Развалить до седла: о силе шашечных ударов кавалеристов и казаков

Прекрасное владение клинковым оружием - визитная карточка русской кавалерии. Ну а каковы были искусство и сила этих ударов?                                    





И. Сагацкий писал об изумительных ударах, нанесенных русскими кавалеристами холодным оружием - и в мирное время и в годы Первой мировой войны. В этой связи он упоминал 2 классических удара шашкой подхорунжего 12-го Донского казачьего генерал-фельдмаршала светлейшего князя Потемкина-Таврического полка Землякова (Сагацкий И. Страшные удары // Военная Быль. 1960. № 44. С. 25).    


Он сообщал, что, являясь в то время ребенком, с любопытством и волнением следил за состязаниями в рубке нижних чинов 11-й кавалерийской дивизии, в которую входил полк. Состязания перед войной происходили в Радзивиллове. Количество конкурентов постепенно сокращалось, пока не свелось к поединку двух последних кандидатов на главный приз - ими были вахмистр 11-го уланского Чугуевского полка и вышеупомянутый подхорунжий Земляков. Достойные противники шли вровень, безукоризненно срубив все цели. Комиссия оказалась в затруднении, не зная, кому отдать первенство.
Наконец пришел черед дополнительного испытания. Принесли 2 одинаковые, в добрый кулак толщиной, длинные дубины. Дубины закрепили в крестовинах. На первую дубину, по жребию, выпустили вахмистра-улана. Последний нанес очень сильный удар - более чем на 2/3 глубины. Но своеобразная "лоза", хоть ее верхняя часть немного отошла в сторону, осталась стоять. Затем на полном карьере на своем рыжем красавце пошел Земляков. Сверкнула шашка подхорунжего... Дубина осталась стоять как ни в чем не бывало - и присутствующие были в недоумении. "Промазал" - сказал стоявший рядом с очевидцем казак. "Не такой наш подхорунжий. Подожди маленько", - отозвался другой. И, действительно, верхушка дубины задрожала - и, отсеченная необыкновенно быстрым и сильным ударом, вся ее верхняя часть соскользнула вниз.    


Сын фронтовика кавалера Георгиевского оружия полковника И. В. Сагацкого далее сообщил, что в самый разгар войны в Галиции, его отцу, в то время командиру дивизиона 12-го Донского казачьего полка, в конном строю пришлось атаковать венгерскую кавалерию, принявшую атаку. Офицер в письме вспоминал этот победный кавалерийский бой, описывая несколько жутких моментов. Оставшись в "замке", он оказался окружен несколькими венграми - долго с отчаяньем в одиночку отбиваясь от них. И. В. Сагацкий готовился к смерти, как вдруг забрезжил просвет, а затем еще - увидев командира в опасности, на выручку к нему ринулся вышеупомянутый рекордсмен подхорунжий Земляков. Налетев на венгров, он начал их рубить - и все они остались на месте. Последнему Земляков нанес столь страшный удар, что венгр развалился надвое прямо в седле, будучи разрублен косым ударом - через ключицу и плечо до бока.    


Подполковник А. В. Сливинский, воспроизводя детали кавалерийского сражения у Ярославице, вспоминал шашечный удар поручика 10-го Драгунского полка Кобеляцкого - последний отсек по локти обе руки австрийского майора, и шашка затем до позвонка впилась в шею гунтера (Сливинский А. Конный бой 10-й кавалерийской дивизии генерала графа Келлера 8/21 августа 1914 года у д. Ярославице. Сербия, 1921. С. 15).
Анализируя шашечные удары русских кавалеристов и казаков, он отмечает, что они в основном приходились в область плеч или в голову. Некоторые удары были столь сильны, что, как разрезанный пополам арбуз, голова разваливалась на 2 части, причем потом, идя дальше, оружие глубоко впивалось в тело жертвы. Австрийская конница ушла на войну в металлических касках и шлемах. Последние, будучи крайне непрактичными в походе, в бою оказались полезны, спася много жизней. Попадая по металлу шлема или каски по нормали, шашка иногда их прорубала (и тогда, хоть и ослабленный, удар достигал цели), а иногда оружие скользило по железу - и тогда удар либо "пропадал", либо лезвие впивалось в шею или в плечо врага (Там же. С. 42 - 43.).    


Аналогично завершалось и противостояние русской и германской конниц. Так, 06. 09. 1914 г. состоялась "сквозная" атака эскадрона нижегородских драгун сквозь эскадрон германских улан. Встречная конная атака началась на карьере, и превратилась в медленное проползание двух встретившихся кавалерийских подразделений друг сквозь друга. Русские драгуны, мощными ударами легко прорубавшие немецкие каски, сразу взяли верх. Например, взводный унтер-офицер по фамилии Люфт мощным ударом не только прорубил немцу каску (раскроив голову), но и, когда шашка скользнула с головы жертвы, рассек круп лошади. Если русские потери в этом бою составили несколько человек ранеными, то германские - до 70 убитыми и 12 ранеными (пленены).    


Соответствующие умения и навыки оттачивались в годы Гражданской войны. Правда, в борьбе не с тем противником.
Так, очевидец вспоминал (Рыхлинский В. "К заметке "страшные удары"" // Военная Быль. 1967. № 47. С. 30.): "В мае месяце 1920 года, перед нашим выходом в Северную Таврию, волею судеб, я оказался младшим офицером пулеметного взвода, командиром, которого был поручик Де-Витт, потомок славного адмирала, как и я - киевлянин. Я нагнал дивизию у самого Сиваша и началась новая, увлекательная глава моей службы.
"Пулеметчики вперед!" Команда и мы, как "махновцы", несемся на рессорных легких тачанках, запряженных тройкой и нагруженных тяжелым "Максимом"... Сзади, в трех-двух стах метрах - всадники... Первыми мы вошли в мутную воду Сиваша 25 мая 1920 года, перевозя пулеметы на лодках, а сами идя по грудь в воде. Справа гремели бронепоезда и били дальнобойные орудия Канэ. С этого дня начались марши и контр-марши, бесконечные атаки, перестрелки с красной конницей, дни и ночи в седле, в душистых степях Таврии...
На пятый день, удалось заснуть, свернувшись в клубок, на большом зеленое сундуке, в богатой хате. Около трех часов, я был разбужен. Тревога... В одно мгновение я был на своей тачанке, за мной следовала вторая и мы помчались вперед, к Ново-Алексеевке, где расположился наш штаб.    


И вот, выходя на позицию, впереди спешенных всадников, на смятой траве и пшенице мы увидели странные кучи "чего-то"... Это были изрубленные тела солдат Калмыцкого полка, несшего сторожевое охранение перед Ново-Алексеевкой. Лежали они в одном белье, кучами по 10 - 20 человек. Захваченные врасплох красной конницей, около двух часов утра, они были целиком порублены. Один труп меня поразил: он был рассечен пополам, по самой середине, начиная от головы и до пояса. Крови не было ни капли и рассеченные части были похожи на анатомические модели из музея. Окраска их была бледно-розовая и отчетливо были видны в разрезе легкие, сердце и голова с мозгом, который не вытекал... Немного дальше, еще один труп, у него были отсечены левая часть головы, половина груди с левым плечом и рукой.... Тот же отчетливый анатомический разрез и ни капли крови...
Это были "моментальные" фотографии, которые остались навсегда в моей памяти, как пример того, что может сделать казачья шашка".