4 октября 2019 года в 07:03

Кишки

Мы с женой не разговаривали уже третий день, и я не мог вспомнить по какой причине. Для того, чтобы вспомнить надо было бухнуть как следует и память вернулась бы, но я решил маленько подзавязать. Тем более, что жена уже откисла и можно было приступать к процедуре примирения. Вечером я помылся, тщательно выбрился, и лёг в постель. Жена возилась на кухне, пекла куличи. Желания особого не было, но поебаться было проще, чем поговорить.
Я лежал и думал, что состарившись, нам, как опытным игрокам в преферанс, не будет нужды в лишних словах. Мы будем знать заранее всё, что хочет сказать вторая половина. Споры станут бессмысленными. Таким образом, проблема ссор отпадёт сама собой. Как, собственно, и необходимость в примиряющих поебушках. И не примирияющих тоже.
Размышляя об этом, я заснул и сквозь дрёму услышал, как на кухне зазвонил сотовый жены. Я прислушался: жена что-то невнятно бубнила. Кто бы это мог быть? Я встал и пошёл на кухню - попить водички. "А вот и он" - сказала жена и отдала мне трубку. Звонила тёща. С тех пор как я занял у неё десять тысяч рублей, она разговаривала со мной исключительно в уведомительно-приказном ключе. Я рассчитывал не отдавать деньги, поэтому не возникал особо. Тем более, что возникать было довольно трудно: тёща была бронебойной женщиной. Однажды она учила меня как правильно мочиться в унитаз. До практических занятий, правда, дело не дошло.

