Это не Припять, а белорусский поселок Солнечный

Если бы города могли болеть и выздоравливать, поселку Солнечный поставили бы загадочный и жуткий диагноз "синдром внезапной смерти". Он незаметно прожил всего несколько лет, пока чернобыльская катастрофа не опустошила новые дома и не разнесла так и не успевших обжиться людей по свету. Элитное по тем временам местечко много раз хотели воскресить, но жизнь сюда так и не вернулась. Многоквартирные дома, торгово-развлекательный комплекс, построенный в современном формате, школа и детсад теперь абсолютно пусты и отданы на растерзание природе. Как сегодня выглядит одно из самых печальных мест в стране - смотрите в репортаже.




Слева от дороги с неповторимым узором из дыр ведет страну к светлому будущему местный комбайнер. Если не смотреть направо, обычный белорусский пейзаж с налетом осенней тоски и привкусом абсолютной невозмутимости.




По-настоящему зловещая пустота прячется метрах в трехстах от аномально серых полей, за взрослыми и самодостаточными деревцами, сквозь которые выглядывают заскучавшие по человеку дома.



В 1970-х в Брагинском районе Гомельской области решили построить крупный животноводческий комплекс, а для его сотрудников соорудить то ли район, то ли целый городской поселок с четырехэтажными домами и всей необходимой инфраструктурой.




Сейчас это место принято называть поселком Солнечный (вероятно, в честь одноименного урочища, которое находится рядом), хотя старожилы из соседних деревень такого названия не припоминают. Говорят, все считали это частью деревни Пирки. Да и по документам, скорее всего, было так (оформить ничего толком не успели: слишком быстро сгорела эта звезда).


Поселок сильно отличается от других отселенных белорусских деревень. Здесь нет накренившихся от скуки деревянных хат, нет дыр от украденных колодцев, нет гниющих вовсю мопедов и сложенных под навесами дров на зиму, наступать которой однажды стало не для кого. С виду - настоящий город, только небольшой. И мертвый.




Двухэтажные домики и четырехэтажные небоскребы (по местным меркам) соединены асфальтированными дорогами. Убрать кусты из трещин - будут не хуже брагинских, пинских или ганцевичских.


Жилые дома тоже сохранились довольно неплохо, учитывая, что уже 31 год им незачем прихорашиваться. Застраивали поселок быстро, не жалея ресурсов. Жаль, что зря.




Животноводческий комплекс на 3 тыс. голов было решено строить после объявления всесоюзной ударной комсомольской стройки в Гомельской области. Газета "Советская Белоруссия" в материале 17-летней давности писала, что в свое время на строительство городка было направлено 26 млн советских рублей. Столько теперь и айтишнику не заработать.


Первые люди приехали сюда в конце 1970-х, основная масса - еще позже. В новостройки заселилось много молодежи с семьями: власти изначально задумывали новый объект как удобный уголок для молодых специалистов. К тому же свежепостроенный комплекс считался довольно современным и имел областное значение - почти как Кремниевая долина, только в сельхозсфере и на краю Брагинского района.


Директор Полесского заповедника Петр Михайлович Кудан наблюдал за развитием событий своими глазами. Во время строительства комплекса он жил в соседней деревне, а буквально за две недели до трагедии молодого специалиста назначили председателем колхоза и перевели в Пирки, где и расположен несчастный поселок Солнечный.


- В 1980 году, еще будучи студентом, я приехал в соседнее от деревни Пирки хозяйство. Тогда в Солнечном уже возвели ряд жилых домов, открыли сельсовет, школу и детсад, начали строить культурный центр, благоустраивать дворы и делать зоны отдыха.


Поскольку комплекс был крупный, серьезный, сюда приезжали люди из всех уголков страны. Ехало много молодых семей, но были и опытные работники, руководители. Всех их селили в новые квартиры, они потихоньку обживались, а параллельно облагораживался и поселок.
Перед аварией в Пирках и Солнечном проживало примерно 1300 человек, а может, и больше, - вспоминает Петр Михайлович.



Буквально через несколько лет после оживления поселка со стороны Припяти стали доноситься тревожные новости о какой-то аварии на станции. К тому времени название местечка еще даже не успели обозначить на картах. Оформиться официально ему так и не посчастливилось.




