Уплощение грудей - дикий обычай, прижившийсяв Британии

Некоторые семьи эмигрантов, живущие в Британии, практикуют уплощение грудей у девочек. Эта операция призвана задержать физическое развитие ребенка. Врачи бьют тревогу: этот обычай, привезенный когда-то эмигрантами из родных стран, чреват инфекцией и опасен для здоровья.                                    






В тихом пригороде крупного города на севере Англии Морин, мать двоих детей возрастом под сорок, берет в руки большой плоский камень. Тольо что она использовала его, чтобы измельчить специи для семейного обеда. Но несколько лет назад он использовался для совсем других целей. Она нагревала камень и прижимала к груди своей восьмилетней дочки, останавливаясь лишь тогда, когда дочка начинала плакать от боли. Камень оставлял на груди синяки. "Когда полиция спрашивала меня, зачем я делаю это, я отвечала: "Это традиция", - рассказывает Морин.    


Уплощение грудей призвано задержать физическое развитие девочек, чтобы избавить их от непрошеного внимания мужчин, пока они еще несовершеннолетние. Но, по словам врачей, эта калечащая операция не замедляет развитие организма, зато наносит немалый вред - как физический, так и психический.
Между тем, подобные случаи все чаще происходят в разных городах и графствах Британии - в Лондоне, Лидсе,  Эссексе и Вулверхэмптоне. Британские власти, социальные работники и некоторые НКО ничего не знают об этом и отрицают существование такой практики в Британии. В результате, они отказываются от активных действий в выявлении и предотвращении подобных практик. По словам полицейских, дети редко соглашаются заявлять на своих родителей, а окружающие зачастую даже не знают о том, что происходит.    


"Жертва редко приходит в полицию, чтобы рассказать о происходящем, - говорит Аллен Дэвис, полицейский, занимающийся выявлением нелегальных традиционных практик. - Мы можем что-то сделать, только если близкие семьи расскажут нам, где и когда это происходит, кто это делает и с кем".
"Обычаи, калечащие детей и взрослых, - сложная проблема, - говорит член парламента от Бирмингема Джесс Филипс. - Но мы должны делать все, что можем, чтобы обучать группы эмигрантов, объяснять вред этих практик, наказывать нарушителей и защищать жертв".
По словам Морин, ей тоже уплощали груди, когда она была маленькой. Это было в Камеруне. Она была уверена, что это поможет ей защитить дочь от угроз, - особенно когда она поняла, что у девочки начала развиваться грудь. "Мы жили в опасном районе, - говорит Морин, рассказывая об уличных бандах, постоянных драках и курении марихуаны. - Я не могла позволить ей одной играть во дворе. С виду она была уже не малышкой, а подростком, и это превратилось для меня в настоящий кошмар". Морин позвонила матери в Камерун, и та научила ее тонкостям процедуры.
"Некоторые матери делают это, чтобы спасти девочек от насилия, - говорит Карин Тази, директор женского и семейного ресурсного центра, который проводит обучающие программы, рассказывающие женщинам о рискованности такой практики. - Почти каждую неделю мы проводим встречи групп, где женщины рассказывают о собственном опыте подобной практики. Они говорят об этом, как о прививках: "Ну да, больно, но помогает". Между тем, уплощение груди - источник долгосрочного психического и физического вреда, о котором не все осведомлены".    


Дженнифер Мираж, медсестра, вспоминает десятки случаев, когда девушки после уплощения груди попадали к ней во время работы в госпитале. По ее словам, ей приходилось встречаться "с женщинами, которые не могут кормить грудью, у которых развились кисты и инфекции" в результате операции. По ее словам, частые инфекции впоследствии не дают многим, подвергшимся операции, кормить грудью, а у некоторых результатом становится рак груди. Об этом рассказывает и Кэти Аба Фуда, подвергшаяся операции в Камеруне, на родине практики. По ее словам, рак груди - частое явление среди подвергшихся ей женщин. "Только недавно у нас умерла молодая девушка, - говорит Фуда. - В детстве ей уплощали грудь, а теперь она умерла от рака груди. Ей было всего 24. Не знаю, почему никто не говорит о связи между этими двумя явлениями".    


После уплощения груди нередки и психологические трудности, которые длятся годами. "Когда я родила, давняя травма всплыла", - рассказывает Фуда. По ее словам, когда ребенок тянулся к груди, она испытывала панику, как будто кто-то намеревался причинить ей боль.
Однако некоторые активисты в Британии не знают об этих рисках. "Я не видела ни одного исследования, доказывающего вред уплощения груди, - говорит лондонская активистка Мэри. - До сего дня я не имею данных о том, что оно связано с раком. Точно доказано лишь, что соски втягиваются вовнутрь, и после этого сложно кормит грудью".
"Уплощение груди - это вопрос власти женщины над своим телом, - говорит активистка Лейла Хуссейн, также обеспечивающая психотерапию для жертв этой процедуры. - Здесь требуется обучение всего сообщества, которое приехало из мест, где это считается нормой".
Назир Афзал, бывший генеральный прокурор северо-западной Англии, говорит, что для борьбы с данной практикой был бы полезен запрещающий ее закон - точно так же, как это произошло с насильственными браками, число которых уменьшилось после их криминализации. "Иногда, чтобы отправить ясное послание, нужно изменить закон", - говорит Афзал.
Другие, однако, считают, что это лишь сделает ситуацию хуже, окончательно загнав данную практику в подполье. И сейчас активистам далеко не всегда удается узнать о происходящем, а если практика попадет в сферу действия уголовного законодательства, она и вовсе уйдет в подполье. "Нам нужны возможности попадать в эти сообщества, говорить с женщинами, - говорит Тази. - Чем больше об этом говорить, тем скорее найдется решение. Когда мы открывали первую группу, связанную с уплощением груди, никто к нам не шел. Но постепенно они увидели, что мы никуда не уходим и не осуждаем их, и оказалось, что им есть, что обсудить".
В случае с Морин, когда выяснилось, что она подвергает свою дочь уплощению груди, девочку забрала социальная служба. Они удерживали ее 10 дней, после чего вернули в семью. Морин отделалась предупреждением.
"К нам раз в неделю приходил социальный работник, в течение 1-2 месяцев, вот и все, - говорит Морин. - Потом они закрыли дело". После этого Морин перевела дочь в другую школу.
"Если бы я знала законы этой страны, я бы подержала дочь дома денька три, и потом послала в школу, - говорит Морин. - К тому времени синяки уже сошли бы, и никто бы ничего не узнал".