откуда-то к себе домой и увидел Леонида, который спал пьяный на площадке в обнимку с ружьем, патронташем и магнитолой. Поднять его он не смог, поэтому забрал барахло и унес к себе домой, но в этот же вечер отдал всё сожительницы Леонида - Ирине.

В принципе, вопросов у меня особо по этому делу не возникло. Было ясно, что Леонид избрал версию с необходимой обороной как линию защиты. Были в этой его версии очевидные прорехи.

Так, все рубленные раны (впоследствии судебно-медицинская экспертиза дала заключение, что ударов было четыре) были локализованы в правой теменно-височной части черепа потерпевшего. То есть если бы Леонид, который по его словам бил по голове отца, сидевшего на кровати к нему лицом, то он, как правша (а Леонид был правшой) причинил бы ему повреждения в левой боковой части черепа. Локализация повреждений в правой боковой части черепа с большой долей вероятности говорила о том, что удары наносились потерпевшему сзади, и версия с необходимой обороной в таком случае не канала вообще никак.

Далее, почему-то в комнате на второй кровати лежал топор. Нет, я конечно бывал во многих деревенских домах, но привычку хранить топоры на кроватях в жилых помещениях наблюдал впервые. Это обстоятельство представлялось мне вообще неправдоподобным.

Также, Леонид зачем-то перенес труп в сарай, зачем он это сделал, толком пояснить не мог. Между тем мне представлялось, что сделано это было для того, чтобы максимально скрыть истинную картину на месте происшествия. То есть, если бы он ударил топором отца сзади, то, возможно, изначальная поза трупа явно говорила об этом, и с этой целью труп переместили в сарайку. Для этого же скорее всего было и убрано постельное белье с кровати.

Две стопки со следами пальцев рук отца и сына наводили на мысли о том, что они употребляли спиртное вдвоем, и именно в процессе распития и могла произойти ссора, послужившая поводом к убийству.

Тот факт, что Леонид некоторое время скрывал факт убийства мог говорить о том, что ему было необходимо время для обдумывания своей версии и приведения доказательств в соответствующее этой версии состояние.

Ну и четыре удара топором по черепу как-то смутно напоминают необходимую оборону. Добивание жертвы - да, а вот оборону - вряд ли.

Оценив все эти обстоятельства, я задержал Леонида по подозрению в умышленном убийстве, в установленный законом срок предъявил ему соответствующее обвинение и с санкции прокурора избрал ему меру пресечения в виде заключения под стражу. Кстати, прокурор полностью согласился с моими соображениями.

Расследовать по этому делу было особо нечего, и после получения заключений экспертиз я в двухмесячный срок направил уголовное дело по обвинению Леонида в совершении преступления, предусмотренного статьей 103 УК РСФСР, в суд для рассмотрения по существу.

Однако рассматривавший дело судья почему-то не впечатлился моими доводами. Видимо, сказалось то обстоятельство, что Леонид, его мать и сожительница притащили в суд кучу свидетелей - местных жителей, которые дали показания о том, что Михал Михалыч при жизни любил по синей грусти хвататься за ружье и кричать: "Готовьте, дьяволы, гробы, сейчас стрелять буду!".

Так что судья полностью поверил в версию Леонида, и тот был осужден по статье 105 УК РСФСР - убийство, совершенное при превышении пределов необходимой обороны. Дали ему два года лишения свободы с отсрочкой на два года.

Как ни странно, опротестование данного приговора в кассационном порядке в областной суд результата не принесло. Приговор был "засилен", то есть оставлен в силе.