Петр Михайлович в этот период уже занимал руководящую должность и узнавал о таких вестях чуть раньше остальных.
- В ночь с 4 на 5 мая нам объявили о массовом переселении. Это было накануне Пасхи, и люди готовились отмечать праздник, но воскресным утром тысячи автобусов уже везли их на более чистые территории.
Тогда нам говорили, что переселение временное и уже через месяц мы сможем вернуться домой. Конечно, многие чувствовали, что этого уже никогда не произойдет, и только плакали. Куда поехали жители Солнечного, я уже и не вспомню.
Кто-то потом пытался вернуться, но получилось только у одной бабушки, которая прожила здесь совсем одна вплоть до середины девяностых, пока властями не было принято окончательное решение о ее выселении: слишком большому риску она подвергалась. Больше здесь людей не было, - вспоминает сотрудник заповедника.



Сегодня территория Солнечного выглядит куда более стерильно, чем у его "соседей" из зоны отчуждения. В квартирах практически не осталось личных вещей, улицы пусты, и только редкие предметы быта рассказывают о бегстве отсюда. Петр Михайлович уверен, что людям с этих земель разрешали забирать с собой вещи, поскольку места были заражены не так сильно. По другой версии, все более или менее ценное со временем просто растащили жители соседних сел.




Культурный центр достроить так и не успели. Теперь на первом этаже доказывает ровность рук и твердость намерений советских строителей так и не осыпавшийся кафель в универмаге, а за стеной молчит недоделанная оркестровая яма в концертном зале. Больше там никто не выступит, что не всегда плохо: вдруг у Виктора Калины снова наметится турне по Беларуси.




Жизни и смерти несчастного края некогда местный житель Аким Старохатный посвятил целую книгу. Решился на это он только спустя много лет после аварии - уже на пенсии. Родом он был из деревни Вельямово, что в 10 километрах от поселка Пирки, о котором он тоже не раз упоминал в мемуарах.


- Приказали нам ожидать автобус, а из вещей взять только постель, пищу на три дня и свои документы.
День кончался, стало темнеть, только тогда пришел в нашу деревню автобус. Все мы, оставшиеся жители, и уместились. Многие уже уехали к своим знакомым в другие места.
При свете автомобильных фар мы навсегда покидали свою деревню. Завезли нас километров за 50 за Брагин, в деревню Микуличи. Ночью водили по хатам, на постой к местным жителям, заранее с ними договорившись. Мы попали к хозяину с женой и их дочерью-школьницей.
Началась для нас новая жизнь, эвакуационная, - вспоминал Аким Старохатный.



Писал мужчина и о сомнениях местных в надобности переезда, и о недоверии селян, которых просили сдать скот, и о плачущей матери, не верящей в существовании радиации.


Деревня Пирки, дезактивация домов
- Волков Павел (Грицков), из нашей деревни, отказался от выселения. За ним приезжали энгебисты, уговаривали, угрожали разными репрессиями, но он так и не уехал со своего двора, погиб потом от пожара, - рассказывал автор.



После эвакуации мужчина жил в Гродненской области, но каждый год на Радуницу приезжал на родину. Увиденные пейзажи трогали скучающего по родным деревням белоруса и наводили на мысли о том, что больше они никогда не оживут:
- От железнодорожного переезда деревни Колыбань по песчаным дюнам тянулась полоса хвойных лесов нестроевого леса километров на 10 до деревни Пирки. После Чернобыля эта полоса до деревни Пристанское выгорела, и дюны песчаные оголились, показывая людям страшное зрелище обгоревших на корню деревьев.



Деревня Пирки пострадала меньше других, и еще в девяностых ходило много разговоров о возрождении некоторых поселков, включая Солнечный. Такие разговоры возникали неоднократно, но со временем поселок превратился в хорошую площадку для очередного блокбастера.
Правда, из-за близости к цивилизации многие вещи потеряли свой постапокалиптический колорит: в здешней школе не сохранилось записок, учебников и фотографий, как в Погонном, в квартирах почти нет брошенных игрушек - символов детей перестройки. Только в детском саду можно найти пару занятных артефактов вроде куклы, перешедшей на сторону зла...



...да котенка по имени Гав.






Так же, как и во всей зоне, здания потихоньку сдают позиции под напором армии растительного мира. Хилые деревца растут в самых неожиданных местах, а девичий виноград делает серый бетон все контрастнее.


Вряд ли это место еще можно оживить, да и пробовать, вероятно, никто не станет. Так что Солнечный, похоже, так и застынет нетронутым, пока природа окончательно не заберет его себе.©