Скукабля

Что любопытного может ожидать гражданина, прогуливающегося в примкадье, в сером лесу высоток? Чаще, - нихуя, порой оскорбят и ограбят, или попросят закурить чтобы оскорбить и ограбить, реже - предложат купить детские книжки из баула, или пырнут ножиком. Скукабля.

В один, бессмысленно солнечный и уже привычно хуевый день лета, судьба мне уготовила смешную встречу.
- Сука, сука! - шипел я и перепрыгивая через ступеньки, - Чтоб ты сдохла, колченогая ведьма!
На крыльце закурил, и решил: "Завтра же сниму угол, перееду!" Как меня угораздило жениться на этой мартышке - детей не дала, хромая неудачница и истеричка - ненавижу!
Все! Сейчас пойду въебу, вернусь и скажу спокойно: "Извини, родная, - пиздец! Заебала твоя сексуальная колченогость, и ейный тик во сне - у меня голени как баклажаны - синяки не сходят. Мне б что попроще, и деток. Прощай!"

Сунулся - в кармане негусто. Чертовы ЭКО сжирают все что зарабатываю! Вчера нагнулся шнурки завязать - рубашка треснула на спине - донашиваю старье.
Я не на шутку стал рассматривать на доске объявлений у подъезда, бумажки "Сниму. Сдаю".
Прямо с ходу, моя решительность вляпалась в глумливое объявление "Ищу хрононавта. Скачок в прошлое. Вознаграждение".
Я плюнул и пошел за чекушкой и пивом. Засадил в баре "На стояка", скрытом от осуждающих глаз - треугольнике, образованном задником помойки, трансформаторной будкой и стеной кустарника - пузырьки валяются повсюду - дохуя завсегдатаев.
Водка дело знает - уходит мозговое напряжение - вдруг птички зачирикали, прорезался детский маток из песочницы, шныряют юные смешливые пёзды, женщины устало несут вызревшие жопы и авоськи до сЕмьи - вечереет.
Уныло побрел за сигаретами в ларек, а там на стенке прилеплено то же самое "Хрононавт...Вознаграждение", и номер телефона. Домой совсем не хотелось, и я достал сотовый, - хоть схожу, посмеюсь...

Дверь открыл мужчина за сорок в опрятном синем халате - из карманов щетинились ручки, отвертки.
- Сергей? - спросил он.
- Да.
- Доктор Компасов. - нажимая на "а" представился хозяин. - Можете не разуваться. Я перемещатель настраиваю. - и скрылся в комнате.
Я-то думал, тут ручная белочка с каблухой, и возможно нальют, а тут - шиза с высшим, и в дому из крепкого только "Москва-Петушки" и Есенин, да крепленый рифмочерпий Рубаи.
Прошел за ним только из любопытства - взглянуть на прибор. Чудо мысли оказалось перемещателем говна - унитазом. Ну блядь никакой фантазии. Стало гнусно.
Он покоился на загадочном постаменте, а над бачком нависал дуршлаг вверх дном, - из дырочек змеились разноцветные проводочки.
Сквозила рука Дианы Балашовой, - ну та зубастая инопланетная тварь-дизайнер, как-то заебенившая в "Квартирном вопросе" обитые мехом кухонные шкафы и холодильник. Рыдаю, как вспомню опоссумьи глаза и замогильные улыбки хозяев немаркой кухоньки. Ничего близкого по драматизму НТВ уже не сделало.

- Проходите, - сказал конструктор, а сам жалит паяльником в недра сливного бачка, - паяет сука ускоритель поплавкового типа, из пультов ДУ, пижженых счетчиков и велосипедных кареток.
- Думаете, сумасшедший? - в лоб запросил он подтверждения статуса.
Я и плечами пожал, и головой замотал - хуй меня разберешь, - а вдруг он буйный и кинется на меня с паяльником?
- Думаете-думаете. На кафедре тоже так думают, и бывшая моя. Все, - готова хроноперемычка. - он накрыл бачок фаянсовым обтекателем, подошел ко мне, и отобрал бутылку со словами. - А вот это, хрононавту лишнее!
Я просто охуел от гоп-стопа.
- Ну что, готовы?
- К чему?
- К скачку в прошлое.
- А что, кроме меня никто не решился?
- Никто и не приходил. Лишь неумные звонки...Женщины... Кажется за сорок... - невесело улыбнулся он.
- Пожалуй я пойду...
- Неужели не интересно?
Меня разбирало послать его в жопу: - Обычно испытывают на животных.
- Скепсис... Понимаю. Но белый кролик не умеет фотографировать, а главное говорить, и что мне с него?
- А сами-то, что не слетаете?
- Я должен отсюда управлять пупом.
- Жопом бля! До свидания...
Я решительно поднялся, зацепил пиво и пошел разводиться со своей Ягой об костяной культяпке. Все же жаль, что и вправду нельзя нырнуть в прошлое и пришить тебя в зародыше, любимая!

