Вспоминает Семён Слепаков

Это случилось в далеком 2004-ом году. Я был молод и приезжал в Москву на игры Высшей лиги КВН. Столица выглядела манящей и неприступной. Я многого не понимал. Глаза на жизнь мне открывал мой старший товарищ Гарик Мартиросян. На тот момент он уже был москвичом со стажем - элегантно одевался, посещал модные заведения, дружил со звездами и казался мне человеком из другой вселенной. Это ощущение подкреплял тот факт, что уже тогда у Гарика была квартира в центре Москвы со свежим ремонтом. Однажды Гарик пригласил меня в гости. Я с радостью согласился. Был теплый летний день, светило солнце. Мы прошли по шумной Пятницкой и свернули в небольшой переулок, который привел нас к дому, где жил Гарик. Гарик сказал: "Сеня, имей в виду, это - центр Москвы, и здесь живут очень культурные люди - бизнесмены, ученые, артисты и врачи. Пожалуйста, веди себя сдержанно. Не повышай голос и не ругайся". Я кивнул и внутренне подсобрался. Мы вошли во двор. Проходя мимо уютной детской площадки, Гарик сказал: "Видишь, как здесь спокойно и хорошо детям - они могут гулять прямо в центре Москвы. Но самое главное, что их окружают культурные люди. Ребенок с детства будет впитывать эту атмосферу".

Возразить было нечего. Когда мы вошли в подъезд, Гарик прошептал: "Пожалуйста, не разговаривай громко, чтобы не потревожить соседей и, прошу тебя, следи за своей речью." Я жестом показал, что всё понял, максимально сконцентрировался и стал подниматься по лестнице, стараясь идти на цыпочках. Дверь нам открыла Жанна в красивом домашнем платье, и моему взгляду предстала великолепная и со вкусом отремонтированная квартира. Я хотел выразить хозяйке свой восторг, но Гарик всякий раз перебивал меня и просил говорить тише, потому что ученые, врачи и прочие обитатели дома могли услышать мой голос через открытые окна. У меня были смешанные чувства. С одной стороны, я радовался, что мой друг примкнул к столичной элите, но с другой мне казалось, что теперь в его жизни слишком много ограничений - он все время должен держать высокую планку, заданную новым местом жительства. Жанна тоже казалась напряженной. Больше всего я переживал за их дочь Жасмин, которая вот-вот должна была появиться на свет. Если Мартиросяны-старшие еще могли контролировать свои эмоции, то как будет справляться она, когда захочет, например, заплакать? Настала пора уходить. Гарик пошел меня провожать. Спускались мы в тишине. Лишь изредка Гарик напоминал мне о том, чтобы я вел себя культурней и не ругался. Открыв дверь подъезда и выйдя на улицу, мы вновь увидели освещенную летним солнцем детскую площадку. Мир казался идеальным. Но что-то было не так. И, привыкнув к солнечному свету, мы поняли что. В центре детской площадки, между качелями и грибком, метрах в десяти от нас, сидел бомж. Он какал. Наше появление его нисколько не смутило - бомж спокойно делал свое дело и даже выиграл у нас с Гариком дуэль взглядов - он смотрел на нас так же уверенно, как Конор МакГрегор, и в итоге, нам пришлось отвернуться. К чести бомжа, хочу отметить, что он не шумел и не ругался. "Да, люди здесь и правда культурные", - сказал я Гарику. Гарик молчал. Очевидно, он хотел что-то крикнуть бомжу, но боялся потревожить ученых и врачей.