Я молча выслушал её, сказал "Хорошо" и дал отбой. Оказывается, умерла тётя тестя - восьмидесятидвухлетняя Таисия Фёдоровна. Нужна была моя помощь - что-то передвинуть, вынести... Тесть уже выехал за мной. Тёща оставалась на хозяйстве. Жена тоже. На месте нас ожидала сестра тестя. Диспозиция была ясна, как июльский денёк. Я молча оделся и вышел на улицу. Зря только брился.
Едва я выкурил сигарету и выкинул окурок, появился тесть на своей пятнадцатилетке. Молодчага! Я сел в машину, поздоровался и открыл бардачок. Дежурные ноль пять были на месте. Я сделал глоток и протянул тестю. Тесть отпил граммов шестьдесят. Я убрал бутылку на место.
Тесть всю жизнь проработал автослесарем и уже после выхода на пенсию сдал на права и купил "Жигули". Хотя права, кажется, тоже были куплены. Как-бы то ни было, трезвым он за руль не садился. Он вообще мало чего делал по трезвому. Живой пример - его дочь. Однако правил он не нарушал, за исключением, конечно, езды в пьяном виде. Но я его любил, мы были как братья, мы оба страдали от одних и тех же женщин... Тесть не курил, и заедал запах алкоголя огромным количеством фруктовой жвачки, поэтому в салоне всегда пахло первоклассниками. Я опустил стекло и закурил. Мы тронулись.
Таисия Фёдоровна всю жизнь прожила в комфортабельной гостинке (11кв.м.), в благоустроенной хрущёвке в одном из спальных районах города. За ней по мере сил ухаживала сестра тестя, а когда старушка начала забавляться с фекалиями, окончательно переехала к Таисье Федоровне. Сестра тестя времени даром не теряла - оформила квартиру на себя, тем более, что муж и оба сына Таисии Фёдоровны давно уже умерли - в разных исполнениях, но все трое от последствий пьянки. Всё это рассказал мне тесть по дороге. Мы подъехали к дому. Местная гопота, на лавочке перед подъездом, вовсю отмечала приход пасхи. Я глотнул для храбрости, вылез из машины, подошёл, поздоровался, поздравил, раздал сигареты, объяснил, зачем мы здесь. Парни посочувствовали - я умею разговаривать на зверином языке. Теперь машина была в безопасности. Да и мы тоже.
Подъезд был обычным, одним из тысяч. В нём можно было выпивать не закусывая - запах аммиака перебивал любую сивуху. Квартира была на пятом этаже, и когда мы поднялись, наконец, я слегка протрезвел.
Мы зашли. Невероятная, умопомрачительная теснота. Мы с тестем заняли всю прихожую. В кухонном проеме стояла крупногабаритная сестра тестя в фартуке, руки её были в муке. Пахло выпечкой.
Двери в комнату не было, вместо неё имелась самодельная занавеска из скрепок и открыток. Я заглянул в комнату: на кровати лежала, раскинувшись, нагая старуха. Седые волосы были растрёпаны, всё тело перепачкано коричневым. И тут я увидел НЕЧТО: лобок у старухи был огненно-рыжим. Должен признать, он выглядел довольно кокетливо. Как это вообще возможно? Не красила же она его? Таисия Фёдоровна выдала сюрприз. У меня вырвался нервный смешок.
Я зашёл на кухню. Стол был заставлен куличами, большими и маленькими, уже готовыми и ещё ждущими своей очереди в духовку. Тесть сидел на табуретке и смотрел в пол, сестра повествовала о событиях, предшествующих смерти Таисии Фёдоровны. Выходило, что и агония, и вызов скорой помощи, и констатация врачами смерти, и вызов бальзамировщика крутились вокруг выпечки куличей - в качестве большой и неприятной помехи.
Я подошёл к окну. За окном был абсолютный мрак. Не было видно даже звёзд на небе. Постойте-ка, ведь когда мы ехали сюда, небо было чистое? Я вгляделся в стекло - на расстоянии вытянутой руки находилась стена соседнего дома. Стена была без единого окна. Мне захотелось домой. Всё это начало меня пугать. Гопники, мёртвая старуха, куличи, стена - что ещё? Раздался звонок в дверь. Это был бальзамировщик. Он вошёл - здоровый мужик с чемоданчиком. Это был отнюдь не чеховский врач. И знаете что? Я никогда не видел на мужике столько золота. На шее, на запястьях, на пальцах - дело, видать, было выгодное. Он попросил таз с водой, мыло, две простыни, СМЕРТНОЕ и уединился с Таисией Фёдоровной. "Чур, не подглядывать!" - прокричал он.
Мы сидели на кухне и молча вслушивались. Внезапно из комнаты донеслись чавкающие звуки. Мы разом заговорили. Я обозначил проблему: комната располагалась под весьма неудобным углом по отношению к прихожей. Пристойно вынести гроб было бы крайне сложно. Можно было зайти с ним в туалет и там развернуться, но туалет был слишком мал для таких манёвров. Не было другого выхода, кроме как вынуть тело из гроба, вынести, вертикально задрав, гроб в прихожую, и уже там положить Таисию Фёдоровну обратно. Советские градостроители были большие оптимисты - совсем не думали о смерти...
Тесть начал спорить, но бальзамировщик кончил и вышел из комнаты. В руке он держал чёрный пластиковый пакет. Я посмотрел в лицо бальзамировщику: на губах полуулыбка, глаза ясные, как у шаолиньского монаха. Похоже, что рыжий лобок его не удивил. Сестра тестя расплатилась с ним, и он ушёл навсегда - в золоте и с внутренностями Таисии Фёдоровны.
Я и тесть вошли в комнату - всё та же чудовищная теснота, сестра тестя входить не стала, она бы просто не поместилась. Таисия Фёдоровна лежала на кровати со скрещенными руками и закрытыми глазами. На ней было простое платье, на ногах - татарские тапочки. Ни одна прядь не выбивалась из-под косынки. Бальзамировщик оказался мастером.
Но нужно было приниматься за дело - перебрать ЗАКАТКУ. Банок с закаткой было великое множество, и они располагались везде - под шкафом, на шкафу, за шкафом, в шкафу. Под телевизором, под столом, под кроватью. Мы с тестем доставали банки, смотрели на свет; заплесневелые мы относили в прихожую, а относительно целые на балкон. На многих банках был наклеен лейкопластырь с датой закатки. Некоторые были закатаны в эпоху чёрно-белых телевизоров, некоторые были ровесниками моего сына. Сестра тестя руководила нашими действиями из-за скрепо-открыточной занавески, как наложница евнухами. Мы с тестем перепачкались в пыли. В какой-то момент Таисия Фёдоровна стала нам мешать, и мы положили её на пол. Банкам не было ни конца-ни края. В прихожей стояла пирамида из банок. На балконе негде было стать. Запасливая старушка. Рассматривая очередную банку с малиновым вареньем, я вдруг подумал: а что сделал с внутренностями бальзамировщик? Выкинул в ближайшую мусорку? Отдал собаке? Что ОНИ проделывают с этими кишками? Я представил, как он возвращается домой, жена уже спит ( она никогда не спрашивает - как дела ), ужин на столе, и уж конечно не вегетарианский. Он молча ест, потом сидит в туалете, почитывая автомобильный журнал. Выходит, снимает золото, кладёт в шкатулку, ложится, прижимается к жене, а его сын на вопрос "Кто твой папа?" уже не краснея, отвечает: "Врач".
Наконец с банками было покончено. Мы водрузили Таисию Фёдоровну на кровать. Пора было уезжать, делать было больше нечего. Сестра тестя испекла все куличи, соседи Таисьи Фёдоровны выделили ей койко-место - переночевать. Тесть спустился к машине. Я стоял и смотрел на Таисию Фёдоровну. Как же вышло, что эта женщина жила, еблась, любила, ненавидела, сохранила такой чудный лобок, и теперь никто не прольёт и слезинки над её телом? Жизнь среди варенья... Лично у меня слёз не было - последний раз я плакал в детстве, когда меня избил брат, за то, что я украл и обменял на килограмм свинца его складной нож. Я поцеловал Таисию Фёдоровну в холодный лоб, развернулся и вышел прочь. Уже на лестнице меня догнала сестра тестя - с пакетом, в котором был большой, пузатый красавец-кулич. Он благоухал на весь подъезд, перебивая запах мочи. Я вышел на улицу и вдохнул полной грудью. Пахло весной. Шпаны уже не было. В машине мы допили водку и покатили домой. Мы выехали на главную дорогу - справа и слева двигались тени, много теней. Русские шли в церковь. Между ними сновали собаки, возбуждённые колокольным перезвоном. Я опустил стекло, достал из пакета кулич и выбросил его в ночь.
Дерьмо.
- Рахман Попов

Чтобы оставить комментарий, необходимо авторизоваться:


Смотри также

Ночной гость Жуткая история от Юрия Никулина, коллеги Стукачество или активная гражданская позиция Принц из «Золушки» как типичный мужчина Чёрный Бегемот «Не смей так называть мою бывшую жену!» Как купить аквариум по цене новой квартиры Про счастливое советское детство Точно судьба Тарантино Загадки Громкие американцы