- Две тысячи рублей ! - воскликнул Компасов и опять вцепился в пиво. Уебать куренка, остановили лишь удивительные слова. Произошел отрывистый диалог:
- Три пятьсот!
- Хорошо. - согласился он.
- А ну погибну?! Оо, да тут и четыре мало!
- Исключено! Три пятьсот.
- Четыре, и по окончании еще пятьсот. У меня ЭКО на носу!
- Не знаю что это, но черт с вами, четыре пятьсот...
- Беспесды?
- Ну что вы... - скосорылился он. - Отдайте бутылку!
- Что за пуп? И деньги вперед.
- Пуль управления перемещением. Вот, получите.
И вот, этот вдохновленный молекулами шизофрении олух, протянул мне четыре тысячи... "Е-ба -нуцца!" - помню, отметил я про себя.
Кровь из носу, - посдирать в округе все его объявления - дублер мне не нужен! Конструктор охуенно в теме, и будет перемещаться во времени, пока его не засосет черная дыра Кащенко!
У меня аж дух захватило - если грамотно взяться, можно не только срубить денег, но и пролетать эту двухкомнатную лабораторию будущего лауреата Шизобелевки.

Разведусь, двушку загоню, возьму однушку, заебеню студию с аквариумом и алым кожаным диваном - сексуально хуле. Еще останется на свежую бэху трешку и перезимовать на Гоа!
Только иголочка кольнула - а как моя хромая? - с ума тронется. Сидит поди, сопли на кочергу мотает. Да похуй - настопиздело! Ай люли- люли!
Я вручил пиво Главному конструктору, и сказал:
- Док, я человек не сугубо научный, но небацца техничный - жестянщик я. Все что связано с железом и космическими приблудами, мне аццки интересно! Короче, - я ваш Гагарин два!
- Спасибо. - смутился тот.
- Скажите, а почему только в прошлое? - осторожно пощупал я финансовую перспективу за волнующие дивиденды и пиздец желанную мокренькую капитализацию и набухшие проценты на проценты.
- Будущего нет. - брякнул тот.
Страшно захотелось немедля разуверить долбоеба - чтобы хроноебашить так сказать в обе стороны и тем удвоить свои гонорары, но - надо поаккуратней, не спугнуть бы. Сумасшедшие страшно подозрительны.
- Да, утверждают, что все закончится когда-то... - осторожно согласился я.
Он строго взглянул: - Это неминуемо, но я сейчас не о том.
А о чем, бля? За борщ, за шапку сомбреро, за сходить в синагогу, въебать по сто? Пизда ты мутная! - бравируешь тут образованностью.
Я находчив, - глубокомысленно развел руками, давая понять, - хули, есть о чем поспорить двум умным, и чтобы не заострять, опять ему:
- А чем обусловлен дизайн прибора?
Док вспыхнул как порох: - Материалом разумеется! Это изолятор и обратный отражатель хроноволн!
Ой, глупо с моей! Однако, - ясность - если унитаз, суть отражатель, то как в песне - "Нам нет преград, а нам на них и поохуй!" - оседлаем и будущее! Родненький, няшка!

- Куда я отправлюсь? Древний Рим, юрский парк? - я был серьезен, а внутри абссывался ДК АЗЛК на "Кривом зеркале", - аншлагеддон на Петросяне, саспенс от Коклюшкина, гибельная валькирия Воробей и сам дьявол - внематочный брат Копперфильда - Геннадий Ветров!
- Нет. Двадцать лет, это предел.
- Причины, коллега?
- Я и сам пока не знаю. Может в длине волн живой клеткой.

