Премия Дарвина: едрическая сила

В 1982 году Ларри Уолтерс, житель Лос-Анджелеса, несостоявшийся пилот, решил осуществить давнюю мечту - полететь, но не на самолете.




Он задумал и осуществил собственный способ путешествовать по воздуху:
привязал к садовому стулу две дюжины метеорологических шаров, наполнил их гелием, уселся в кресло, взяв запас бутербродов, пиво и духовое ружьё и перочинным ножом отрезал веревку, привязанную к бамперу его пикапа и удерживавшую кресло.
Ларри собирался плавно подняться всего метров на сто-двести, однако кресло рвануло вверх как ракета. Ружьё, нож и всё, что не было крепко зафиксировано, посыпалось на землю.
Стул болтало и крутило, Ларри вцепился в подлокотники, обвил ногами ножки и чувствовал себя пропеллером в заднице дьявола.
Соседи наблюдали полёт Ларри пока его стратостат не превратился в точку и совсем не скрылся из виду на фоне кучевых облаков.
Звонить ли 911? Зачем? Человек улетел. Летать не запрещено. Закон не нарушен. Насилия не было. Америка - свободная страна.
Хочешь летать - и лети к чертовой матери.
...Часа через четыре диспетчер ближнего аэропорта слышит доклад пилота с заходящего лайнера:
- Да, кстати, парни, вы в курсе, что у вас тут в посадочном эшелоне какой-то мydак летает на садовом стуле?
- Что-что? - переспрашивает диспетчер, галлюцинируя от переутомления.
- Летает, говорю. Вцепился в свой стул. Все-таки аэропорт, я и подумал, мало ли что...
- Командир, - поддаёт металла диспетчер, - у вас проблемы?!
- У меня? - Никаких, все нормально.
- Вы не хотите передать управление второму пилоту?
- Зачем? - изумляется командир. - Вас не понял.
- Борт 1419, повторите доклад диспетчеру!
- Я сказал, что у вас в посадочном эшелоне какой-то кретин летает на садовом стуле.
Мне не мешает. Но ветер, знаете ли...
Диспетчер врубает громкую трансляцию. У старшего смены квадратные глаза. В начало полосы с воем мчатся пожарные и скорая помощь. Полоса очищена, движение приостановлено: экстренная ситуация. Лайнер садится в штатном режиме. По трапу взбегают фэбээровец и психиатр.
Напористый такой доклад со следующего борта:
- Да какого ещё хрена тут у вас козёл на своих шарах путь загораживает!., вы вообще за воздухом следите?!
В диспетчерской тихая паника. Неизвестный психотропный газ над аэропортом.
- Спокойно, кэптен. А кроме вас, его кто-нибудь видит?
- Мне что, бросить штурвал и идти в салон опрашивать пассажиров, кто из них ослеп?!
- Почему вы считаете, что они могут ослепнуть? Какие еще симптомы расстройств вы можете назвать?
- Земля, я ничего не считаю, я просто сказал, что эта гадская птица на веревочках работает воздушным заградителем.
А расстройством я могу назвать работу с вашим аэропортом.
Диспетчер трясет головой и выливает на неё кофе, перепутав руки, чашечку кофе и стакан воды: он утерял самоконтроль.
Третий самолет, сама вежливость и спокойствие:
- Да, и хочу поделиться с вами тем наблюдением, джентльмены, что удивительно нелепо и одиноко выглядит на этой высоте человек без самолета.
- Вы в каком смысле??!!
- О-о-о... И в прямом, и в философском... и в аэродинамическом.
В диспетчерской пахнет крутым первоапрельским розыгрышем, но календарь дату не подтверждает.
Четвертый борт леденяще вежлив:
- Земля, докладываю, что только что какой-то парень чуть не влез ко мне в левый двигатель, создав угрозу аварийной ситуации.
Не хочу засорять эфир при посадке. По завершении полета обязан составить письменный доклад.
Диспетчер смотрит в воздушное пространство взглядом Медузы Горгоны, убивающей все, что движется.
- ...И скажите студентам, что если эти идиоты будут праздновать Хэллоуин рядом с посадочной глиссадой, то это добром не кончится! - просит следующий.
- Сколько их?
- А я почем знаю?
- Спокойно, борт. Доложите по порядку. Что вы видите?
- Посадочную полосу вижу хорошо.
- К чёрту полосу!
- Не понял? В смысле?
- Продолжайте посадку!!
- А я что делаю? Земля, у вас там все в порядке?
- Доложите - вы наблюдаете неопознанный летательный объект?
- А чего тут не опознать-то? Очень даже опознанный.
- Что это?
- Человек.
- Он что, суперйог какой-то, что там летает?
- А я почем знаю, кто он такой.
- Так. По порядку. Г д е вы его видите?
- У ж е не вижу.
- Почему?
- Потому что улетел.
- Кто?
- Я.
- Куда?
- Земля, вы с ума сошли? Вы мозги включите! Я захожу к вам на посадку!
- А человек где?
- Который?
- Который летает!!!
- Это что... вы его запустили? А на хрена? Я не понял!
- Он был?
- Летающий человек?
- Да!!!
- Конечно, был? Что я, псих?!
- А сейчас?
- Мне некогда за ним следить! Откуда я знаю, где он! Напустили чёрт-те кого в посадочный эшелон и еще требуют следить за ними!
Плевать мне, где он сейчас болтается!
