Ваня Иванов и еврейское обрезание

В Ире текла капелька еврейской крови. Всего четверть, но её хватило: мордовские болота разомкнулись и выпустили её в Израиль. Дело осложняла предстоящая свадьба. Жених Иры - круглолицый светловолосый и вечно бодрый Ваня не влезал в талмудический закон никаким боком. В посольстве Израиля Ире намекнули, что проще уехать незамужней. Ваню не желали видеть в земле обетованной. До неё не добирались и более достойные люди - праотец Моисей вёл людей 40 лет, напрямую общался с Богом, но тоже не дошёл.
Разразился бурный скандал. Его слышал весь двор.
- Свадьбы не будет! - кричала Ира.
- Будет! - кричал Иван.
Звенели тарелки. Из окна на пятом этаже, где Ира жила с родителями, вылетел букет роз. Розы летели, как маленькие бомбардировщики. Они взрывались алым в сером небе.

Ира уехала. Как в хорошем кино, Ваня гнался за поездом на мотоцикле. "Вернись! - кричал он. - Я всё прощу!" Ира плакала. Её соседка по плацкарту смотрела на неё участливо: "Уезжаешь, деточка? Хочешь котлетку, заешь горе?" - и она достала из фольги румяную котлету. "Свиная?" - робко спросила Ира. "Ещё какая! Из такой вот жирной свинюшки", - и соседка показала руками, какая жирная свинюшка была. "Нельзя", - Ира отвернулась к стене и разрыдалась пуще прежнего. Наутро она сменила поезд на самолёт, увидела облака и море, почти увидела Бога - так высоко летел блестящий аппарат - и вечером приземлилась в аэропорту имени Бен-Гуриона. Земля обетованная дышала фиалками, перебродившими фруктами и разноголосицей - так пахла новая жизнь.
Ваня остался среди мордовских болот. Любой другой пацан, которого кинули так жестоко, непременно бы запил. Но Ваня не пил никогда, его воротило от спиртного. Он ударился в спорт, стал бегать - три километра, пять, десять - стёр колени в пыль и заполучил грыжу. Мозг его лихорадочно искал пути воссоединения с возлюбленной.
В один из дней он решился. С утра сел за руль своей "шестёрки" - дедова наследства - и взял курс на областной центр. Адрес центра еврейской общины он узнал заранее. Найдя нужный дом, решительно постучал в дверь.
- Кто там? - строго спросили изнутри.
- Посетитель, - ответил Иван, дёрнул ручку двери и шагнул в неизвестность.
Он ничего не знал об Израиле, кроме того что неведомая страна увела его девчонку. Ему представлялось, что там живут джинны, злобные султаны и верблюды - как в сказках "1000 и одной ночи". Он ожидал увидеть джинна и в кабинете Центра. Но вместо свирепого ифрита сидела женщина в очках. Ваня решил не расслабляться: возможно, женщина и есть джинн.
- Я хочу узнать, как уехать в Израиль на ПМЖ, - выпалил он с порога.
- Очень интересно, - сказала женщина. - А позвольте вас спросить: вы еврей?
- Нет, - ответил Ваня. - Моя фамилия Иванов.
- Очень интересно. Но тогда позвольте спросить, зачем вам в Израиль?
И Ваня рассказал свою историю. Страна джиннов и верблюдов, сказал он, украла его возлюбленную, и если гора не идёт к пацану, то пацан сам раздвигает горы вручную. "Вы понимаете?"
- Понимаю, - сказала женщина. Она взяла с полки брошюру и написала на ней адрес.
- Это, - сказала она, - курсы изучения Торы. Если хотите в Израиль, вам придётся посещать их дважды в неделю. А это, - она помахала самой брошюрой, - очень важная книга. Её нужно будет изучить перед первым посещением курсов и потом изучать каждый вечер.
Книга называлась "Краткое содержание недельных глав Торы".
- И ещё, - добавила женщина, когда Ваня собрался выходить, - советую вам купить кипу и надевать её, когда пойдёте на курсы.