И тут вспоминаю, - двадцать лет тому, я познакомился со своей падлюкой Маринкой.
Переехал в новый двор, курю у трансформатора - выглядываю местных, кого покрупнее - уебать, и тем отрекомендоваться - знакомых-то у меня тут нет, и представить обществу как пристало, некому.
Вот старушки лото забивают, вон за гаражом старички вскладчину сосут тугой колпачок "Агдама" - беззубое ебальце скользит по пробке - уж запыхались, а все ни в одном глазу. Лето, - все на речке, только Маринка одиноко скачет в классики, с костылем и гипсом.
О, травма моей жизни - струящиеся до выпростанной жопы волосы, грустный взгляд внимателен, как у девственной самки орангутанга, и небесен как у гулящей сиамской кошки. Сердце защемило.
- А сработает?
- Как часы, - кролик возвращался оба раза... - сказал Компасов и засвистел "Городские цветы" на мотив "Миллион алых роз" - подозрительно фальшивил .
Я насторожился: - Погоди - погоди! Ты же сказал что кролик это хуйня, а не испытатель...
- Ну чего всполошились? - он нагло подмигнул и хихикнул. - Вы ж все равно не верите. Вот думаете, - дурачок с унитазом...
И стал объяснять, что да как. Когда дошли до педального узла сцепления с прошлым, я сука собрал расползающиеся бодрыми опарышами губы и подбородок в задумчивую горсть и насупил брови, - лишь бы не пёрнуть со смеху, - пиздец накладно - четыре пятьсот!
Все-таки жаль, что все это лишь безумный фарс! Ах как просто - вернуться в прошлое и устранить причину несчастий в зародыше.

Док защелкал тумблерами, поработал рукояткой автомобильного насоса - унитаз предстартово загудел и завибрировал, на постаменте зажглись лампочки.
- Ну вот, пять минут прогрева, и...
И ... тут все вырубилось.
Ёбнутый всплеснул ручонками: "Фаза слетал, поляризация нейтрино, она требует знаете ли...", - и съебался в подъезд к щитку.

Я рассмеялся: "Нейтрино. Ох ебанько...", и вышел на балкон покурить. Нагромождение хлама под клеенкой. Приподнял уголок - глаза цвета насыщенного раствора марганцовки! В замешательстве отшвырнул сигарету.
Охуеть! В клетке замер здоровенный белоснежный кроль - перед трепетным шнобаком морква, а ухо - аа, одно бля! Я завесил мутанта и скорей в комнату.
Меня охватила легкая тревожность. Где ушко жирного пидараса? А вдруг Компасов и вправду докумекал, - знала же история гений Эйньщтейна, а открытие соевого мяса, а феномен магнита на счетчик! Да нет, ну не может этого быть! Как же сука он меня заморочил!
Псих вернулся и стал повторять предстартовые процедуры, восторженно болтая:
- Москва двадцать лет назад, разве не фантастика? Ни чурок, ни Рублевки, ни единого Макдональдса аж на шестой части суши, весь город - парковка! Ни бессовестной валютной ипотеки, ни бесчестного Джигурды...
- Почему Москва, чего я тут не видал?
- Поймите, точку прибытия вы должны знать как свои пять. Ведь необходимо фиксировать хроно-маркеры - дома которых уже нет, моду, да хоть ассортимент гастрономов. Ясно?
Док протер унитаз полой халата и потребовал:
- И снимайте все вокруг! Прихватите артефакт - газету, банку консервов, - придумаете сами. У вас всего час - батареи новые, но стабилизация аппарата "там", требует много энергии. Через час вы должны сидеть на перемещателе. - он вручил мне фотоаппарат.

И тут я забздел: - Что, уже?
- А чего тянуть?
- Откуда у вас кролик, Компасов?
Глаза Компасова вдруг недобро сузились, но он улыбнулся:
- Это еще от дочки. Пожалела уродца в зоомагазине. Старый, съесть руки не доходят.
Врет! До этого все было бредом, но убежденным - его личной правдой. А сейчас, - врет!
- А почему нельзя в будущее? - я тянул, соображая, - а не уйти ли по добру по здорову? И тут же - "Серега, а вдруг это шанс подравнять ебало хромой судьбе? Нет блядь, я точно схожу с ума, - унитазы не ле-та-ют!".
- Будущего нет. Это лишь понятие, и не более.
- Да как это нет?! Через год Евро по футболу. Не будет что-ли?
Он безразлично пожал плечами: - Не известно...
И тут я успокоился! Тролль блядь. Всякие Букмекеры уже ставки принимают - а уж евреи побольше твоего знают.
- Ну, в Москву? - спросил он.
- К черту Москву! - вдруг решился я, и назвал родной городишко, - Двенадцатое июля восемьдесят седьмого, десять утра. Вот сюда. - ткнул в берег речки на огромной карте на стене. - Там тебе охуенный маркер - стальной мост наконец-то навели, пока в позапрошлом годе ледостав целый детсад не унес.