- Спокойно, кэптен. Вы можете его описать?
- Мydак на садовом стуле!
- А почему он летает?
- Да потому что он мydак! Вот поймайте и спросите, почему он, тля, летает!
- Что его в воздухе-то держит? - в отчаяньи надрывается диспетчер. - Какая едрическая сила? Какое летательное средство???
Не может же он на стуле летать!!!
- Так он привязал свои шары к стулу и висит на них.
Далее следует недолгая ненормативная словесная дуэль и непереводимая игра слов, потому что обоим не до смеха: пилот всё видит и понимает, но его внимание и экипаж заняты посадкой лайнера, а диспетчер ничего не понимает потому, что знает только то, что ему говорят пилоты и то, что вообще-то такого не может быть, с последних слов так он вообще понял, что воздухоплаватель привязал яйца к стулу, и требует объяснить причину подъемной силы этого сексомазахизма, собрав в кулак всё своё оставшееся до сих пор благоразумие, спрашивает:
- Его что, Богоматерь в воздухе за яйца держит, что ли?!
- Ну, маньяк! - сквозь зубы мимо микрофона процедил пилот, - даже на работе и в такую минуту не может об этом не думать!
Собрал в кулак всю свою субординацию:
- Сэр, я придерживаюсь традиционной сексуальной ориентации, и не совсем вас понимаю, сэр, - политкорректно отвечает борт. - Он привязал к стулу воздушные шарики, сэр. Видимо, они надуты легким газом.
- Откуда у него шарики?
- Это вы мне?!
- Простите, кэптен. Мы просто хотим проверить. Вы можете его описать?
- Ну, парень. Нестарый мужчина. В шортах и рубашке.
- Так. Он белый или черный?
Это, конечно, сейчас имеет решающее значение, именно от этого зависит, выпускать шасси или заходить на второй круг...
после небольшой паузы пилот говорит:
- Он синий.
- Кэптен? Что значит синий?!... (Наверное, инопланетянин? - пронеслось у диспетчера)
Такого тупого и настырного диспетчера пилоту встречать ещё не приходилось и его прорвало:
- Вы знаете, какая тут температура за бортом?! Попробуйте сами полетать без самолета!!!
Этот радиообмен в сумасшедшем доме идёт в ритме рэпа. Воздушное движение интенсивное. Диспетчер просит таблетку от шизофрении. Прилетные рейсы адресуют на запасные аэропорты. Вылеты задерживаются.
...На радарах - ничего: человек маленький и не железный, шарики маленькие и резиновые.
Связываются с авиабазой. Объясняют и клянутся: врач в трубку подтверждает.
Поднимают истребитель.
...Наш воздухоплаватель в преисподней над бездной, в прострации от ужаса, околевший и задубевший,
судорожно дыша ледяным разреженным воздухом, предсмертным взором пропускает рядом ревущие на снижении лайнеры.
Он слипся и смерзся воедино со своим крошечным креслицем, его качает и таскает, и сознание закуклилось.
Очередной рёв раскатывается громче и рядом - в ста метрах пролетает истребитель.
Голова лётчика в просторном фонаре с любопытством вертится в его сторону.
Вдали истребитель закладывает разворот, и на обратном пролёте пилот крутит пальцем у виска.
Этого наш бывший лётчик-курсант стерпеть не может, зрительный центр в мёрзлом мозгу передаёт команду на впрыск адреналина, сердце толкает кровь, - и он показывает пилоту средний палец.
- Живой, - докладывает истребитель на базу.
Поднимают полицейский вертолёт.
А вечереет... Темнеет! Холодает. И вечерним бризом шары медленно сносит к морю.
Из вертолета орут и машут! За шумом, разумеется, ничего не слышно. Сверху пытаются подцепить его крюком на тросе, но мощная струя от винта сдувает шары в сторону, креслице болтается враскачку, как бы не вывалился!...
И спасательная операция завершается по его собственному рецепту, что в чём-то обидно...
Вертолёт возвращается со снайпером, слепит со ста метров прожектором, и снайпер простреливает верхний зонд.
И второй. Смотрят с сомнением... Снижается?
Внизу уже болтаются все береговые катера.
Вольная публика на произвольных плавсредствах наслаждается зрелищем и мешает береговой охране.
Головы задраны, и кто-то уже упал в воду.
Третий шарик с треском лопается, и снижение грозди делается явным.
На пятом простреленном шаре наш парень с чмоком и брызгами шлёпается в волны.
Но веревки, на которых висели сдутые шары, запутались в высоковольтных проводах, что вызвало короткое замыкание.
Целый район Лонг-Бич остался без электричества.
Фары светят, буруны белеют, катера мчатся! Его вытраливают из воды и начинают отдирать от стула.
Врач щупает пульс на шее, смотрит в зрачки, суёт в нос нашатырь, колет кофеин с глюкозой и релаксанты в вену.
Как только врач отворачивается, пострадавшему вливают стакан виски в глотку, трут уши, бьют по морде...
и лишь тогда силами четырех матросов разжимают пальцы и расплетают ноги, закрученные винтом вокруг ножек стула.
Врач со всех сил проводит массаж сердца: под этой пыткой Ларри начал приходить в себя, самостоятельно стучит зубами и улыбается, когда в каменные от судороги мышцы вгоняют булавки.
И, наконец, произносит первое матерное слово.
То есть жизнь налаживается.