- Это поможет мне уехать? - спросил Иван.
- Возможно, - неопределённо ответила женщина.
Самая дешёвая кипа в магазине при еврейском центре стоила 450 рублей. Для того чтобы быть с любимой, Ване было не жалко любых денег. Вечером он примерял кипу перед зеркалом: за окном шёл косой октябрьский дождь, орали пьяными голосами люди.
- Что это ты делаешь? - спросила мама.
- Купил шапку на зиму, - соврал тот.
- Короткая, - мама покачала головой. - Уши отморозишь.
Книжка "Краткое содержание недельных глав Торы" тоже пошла тяжело. Ваня продирался сквозь толкования и вскоре заснул прямо за столом. Ему снилась пустыня Негев. Бородатые работорговцы увозили от него Иру. Ваня был полуголый и мускулистый, как Рэмбо. Ветер болтал красную рэмбовскую повязку на его голове. Он готовился устроить кровавый замес.
Однажды ноябрьским днём Ивана обступили дружки:
- Где ты пропадаешь?
- Записался на бокс, - соврал он.
К тому времени он уже одолел две главы из "Краткого содержания" и полтора месяца ходил на курсы. Курсы шли в обычной средней школе. Их вёл седобородый старичок. Ваня всеми силами стремился постичь древнюю мудрость. Но голос старичка был таким тихим, таким убаюкивающим, что уже вскоре Ивана валил колдовской сон.
- Куда ты всё время ездишь? - беспокоилась мама. Днём Ваня работал водителем на товарной базе. На курсы нужно было мотаться в областной центр - 200 километров в одну сторону и потом 200 в другую. Он так уставал, что иногда, валясь в кровать, забывал снять кипу. Мама сидела возле его кровати, внимательно разглядывала сына и читала над ним православный "Молитвослов". Она подозревала, что в его душе что-то происходит.
К Новому году Ваня отказался есть вместе с домочадцами.
- Понимаете, - он почесал голову и попытался объясниться. - Короче, Творец завещал нам... Он сказал... - и тут на ум ему удачно пришли строки из "Левита". - "Вот животные, которые можно вам есть из всего скота на земле: всякий скот, у которого раздвоены копыта и на копытах глубокий разрез, и который жуёт жвачку, того ешьте". А верблюда, тушканчика и свинью, короче, походу нельзя.
- Верблюда? - изумился отец. А мать перекрестилась.
- А сосиску? - спросил батя, отложив газету "Вечерний Гудок", где разгадывал кроссворды. - А винегрет? А пельмени?
- Не знаю я! Чего пристали! - рассердился Ваня и закрылся, хлопнув дверью, в своей комнате.
Заглянув к нему позже, мама увидела, что он сидит над "Кратким содержанием недельных глав Торы". Мама трижды плюнула через плечо и для убедительности перекрестила ещё и книгу. Ваня засыпал, а потому ничего не заметил. Со стены на маму строго посмотрел плакат с Ван Даммом.
Вскоре Ваня купил отдельную посуду.
- Нельзя, - сказал он, - готовить мясное и молочное в одной таре.
- Это ещё почему? - возмутилась мама и, кажется, впервые за много лет повысила на него голос. - Вот тебе борщ! Вот тебе сметана! А эту дурь из головы выкинь.
- Но мама... - взмолился Иван.
- Делай, как сказано, сын, - поддержал маму отец, который отгадывал кроссворд. - Кстати, если ты такой умный, то не знаешь, как будет "обезьяна с ярко окрашенными седалищными мозолями"? Шесть букв...
- Павиан, - буркнул Ваня и с великими внутренними стенаниями взялся за борщ. Кинул сметану в тарелку, где плавал кусок говяжьего мяса. Извинился перед Всевышним. Робко съел одну ложку: очень вкусно. Чувствуя, что Израиль удаляется от него всё дальше, доел до конца.2
Но хуже всего было в шабат. Старичок на курсах сказал, что в святой день субботы воспрещается делать многое, почти всё. В том числе - включать телевизор и свет: "Ибо это мелаха, грех - зажигание огня".