Немного волнуясь сел на унитаз. Док заглянул под дуршлаг и сердечно так мне: "Ты вернешься, я обещаю!"
Тут я сломался - меня бля стал натурально душить смех - какое наиглупейшее положение! Док отошел к компьютеру в углу:
- Готовность на стартовом столе. Ключ на старт. Даю обратный отсчет!
Щас как полечууу, как полечууу! Ох, нас бы в Ютуб - сколько б людей заиками сделали.
- Доложить ПУПу готовность.
Залупупу, ох мама моя, Звездная блядь деревня! Кабы не деньги, уже катался б по полу.
- Доложить ПУПу! - взорвался Компасов.
- К старту готов!
Слезы. Зажмурюсь. Только не заржать.
- Три, два, один...Пуск!

Хлопок, и - пи-пи-пи - зуммер. Открыл мокрые глаза - смех застрял в горле тройным крючком - вокруг приветливо шумел лес, щеебокали птички, пиздопархали бабочки!
Охуенно пораженный - до парализованных навсегда сперматозоидов, я невольно ощупал уши, а после и хуй - целы, и пошел на едва слышный колокольный звон - к бликам между деревьями - к речке.
Иду, не верю ни березам, ни птахам, - а прикоснуться к стволу или цветок сорвать боюсь - словно те хуярят изотопами, или окажется, что их вовсе нет, а сам я лишь нестойкое биополе.
А как вырулил на опушку на взгорок, так вовсе - вырвало (ну точно бля жесткая радиация), сел бочком в траву - ног не чую, - как отшибли - достебался блядь! - вот они, - родные места, до Москвы две тысячи с гаком.
А вот как на ладони, маркеры жирные что солидол, - вместо стального моста, - деревянный, городская окраина в зелени, бараки - к две тысяче седьмому, здесь будут кирпичные кварталы. А сейчас домики, река, полоска песка, камыш, мостки, разворачивается у пристани трамвайчик, а над рубкой стяг СССР.
Виляя по тропинке, мимо прокатил велосипед с одной брутальной звездой, у седока на шее модный плеер - кассетник размером с почтовый ящик - оттуда мелодичная "Сара Барабу". Гражданин завистливо сверлил меня жадным взглядом.
Понял, - одет я слегка крикливо для советской глубинки восемьдесят седьмого - белая бейсболка, джинсы, красные кроссовки, футболка - на спине - "Почешите мне спинку", а на груди Чебурашка в камуфляже и надпись "Киборг"! Ну хули, в чем вышел, в том вышел, кто ж знал...

Этого не могло быть, но это случилось. Вот он шанс, поквитаться с судьбой. Я вскочил и побежал под горку, к мосту - в город.
Все должно случиться через десяток минут. Я подправлю судьбу. Ну, держись Маринка!
Бегу, только маркеры мелькают - аппараты с газировкой, царство Жигулей, желтые бочки с синими буквами "КВАС" и их дальние родственники - желтые бобики с синими буквами "Милиция".
Господи, только бы успеть! Вот показался перекресток у горсада, вот меня обгоняет тот самый трамвай третий номер, который возит Маринку в школу танцев, - она там лучшая. Поддал что было мочи!
Трамвай встал, открыл двери, я подлетаю к перекрестку и едва на сталкиваюсь с Маринкой - она выскочила наперерез из-за угла и шмыг мимо - волосы по ветру, - рванула к трамваю через проезжую, - а там грузовик у тротуара - обзора Маринке нет, а за грузовиком встреча с "буханкой" и перелом. Я лишь подтолкну.
Рванул за девчонкой, - вместе выскочили из-за грузовика на дорогу, визг тормозов, я что силы толкаю жену в спину, "буханка" клюет меня.
Маринка не будет хромой, не повредит внутри женское, станет балериной или будут водить хороводы у Бабкиной, родит и не встретит своего жестянщика! Похуй! Я люблю тебя, Маринка!

От удара меня швырнуло метров на пять, только рука хрустнула.
Судьбу не обмануть. Я так уебал легонькую девчонку под лопатки, что она обогнала свои ноги, споткнулась и, вытянув ручки, угодила под трамвайное колесо аж по плечи.
Двери схлопнулись, трамвай тронулся. Я наблюдал из первого ряда яркую гибель бабочки Маринки - почти по Бредбери.
Уже округлившиеся, красивые Маринкины ноги в белых гольфах и сандалиях, мелко затрепетали как крылья мотылька, и замерли. Трамвай и не почуял, как перерезал отроческую шейку, тонкие руки в беззащитных плечах. Спасая, я убил свою будущую жену.
Убийца покатил как ни в чем не бывало, визжала женщина, бежал за трамваем мужчина и колотил в красный бок - зачем? Наверное, хотел вскочить - торопился. Зачем? - будущего нет, сказал док. Я кинулся бежать, - рука плетью.
Бежал и рыдал. Господи, зачем я не верил этому сумасшедшему!
Перемещатель глупо белел среди зелени - чертова машина!
Меня колотило как на электрическом стуле - страх, дикий страх - что я застану на планете? Сейчас приземлюсь среди вигвамов - мазанок или говорящих сугубо по-китайски рептилий. Страх!
Пи-пи-пи. Все, - сейчас! Главное не обосраться и не затронуть тонкие настройки аппарата. Зажмурился. Хлопок.
- Эй, эй! Ты в порядке?
Приоткрыл глаз - док! Родненький ты мой, голубчик, ёб твою мать, да за такие шутки!
Я так и повис на нем рыдая - мощнейшее потрясение, хули. Так не голосил даже когда угнали велосипед Зайчик - четыре мне тогда было.

Рука распухла, нужно в больницу. Позвонить жене я не решился. Может, у меня ее и нет. Док был зол, что явился с пустыми руками, но вызвал скорую и вручил пятьсот рублей. Формалист хуев!
Спускаясь в лифте, я разглядывал бумажку, отыскивая масонский знак или профиль кого-то из последнего политбюро, - купюра как купюра, и карета скорой у подъезда обычная - без свастики, и врач как врач - похуист. Но что-то неуловимо поменялось...
В травме меня стали готовить к операции. Добрая сестричка сама вызвалась позвонить жене - попросить подвезти полис, вещички, - правой я не владел, а позвонить сам искренне бздел.
- Через час будет. - сказала сестра и вернула мне телефон.
- Кто ответил?
- Какой-то мужчина.
Тут я сознание и потерял, и опиздячился по малому.

Очнулся, - у кровати Марина Маришечка, солнышко, глазки опухшие.
- Марина, ты?!
- Я. Папу с мамой не пустили, они сегодня в гости приехали, сала тебе привезли, а ты.... ых-хы-хы! - она зарыдала, заикаясь. - Мало нам а-адного и-и- инвалида. Ру-ука в трех местах, связки по-порва, ых-ых...
Я обнял ее и целовал в родные волосы, щупал худенькую шею:
- Ничего-ничего, все будет хорошо родная, главное, - я тебя люблю!

Едва меня выписали, как Маринка понесла безо всяких ЭКО - поебались, и... вот. Чудеса! Руку я так и не восстановил - дали инвалидность. Зато забыл курить и пить - не хочу и все тут!
К Главному конструктору я больше не наведывался - нахуй нахуй!
Однажды, прогуливаясь с коляской, я увидел его - он задумчиво стоял возле карусели, на которой старательно пыталась убиться девочка лет десяти - очень похожая на Конструктора.
У меня заныла искалеченная рука, но все же я подошел, поздоровался. Док меня не узнал. Глаза словно пустые - не горят, приподнятости в голосе как не бывало. Видимо вместе с шизофренией вылечили и гений этого Великого человека.
Однажды, уже за полночь, убаюкав и уложив беспокойную дочку, я нырнул под Маринкин теплый бок, и сам не знаю зачем, спросил: - Ты как ногу сломала, клюква?
- Отстань...- протянула она и почесала налитые молоком титьки. - С велика упала...Неси молокоотсос...
Вот вам и бабочка... Что любопытного может ожидать гражданина, прогуливающегося в примкадье...
Да, с тех пор, на унитазе мне неуютно.


Алексей Болдырев