Уловки были повсюду. В свой первый шабат Ваня открыл холодильник, и свет внутри включился автоматически. Он грустно подумал, что день уже с утра летит ко всем чертям.
- Па-а-ап! - крикнул он. - Ты не мог бы отвинтить лампочку в холодильнике?
Отец крякнул и внимательно посмотрел на него:
- У тебя нет температуры, сынок?
- Мудрецы определили, - сказал Ваня и покраснел, - что зажигание лампы равно зажиганию огня. И хотя она не горит, как огонь, а только вольфрамовая нить в лампе нагревается при прохождении тока, решено было, что это тоже грех...
Отец подумал, потом сходил за отвёрткой и полез в холодильник.
- Давай договоримся так, сын. Матери об этом знать не обязательно, да? Побережём её.
Прикуривать от огня в шабат тоже было запрещено. Ивану, который завязал со спортом и от стресса стал тайком покуривать сигаретки, нужно было идти на улицу и просить огонька у прохожих. Если те протягивали зажигалку, он просил: "Пожалуйста, можете, поджечь сами?" Прохожие начинали подозревать неладное: "Ты, парень, какой-то странный. С тобой всё в порядке?" Вслед ему смотрели с недоумением.
Наконец, курсы закончились, и случилось самое страшное. "Мужчинам-евреям, - сказал старичок и внимательно поглядел на Ваню Иванова, - я бы посоветовал пройти священный обряд Брит-Мила".
Иван был единственным мужчиной на курсах. Уже по тону старичка он понял, что дело неладно.
- Как это? - спросил он.
И старичок растёкся обольстительной джиннской улыбкой:
- Обрезание!
По телу Ивана прошла холодная дрожь, уши запылали.
- Как обрезание? В смысле, отрезать всё?
- Зачем всё? Придёт опытный моэль экстра-класса и отрежет только ненужное - крайнюю плоть.
Ваня понял, что его загнали в западню.
- Это поможет мне уехать в Израиль?
- Возможно, - неопределённо ответил старик.
Договорились делать древний обряд через две недели. Ивану показалась слишком высокой цена, названная стариком, тем более что "опытный моэль экстра-класса" оказался его родственником. Ваня подумал, что родственник мог бы и снизить цену. Старик попытался успокоить его, сказав, что деньги на процедуру с лихвой отбиваются подарками и подношениями друзей. Последнее, что хотел делать Иван, - это приглашать друзей на своё обрезание.
Всю неделю Ване снились бородатые янычары, колесницы фараонов и его собственная писька. Она улетала от него, подобно тому, как стаи уток летят на юг. Ваня перестал есть.
Потом приехала Ира - сообщить маме, что она беременна и вышла замуж за гражданина Израиля. Срок беременности уже был большой. Ира ходила медленно и при ходьбе охала. Дворовые просили рассказать про неведомую страну. И тогда Ира тяжело усаживалась на скамейку, поглаживая живот, и заводила медовую речь: "В этой стране сок от инжира течёт по земле. В этой стране просыпаешься - и видишь синее небо без туч".
Ваня смотрел на Иру издалека. Он прятался, не решался подойти к ней. Но чем дольше глядел он на недавнюю любовь свою из засады, тем легче ему становилось. Будто какой-то пузырь с нарывом лопнул, и стало хорошо: легко-легко.
Вечером он вернулся домой, сварил свиную сосиску, пожарил яичницу и запил всё стаканом молока.
- Сы?ночка, - радостно встрепенулась мама, - а разве можно есть вместе мясное и молочное?
- Можно! - ответил Ваня с набитым ртом.
Мама с благодарностью посмотрела на православный календарь на стене. Она молилась о блудном сыне каждый день, и, кажется, теперь всё сработало.
Папа оторвался от газеты.
- Сынок, - позвал он. - А знаешь, как будет "советский ледокол", шесть букв?
- "Красин", - подсказал Ваня.
На Брит-Милу он не поехал.
© Михаил Боков